“Хорошо, что мы одни”, – подумал Марк.

– Мы одни, – сказал он. Это было его единственным ответом. Он слишком устал, чтобы упражняться в казуистике.

Тарцини поднял одну бровь и неожиданно усмехнулся.

– Ну и что?

– Отшельники смогут беспрепятственно перемещаться по нашей территории, я обещаю это, – медленно, обдумывая каждое слово, заговорил Марк. – Все желающие услышат слово Единого Разума. Но мы не готовы к слиянию с ним… пока. Присоединение нашего государства к вашей…– он запнулся, выбирая слово, – империи было бы преждевременным.

– Ну, если уж вы решили говорить напрямик… – Тарцини посмотрел вниз, на обширные земли, которые уже принадлежали ему. – Вы знаете, что я легко могу истребить все население этого, с позволения сказать, государства?

– Знаю. – У Марка дернулась щека. – Но вы этого не сделаете.

– Почему же?

– Потому что смертей было достаточно, – сказал Марк. – Да и зачем? Вы ведь получите, что хотели. Служители Логоса обращают в свою веру тысячи людей, стоит им только появиться.

На лице Тарцини появилось заинтересованное выражение.

– Так вы это понимаете? Тогда зачем вам так нужна эта фиктивная независимость, а, Марк? Неужели вы хотите обеспечить собственное будущее? Вы меня разочаровываете. Как будет называться ваша должность? Президент? Король? Смешно, Марк!

– Император, я думаю, – задумчиво сказал Марк Амелин. И невпопад добавил, – Георгий его зовут.

– Это еще кто? – удивился Тарцини.

– Один застенчивый юноша. Кажется, его можно считать прямым потомком некоего известного властвующего ранее рода. Я действительно собираюсь объявить его императором.

Марк услышал иронический смешок Тарцини.

– Ну и у вас романтическая фантазия, Марк. Священную Римскую Империю воссоздать не хотите? А он что, правда чего-то там потомок? Габсбургов, вероятно? Или Романовых?

Марк равнодушно пожал плечами.

– Да какая разница. Может, и не так это. Но вышло, что появилась возможность это обыграть. Молодой человек был не слишком рад этой перспективе, но его убедили. Всё ведь рухнуло. Необходимо дать людям какое-то правление, дать закон. Это следует сделать быстро, а игры в выборы сейчас потеряли смысл, не интересны они никому.

– А вы станете первым министром? – осведомился Тарцини.

– Не знаю, – безучастно проговорил Марк. – Возможно, но если я вам не угоден, то могу устраниться. И с радостью.

Тарцини раздраженно скривил рот.

– С вами не соскучишься. Тогда зачем вы этого добиваетесь, вы мне можете объяснить?

– Могу, – спокойно сказал Марк. – Дело в том, что я боюсь вашего Логоса. Вы хотите создать мир, в котором не будет других ценностей, кроме него. Любовь, мудрость, красота, вода, пища и свет солнца – все это Логос. Грядущие поколения станут его рабами. А если его не существует? – Он быстро взглянул на Тарцини. Сам-то он был уверен в этом, но все же сделал эту оговорку, опасаясь вспышки гнева своего собеседника. – Пройдет тридцать, сорок, пятьдесят лет – кто станет управлять людьми от его имени?

– А вы заглядываете далеко вперед, – заметил Тарцини почти с одобрением. – Хотя я надеюсь разрешить это небольшое затруднение. Ну что ж, хотите новую Римскую империю, ну и хорошо. Во избежание новых кровопролитий я готов удовлетворить вашу прихоть. Но с одним условием. Я сыграю роль папы римского.

Марк посмотрел на Тарцини, непонимающе и настороженно.

– Этот молодой человек, как его…? – Тарцини прищёлкнул пальцами.

– Георгий, – напомнил Марк.

– … получит корону из моих рук. Так будет лучше и для меня, и для вас. Люди увидят, что разногласия между нами улажены.

– И когда? – пробормотал Марк.

– Осенью. Скажем, в конце сентября.

Это предложение показалось Марку ловушкой, хотя он был здесь именно затем, чтобы договориться об этом символическом шаге. Столь странное предложение выбило его из колеи. С трудом ему удалось произнести скупые слова благодарности.

