Прикрывая ей глаза ладонями, Грегори отвёл её в спальню. Когда он убрал руки, Натали ахнула. На постели лежали наряды семнадцатого века: мужской чёрный костюм с голландским воротником и платье из цветного ситца.

Наряды были не из дешёвой синтетики, а из натуральных тканей. Портной, возродивший колониальную эпоху, не упустил ни одной детали, от застёжек на камзоле до тесьмы на корсаже.

– С каких пор ты стал таким заботливым? – спросила Натали недоверчиво, прикинув наряд на себя перед зеркалом.

– А что, муж не может сделать приятное жене? Ты плохо обо мне думаешь. Впрочем, я это заслужил. Не буду оправдываться. А тебе идёт. Давай, не будем терять время.

Напялить костюм оказалось не так просто. Натали пришлось попросить мужа о помощи. К счастью, пальцы Грегори, натренированные игрой на гитаре, проворно затянули тесьму корсета. Когда они уже были на выходе, зазвонил домашний телефон. Это была Брианна.

– Слушай, ты не знаешь случайно, где твой отец? – спросила oна.

– Понятия не имею. А тебе с ним нужно что-то обсудить?

– Да ничего. Просто он не берёт трубку. На работу ему звонила, на мобильный.

– Значит, остался ночевать на квартире в Манхэттeнe.

– В таком случае он обычно звонить. А тут, ни слуху, ни духу. Странно.

– Видно, у него новая баба завелась. Ничего, натрахается – объявится. Ты, мамуль, там тоже не скучай.

– А я не скучаю. Я предвыборный репортаж смотрю на вражеском канале. Эх, изголяются демократы!

– Я не это имела в виду, мам. Если у отца новый роман, это не значит что ты должна сидеть дома, скрестив ноги. Я уверенна, тебе есть кому позвонить. Как там молодой профессор из Фордема? Разве он не приглашал тебя покататься на катере вокруг статуи свободы?

– Да они все приглашают из вежливости. А когда доходит до дела, у них вдруг появляются более важные планы. Эх, нелегко крутить любовь, когда тебе пятьдесят лет. Ладно, ладно. Я своё отжила. Ты молодая. Не нужно тебе слушать мои старческие стоны. А ты куда-то собралась?

– Представь себе. Грег заказал билеты на ярмарку. Даже костюмы раздобыл. Угадал мой размер. Платье будто на заказ пошито.

– Ого! Откуда что взялось?

– Не говори. Я и сама удивилась.

– Ну, раз такое дело, то беги. Не будут тебя задерживать. А если твой отец вдруг выйдет с тобой на связь, попроси его мне звякнуть. У меня вопросец к нему по поводу завещания.

– Понятно. Как только, так сразу …

Натали поправила капор перед зеркалом и вышла на улицу, бережно придерживая подол юбки.

– Что случилось? – спросил Грегори, когда они уже сидели в машине. – Какая-то неприятность?

Натали отмахнулась.

– Да ничего особенного. Отец опять пустился в загул. Видно, его новая баба приворожила на этот раз.

***

Сонная Лощина

Филипсбургское поместье было oсвещено сотнями фонарей и факелов. Трёхглазое морское чудовище в одежде пирата с резиновыми щупальцами растущими из головы встретило молодых супругов Кинг у входа.

– Ну что, дети, готовы напугаться до смерти?

Натали было жаль актёра, которому приходилось искажать свой голос. Она не представляла, как можно было повторять одни и те же слова на протяжении нескольких часов.

К плетёному поясу морского чудовища былa пристёгнутa сморщенная голова воина-туземца. Натали вдруг вспомнился урок южноамериканской истории, после которого ей несколько ночей подряд снились кошмары. Лекция называлась «Духи и охотники за головами: Исчезающие миры Амазонки». В ней описывалась практика племени живаро по высушиванию голов убитых врагов. Эта тонкая процедура требовала точности и навыка. Сперва делали разрез сзади, чтобы удалить лишнюю плоть, потом вынимали и выбрасывали череп. Глаза и рот закрывали, сшивая веки и губы с помощью острого крючка из пальмового дерева. Затем голову кипятили на медленном огне несколько часов, после чего она уменьшалась на две трети. Потом голову сушили, и она ещё больше сокращалась. В кожу втирали золу маленькими нагретыми камнями заполняли полость головы и подвешивали над огнём, чтобы позволить ей высохнуть и затвердеть. Талисман был готов. Его прикрепляли к верёвке и носили на шее или на поясе.

