Больше всего учение Тарцини походило на мировоззрение Шардена, только оно было упрощённым, без духовной составляющей. Всю ответственность за происходящее он возлагал на человека, и в этом смысле был ближе к Вернадскому. Но так и осталось неизвестным, был ли Тарцини как-то знаком с идеями этих выдающихся мыслителей или придумал свою теорию сам.

Уж Логос ли покровительствовал, или Тарцини сам оказался талантливым руководителем, или ему просто повезло – неизвестно, но влияние скромного служителя Единого Разума на людские умы распространялось стремительно. Он попал в нужное место в нужное время. Он создал грандиозное общество, поглотившее, подавившее, вобравшее в себя все мировые религии. Последователи его были на всех континентах. На подконтрольных ему территориях он творил, что хотел, ни перед кем не отчитываясь, объясняя все свои поступки велениями Логоса. Он не был намеренно жесток (по крайней мере, тогда), но не терпел неповиновения.

Своих последователей Тарцини назвал – отшельники. А всю свою организацию – Сфера. И в это он вкладывал вполне определённый смысл. Слово ‘отшельник’ символизировало личность, индивидуальность каждого человека. А ‘Сфера’ – единение, общность всех людей.

Личности объединялись в единое гармоничное целое, обогащали его, не теряя себя, не растворяясь во множестве. Вечный вопрос: что выше, личность или общество, терял смысл.

Сфера складывалась из отшельников. Отшельник был частью Сферы.

И когда Сфера станет совершенной, пробудится Логос.

***

Марк Амелин услышал о Тарцини и Логосе совсем недавно, как, впрочем, и все остальные.

Обстоятельства выдвинули его на руководящую роль в новом мире, и он пытался создать людям условия, годные для сносного существования. Он достиг некоторых успехов, но появление Тарцини угрожало с трудом обретённому шаткому равновесию. Слишком шаткому.

Марку не слишком ему нравилось заниматься тем, чем он сейчас занимался. Там, в прошлой жизни, он не был ни политиком, ни общественным деятелем. Марк был членом Исполнительного комитета ВОЗ¹⁴ и получил известность во время борьбы с эпидемией, борьбы не слишком успешной, но упорной.

Он, один из немногих, почти наверняка знал о происхождении этого вируса, знал некую биологическую лабораторию на тихоокеанском побережье, разрушенную землетрясением… Вообще в ходе безуспешных попыток разработать вакцину ему пришлось узнать многие вещи, ранее представлявшие собой государственные тайны. А сейчас это было уже неважно. Не существовало ни государств, ни лабораторий, ни организации здравоохранения, ни всего привычного жизненного уклада, и тайны никого не интересовали.

Но в глубине души Марк признавался себе, что распространение учения о Логосе тоже представляется ему эпидемией.

Сегодняшняя встреча была попыткой договориться. Марк чувствовал безнадёжность этого предприятия. Силы противника слишком превосходили его собственные и приближались быстро и неумолимо. И все же он пытался сопротивляться.

Сохраняя безмятежное спокойствие, Тарцини управлял летательным аппаратом. Чуткая машина слушалась каждого его движения.

Марк же нервничал, слушая рассуждения Тарцини на философские темы. Он был уверен, что рано или поздно беседа примет более конкретное и неприятное направление. Так оно и случилось.

Описав благословенное будущее после пробуждения Логоса, Тарцини сменил тему.

– И всё же не понимаю я вас, – заговорил он низким уверенным голосом. – Вы не пускаете на свою землю отшельников. Почему? Какой от них может быть вред?

– Не все готовы обратиться в вашу веру, – Марк криво улыбнулся, давая понять, что это шутка.

– Это не вера, – Тарцини пожал широкими плечами. – Логос – не бог.

– А похож. – Марк не удержался от ядовитого замечания, впрочем, тут же пожалев о своём выпаде.

– Нисколько, – спокойно возразил Тарцини. – Бог подобен горизонту, он по мере приближения к нему удаляется. Вспомните, человек всю свою историю стремился к нему, а тот ускользал. Сперва боги селились на высоких горах, потом на небесах, потом перебрались за грань Большого Взрыва, где их трудно побеспокоить. А Логос – здесь, мы сами его создаём.

