Похожи? Сара Уэнверли носила дреды зеленого цвета, нас даже слепой бы не перепутал! Зейн играет жестоко, он перешел все границы. Он хочет ответной реакции, и я зря показала ему, как вышла из себя. Нужно действовать по-другому. Нужно придумать что-то, причем быстро.
— Перепутал? — спокойно спрашиваю я. — Ничего, Зейн, бывает, — я широко улыбаюсь, и в насмешливом взгляде Малика на долю коротких секунд проскальзывает удивление. — Зато тебя я ни с кем не спутаю. Кстати, ты уже вылечился от генитального герпеса? — спрашиваю я громче чем нужно с самым невинным видом. Мысленно я подпрыгиваю и сама себе даю пять.
— Что?! — удивленно спрашивает Ребекка, которая явно перестала играть в твистер.
Челюсть Зейна напрягается, он хмыкает, глядя на меня сверху вниз.
— Лечение было тяжелым, — с улыбкой говорит он. — Сейчас все в прошлом, я здоров. Ведь ты посоветовала мне хорошего доктора. Ты тогда тоже быстро вылечилась от этого, верно? — чувство моего триумфа мгновенно улетучивается.
Людей вокруг нас все больше, мне становится неловко, еще чуть-чуть и я начну заикаться. Зейн держится уверенно и расслабленно, подавая этот диалог как дружеский. Он широко улыбается, взгляд кажется добрым. Но это для всех. Я слишком хорошо его знаю. Но еще Зейн отвечает мне, а мне нечем крыть, уровень моего остроумия перевалил за минус пятьдесят.
— Ты снова перепутал, — говорю я, — Это был Лиам, — не знаю, почему я назвала именно его. Но взгляды окружающих нас людей перевелись на Пейна. Тот смотрит на меня, расширив глаза, я посылаю ему умоляющий взгляд.
— Это был другой Лиам, — с невозмутимым видом выкручивается Пейн.
Ребята вокруг понимают, что ссоры не будет, и принимаются дальше заниматься своими разговорами и выпивкой. Повернувшись, обнаруживаю, что Зейн стоит слишком близко. Не смотря на свою злость к нему, в очередной раз замечаю, насколько он красив. Малик криво улыбается и опускает взгляд на мои губы. Внимание привлекают его длинные ресницы. Раньше я всегда отшучивалась, говоря, что ресницы Зейна длиннее, чем мои ноги. Иногда я в шутку называла его принцессой Жасмин. Господи, как давно это было.
Зейн наклоняется к моему уху, и сердце в этот момент словно делает мертвую петлю на американских горках. До меня доносится приятный аромат его парфюма. От Малика всегда пахло чем-то, что невозможно передать словами. Его запах всегда ассоциировался у меня со звёздной, туманной и немного прохладной летней ночью.
— Я думал, что ты не вступишь в игру, Китти Кэт. Ведь ты теперь другая, — тихо говорит он мне на ухо. Зейн отстраняется, и его губы в мимолетном движении скользят по моей щеке.
— Не понимаю, о какой игре ты говоришь, — нагло вру я.
Малик лишь кивает с чертовски привлекательной улыбкой на лице и уходит в сторону. А я почему-то в очередной раз чувствую себя проигравшей.
========== Часть 7 ==========
После вечеринки помимо университета я натыкаюсь на Зейна еще несколько раз, и все эти разы в моей комнате, он навещает Ребекку, и пара бесцеремонно просит меня оставить их наедине, мне остается только натянуто улыбаться и выходить.
В университете мы с Маликом тоже часто встречаемся, но на занятиях английской литературы я теперь молчу и даже не поднимаю руку, Зейн делает то же самое. Только мне кажется, что он оставил эти детские игры, меня тут же ждет очередной «удар». Новый рингтон Ребекки — «Pocketful of sunshine». Я ненавижу эту песню всей душой, презираю самой лютой ненавистью, Малик знает это. И что бы вы думали? Бекка заявляет мне, что Зейн сам поставил эту мерзость на ее звонок; парень постоянно названивает моей соседке среди ночи, а я пытаюсь просто не сойти с ума от звучания одних только первых нот.
Проблема в том, что Ребекку трудно разбудить, и поэтому Малик может названивать несколько раз подряд, заставляя меня слушать ужасно раздражающий припев на повторе. В конечном счете песня заедает у меня в голове, в такие моменты я ненавижу бывшего друга всем своим существом.