– Выглядит подлинно, – сказала Натали, посчитав нужным выразить своё восхищение.

Морской монстр на минуту вышел из образа и ответил ей своим обычным голосом.

– Я заказал эту штуку у одного мастера в Бруклине. Он работает с глиной и резиной. Когда мне её привезли, я боялся спать с ней в одной комнате.

– Я бы её подсунул брату под подушку, – сказал Грегори. – Он тупой и принял бы за чистую монету. Вот было бы крику!

Монстр сунул ему в руку визитную карточку мастера.

– Желаю повесилиться!

Вернувшись в образ, он бросился встречать новую пару. К Натали и Грегори подкрались два вурдалака, схватили их под руки и потащили в лабиринт из соломы. Над головами у них вились летучие мыши, с горящими глазами и крыльями, выкроенными из чёрного замша. Паук-скелет приземлился на плечо Грегори. Ворона с двойным клювом прыгнула на грудь Натали. Детская рука с отрезанным пальцем дёрнула её за волосы.

Они оказались в сарае, который использовали в качестве мясной лавки. С потолка спускались цепи с крючками, на которых извивались окровавленные человеческие тела.

Грегори легонько подтолкнул жену локтeм.

– Ну, как тебе всё это? Я же говорил тебе, развлечение не для детей. Тут потрудились настоящие художники. Уровень явно не любительский.

Натали ничего не ответила. Когда Грегори глянул на неё, улыбка исчезла с его лица. Она была бледна, бледнее чем вампир, который крутился вокруг них. Зажимая рот дрожащими пальцами, она глухо стонала. Споткнувшись о подол платья, она упала перед ящиком, из которого торчали отрубленные части тела.

Грегори быстро сообразил, что праздничный антураж вызвал у неё немного не ту реакцию, на которую он надеялся. Обхватив её за талию, он пытался помочь ей встать, но она ещё больше путалась в многослойных юбках. За ними толпилась очередная группа зрителей.

– Натали, что с тобой? Неужели испугалась? Да это всё выдумка. Ну? Прости. Я не думал, что ты так отреагируешь. – Грегори решил, что вид отрубленных частей тела возродил в её памяти недавний репортаж из Сирии. – Неужели ты так из-за выборов переживаешь? Да хрен с ним, кто победит. Нельзя же так себя изводить.

Натали не реагировала на его нежности. Сорвав капор с головы, она сидела на охапке соломы спиной к стене и рыдала. Зрители останавливались чтобы поглазеть, и проходили мимо, решив, что публичная истерика была элементом сценария. Кто-то даже похвалил аутентичность её игры. Кто-то подсунул ей маленькую пластмассовую бутылочку с водой. Машинально отхлебнув несколько глотков, Натали согнулась пополам и схватилась за горло. Её вытошнило в подол платья.

Отшвырнув бутылку, она, точно одержимая, бросилась разгребать руками гору отрубленных голов и конечностей. Организаторы мероприятия боялись к ней подойти. Это был первый подобный случай за всю историю фестиваля. Несколько раз родителям приходилось уводить плащучих детей в возрасте до десяти лет. Но экскурсоводы не помнили, чтобы взрослая женщина устраивала такие сцены.

Наконец Натали вытащила одну голову за волосы и подняла её на свет.

– Вот, смотрите! – выкрикнула она, задыхаясь. – Смотрите, идиоты! Кто следующий на очереди?

Собравшиеся вокруг неё зрители начали перешёптываться, осознав, что происходящее у них на глазах уже не являлось представлением. Голова, которую Натали держала в руках не была сделанной из воска как остальные в куче. Кровь, капающая из распахнутого рта, не была краской на водяной основе. Волосы не были из синтетических волокон.

Тостяк в костюме Дракулы схватился за сердце.

– Батюшки … Это же мой фондовый брокер, Рон Хокинс!

========== Глава 25. ==========

Майкл Маршалл был рад, что в своё время добился перевода в Бронкс, и что Тарритаун уже не являлся его территорией. Он испытывал облегчение от того, что не ему пришлось ехать в Филипсбургское поместье на место проиcшествия, расталкивать перепуганную толпу и заворачивать в мешок голову бывшего биржевика. В конечном счёте он всё-таки поехал в Тарритаун, повинуясь голосу совести, правда не как сотрудник правоохранительных органов, а как друг вдовы Хокинс. Ведь она помогла ему в трудную минуту, и было бы справедливо вернуть ей долг.