– Не стоит, – прервал его Тарцини и взглянул на Марка с неожиданным дружелюбием, даже сочувствием. – Будет у вас король, царь, император, не будет… Это очень мало значит для меня. Он мне не помешает.

Эта фраза, точно меткая стрела, нашла щель в броне, которой окружил себя Марк, готовясь к этому разговору. Хладнокровие изменило ему. Зрение на миг помутилось от бессильной ярости. Сердце затрепыхалось в грудной клетке, не находя себе места. Тарцини говорил правду, и все ухищрения Марка, по сути, были лишены смысла. Хозяевами мира становились служители Логоса.

Если Тарцини и заметил состояние своего спутника, то не подал вида. Впрочем, его внимание привлекло происходящее на земле. Машина снижалась.

Находка

Там, внизу, не прекращалась работа. Появление техники многократно ускорило ее. Рубщики быстро добрались до разрушившейся избушки. Ковш экскаватора уже вонзался в эти останки, словно клюв стервятника в мертвое тело. На воздушную платформу сыпались щепки, бревна, полусгнившие доски и комья земли.

Вдруг в груде мусора мелькнул ядовито-фиолетовый, неестественный цвет. Никто, кроме Григория, не обратил на это внимания. Неожиданно для него самого любопытство подтолкнуло его вперед, и он выхватил пакет прямо из ковша, испачкав руки в глине.

– Зачем ты это взял? – сердито спросил старший.

– Просто хочу взглянуть… – руки юноши проворно распаковывали деревянный ящичек. Ему не терпелось узнать, что в нем, и он боялся, как бы ему не запретили это сделать. В ящичке же заключалось нечто важное, юноша в этом не сомневался.

Но старший больше ничего не сказал, лишь укоризненно покачал головой. Григорий откинул крышку.

Внутри был пистолет и плоская квадратная коробочка.

Пистолет больше заинтересовал Григория. Он взял его и стал рассматривать, чувствуя себя центром всеобщего внимания – все вокруг него столпились. Оружие нисколько не пострадало от долгого пребывания в тайнике. Оно было столь же тяжёлым, чёрным, матово поблескивающим и готовым убивать, как и больше ста лет назад, когда Анатолий положил его сюда.

Летающая машина была уже совсем близко, и двое наверху, пока никем не замеченные, тоже смотрели на оружие, на деревянный чемоданчик и пластмассовую коробочку. Ни они, ни кто-либо из столпившихся на земле не произнесли ни слова. Всех словно заворожила эта необычная находка.

Только один человек никакого интереса к ящичку не проявил. То был сумасшедший. Он вообще сегодня вел себя странно, словно его психическое состояние ухудшилось со вчерашнего дня. Работать он бросил совершенно, бесцельно бродил по вырубке, оживленно жестикулируя и гримасничая. Рубщики все утро искоса поглядывали на сумасшедшего, опасаясь, как бы чего не выкинул. Инструменты у него забрали.

Но именно сейчас, на какое-то короткое время, все про него забыли, и вспомнили лишь тогда, когда раздался дикий крик, сопровождаемый грохотом падающего дерева.

Дуб, уже подпиленный, стоял в отдалении. Позднее так и не смогли вспомнить, по чьему недосмотру его не свалили сразу. Он стоял так день, а может быть, и дольше, и вот наконец рухнул, придавив человека своей тяжестью.

С помощью экскаватора его удалось довольно быстро вытащить. Сумасшедший бился и хрипел. Изо рта текла кровь.

Люди бессильно смотрели на него. Помочь они не могли.

И тут, наконец, прозвучал голос с небес.

– Кладите его в машину.

Голос был властным и звучным.

Аэромобиль Тарцини повис на высоте нескольких сантиметров над землей. Впрочем ни хозяин, ни Марк Амелин, не слишком довольный таким поворотом событий, оттуда не вышли.

– Сиденье испачкается, – брякнул Андрей.

Тарцини обратил на дерзкого тяжёлый взор, и юноша, стоявший рядом, почти задохнулся от волнения.

– Ну, это не твоя забота. Действуйте.

Сумасшедшего стали неловко укладывать на заднее сиденье. Все суетились и мешали друг другу.

Молодой человек чуть отошел назад, и вдруг Тарцини поманил его к себе.