— Эй, Диккенс! — я оглядываюсь на Найла, парень машет рукой и проталкивается ко мне по коридору сквозь толпу студентов.
— Я Кэти, — с улыбкой напоминаю я.
— Помню, — он переворачивают свою темно-синюю бейсболку козырьком назад. — Как лишай, уже вылечилась?
— Да, но теперь у меня вши. Еще не слышал об этом?
Найл смеется, и я невольно смеюсь в ответ.
— На самом деле, я подошел сказать тебе спасибо, — говорит он спустя недолгое молчание, — В том стакане и правда было слабительное. Бедный Стайлс, — он качает головой, а затем усмехается.
— Все было так плохо? — сквозь смех спрашиваю я.
— Клянусь, я думал он умрет на толчке! — прикрыв рот ладонью, я начинаю смеяться еще больше. — Нам на пару минут даже стало страшно от того, в какой позе его мертвое тело будут выносить врачи, — Хоран смешно морщится, вызывая у меня новую волну смеха.
— В какой-то степени он это заслужил, — пожав плечами, поправляю висящую на плече сумку и одновременно смотрю в телефон, изучая сфотографированное ранее расписание занятий. — Гарри нехорошо поступил с Венди, карма дала ему пощечину.
— Карма дала ему просраться, — я снова начинаю смеяться, а Найл с улыбкой смотрит на меня, пряча ладони в карманы джинсов. — Они с Венди помирились, она была по одну сторону двери, Стайлс — по другую. Этакие Ромео и Джульетта из уборной.
— Романтика, — с сарказмом отвечаю я. Вообще мне жаль Венди сейчас, так как эта история, скорее всего, уже облетела весь университет. Надо было подлить этого зелья Малику, чтобы слегка остудить его нахальный пыл.
Только я подумала об этом гаденыше, как он появляется в поле моего зрения. Мы с Найлом идем по коридору, а в конце него я вижу Ребекку и Зейна. Бекка облокотилась на стену со сложенными за спиной руками, ладонь Малика покоится на стенке, рядом с головой моей соседки. В другой руке Зейн держит бутылку синего «Powerade» и снова и снова подбрасывает ее в воздухе, а затем ловит.
Малик одаряет меня безразличным взглядом, кивает Хорану и отворачивается к Бекке. Я продолжаю вести непринужденную беседу с Найлом. Как только мы ровняемся с ними, я громко ахаю, потому что мое лицо и грудь орошают маленькие брызги сладко-пахнущего напитка, по запаху я понимаю, что это долбанный «Powerade». Опускаю голову и отмечаю то, что мой белый пуловер полностью в синих брызгах.
— Малик, ты совсем сдурел? — провожу ладонью по лицу и разгневанно смотрю на парня.
— Прости, — обеспокоенно говорит он, делая шаг вперед, — Просто Бекка так смешно пошутила, а я в этот момент набрал в рот этого… Ну и вот, — он неуклюже потирает шею и в этот момент становится таким простым, что до боли напоминает мне «старого» Зейна. Сколько он набрал в рот этого напитка? Такое чувство, что половину бутылки.
— Но я даже не шутила, — слегка озадаченно вставляет Ребекка. Тут я понимаю, что Малик даже меня обвел вокруг пальца и заставил поверить в то, что он это не нарочно.
Я плотно сжимаю губы в тонкую линию и до боли впиваюсь ногтями в мягкие ладони, делаю все возможное, чтобы не начать кричать посередине коридора как сумасшедшая. Никто не воспринимает мои жалобы всерьез, даже Пейн. Когда я сказала Лиаму, что Малик посодействовал ненавистному мне рингтону у Бекки, друг только рассмеялся и сказал, что я себя накручиваю.
— Не шутила? — Зейн оглядывается на Ребекку и пожимает плечами. — Видимо мне послышалось другое, детка.
— Ты у меня иногда такой смешной, — Ребекка хихикает и одновременно умиляется своему парню-идиоту.
С каждым днем мне становится всё сложнее ненавидеть Бекку. Она очень хорошая, у нас много общих интересов, нам вместе весело, правда до тех пор, пока она не начинает заговаривать о Зейне. Как бы я не отнекивалась, на самом деле жутко ревную, когда вижу их вместе. Каждый их поцелуй и объятие словно включают паяльник внутри меня, который выжигает все изнутри и заставляет убегать от общества этой парочки, сломя голову. Я проиграю ровно в тот момент, когда Малик заметит мою ревность.