И потом, вы что ж, боитесь, что несколько безобидных бродячих проповедников так настроят ваших приверженцев, что они отшатнутся от вас?

Несколько! Да их тысячи! Марку довелось недавно заглянуть на совет отшельников, и многолюдность и организованность этого сборища неприятно поразила его.

– Позвольте людям самим выбирать, нужен им Логос или нет, – неторопливо продолжал Тарцини.

“Выбирать самим… – раздраженно подумал Марк. – На какой выбор способны люди, угнетённые нескончаемыми бедствиями? Отшельники столь сладкоречивы. Они расскажут о счастье единения с Логосом, о всеобщем братстве, о разумной планете, предупреждающей все желания. Кому не понравится эта красивая сказка? Но они не скажут, что мы станем провинцией империи Тарцини, и будем отдавать отшельникам всё, что они пожелают, пока этот их Логос не проснется…”

Сам он весьма сомневался в возможности этого события.

– Что здесь строят? – Марк неловко сменил тему разговора. Потом он спохватился, что не следовало задавать этого вопроса. Тарцини вряд ли намерен перед ним отчитываться, и сейчас даст это понять в самой отвратительной лицемерной форме.

Но Тарцини лишь внимательно посмотрел вниз, словно проверяя, насколько продвинулись работы за время их беседы.

– Это Обитель Разума, – сообщил он.

– Что? – глупо переспросил Марк и снова выругал себя за это. Надо было промолчать. Или не надо? А может быть, служитель Логоса нарочно привез его сюда, чтобы показать это грандиозное для их времени строительство? Зачем?

– Обитель Разума – архив знаний, накопленных человечеством, – любезно пояснил Тарцини. Люди открыли много тайн природы, но использовали их во зло, и чуть не погибли из-за этого. Все эти знания будут храниться здесь, и пока человек не станет мудрее, двери Обители будут закрыты.

Марк настороженно взглянул на Тарцини.

– А почему здесь? Ведь это пока самая граница зоны вашего влияния. Почему выбрано именно это место?

Его собеседник усмехнулся.

– Во-первых, как вы удачно заметили, ‘пока’. Во-вторых, эта долина идеально подходит для моих систем защиты. Сюда даже комар не влетит без моего ведома. И потом, мне нравится здесь. Разве этого не достаточно?

– Это очень большая работа, – заметил Марк, стараясь не раздражаться из-за ‘пока’. Если Тарцини вздумалось создать здесь научный центр, в этом нет ничего страшного, правда?

– Грандиозная! – живо согласился Тарцини. – Никакие научные разработки на планете не будут проводиться без ведома служителей Логоса.

– А если кто-нибудь придумает вечный двигатель, и вам не сообщит? – спросил Марк без особого интереса, просто чтобы поддержать разговор. Его занимали более насущные проблемы.

Тарцини искоса взглянул на него, бросив управление. Машину закружило на месте.

– Того я уничтожу, – холодно сказал он. – И это возвращает нас к началу нашего разговора, Марк. Вы мне мешаете.

Марк откинулся на спинку кресла. На его лице резко обозначились вертикальные морщины, шедшие от крыльев носа к уголкам узкого рта. Взгляд устремился в пространство, словно Марк смотрел в будущее и видел там беду.

– А вы хотите, чтобы все безоговорочно вам поклонились? – устало спросил Амелин. Он был плохим дипломатом.

Тарцини вспылил.

– Я хочу, чтобы вы не запирались от остального мира! – с негодованием воскликнул он. – Я хочу, чтобы вы выслушали слово Логоса, прежде чем отвергнуть его. Я хочу, чтобы не исчезали отшельники, пришедшие на ваши земли. Нежелание понять своего соседа едва не погубило род людской – вы забыли об этом?

Он говорил и говорил, словно видел перед собой благодарную аудиторию. Однако Марк безучастно слушал обличающий голос, слегка завидуя умению собеседника все поставить с ног на голову. Ведь это он, Тарцини, шел к Марку с угрозами. Он хотел прибрать к рукам новые земли. Он навязывал потрясённому миру новое божество, Логоса, плод своего изворотливого ума. Но в этой пламенной речи Марк Амелин представал злодеем, мешающим возрождению человечества, и ему, как ни странно, не приходило в голову, какие возражения противопоставить этим яростным, возмущённым фразам. Тарцини виртуозно владел словом.