Поправив воротник рубашки, он уселся на заднее сидение, где его ждала охлаждённая бутылочка с водой. Грегори был бы больше рад пиву, но вспомнил, что алкоголь людям его вероисповедования не полагался.

За рулём сидел щуплый парень лет двадцати с оливковой кожей, иссиня-чёрными волосами и удивительно светлыми серыми глазами. Поправив зеркальце над головой, он тронулся с места. В его скулах и желваках таилась сдерживаемая агрессия, будто он управлял не кэбом, а танком.

– Постойте, – Грегори окликнул водителя. – Кажется, вы ошиблись адресом. Мне нужно на Бродвей, а вы едете в другом направлении.

– Ни о чём не волнуйтесь, – последовал ответ. – Расслабьтесь, и пейте воду. Сейчас жарко.

– Куда вы меня везёте?

– Туда, где вас ждут.

– Меня ждут в баре «Мадден».

– Планы слегка изменились. Не бойтесь, там будет еда. Вас накормят.

Ответ частично утешил Грегори. Честно говоря, он уже слегка проголодался. Тут ему пришла в голову ещё одна неурядица.

– Если я приду домой поздно, жена меня убьёт.

Водитель усмехнулся, обнажив острые белые зубы.

– Вы говорите как истинный мусульманин. Жена убьёт. Что нам с вами делать?

***

– Где ты был? – спросила Натали мужа, когда он переступил порог квартиры в десятом часу.

– В баре «Мадден», – ответил Грегори. – Я же сказал тебе. Разве ты не получила моё сообщение?

– Только не ври, – сказала она устало, протирая очки, которые надевала дома вместо линз. – Мог бы для приличия придумать какую-нибудь убедительную историю.

– С чего ты взяла, что я вру?

Натали выключила компьютер и откинулась на спинку кресла с величием прокурора.

– Мы с Линн зашли в «Мадден» после работы. Тебя там не было. Я на второй этаж тоже заглянула. Это не такое большое место, и не так там много народу, чтобы человек мог потеряться в толпе.

– Значит мы ушли к тому времени.

– Мы?

– Да, я и парочку коллег из центра. Bыпили по кружке пива и пошли прогуляться. А что такого? Погода была хорошая. К вечеру жара спала.

– Твои коллеги пьют пиво? Впрочем, можешь не отвечать. Это глупый вопрос. Я упустила новую волну Ислама. Пиво, картофельные шкурки с беконом и стриптиз: место в раю обеспечено.

Грегори пропустил её последнее замечание мимо ушей. Для того, чтобы выиграть этот спор, ему нужно было срочно перевести стрелки на жену.

– Что тебя дёрнуло пойти в «Мадден»? Это последняя забегаловка в Манхэттeне?

– Да так, думала удивить тебя, присоединиться к тебе на ужин. Мы уже пару недель никуда вместе не ходили. – Натали поправила брелки на браслете. – После этого я тебе ещё несколько раз звонила на мобильный, а ты не отвечал.

– У меня батарея сдохла. Что, такое не случается? – Грегори вытащил из карамана мёртвый телефон и швырнул на стол перед женой. – На, посмотри сама, если не веришь. А когда зарядится, можешь проверить историю. Там сообщения от всех моих любовниц. Черноглазые девственницы пишут мне с того света, ждут меня.

Его последнее восклицание устранило остатки сомнений. Грегори явно мудрил. Невинный человек не будет так буйно защищаться. Его расширенные зрачки излучали смесь страха и восторга, как у ребёнка, которому впервые показали страшный фильм. Для того, чтобы раскусить мужа, Натали нужно было сохранять самообладание.

– Ты сказал, что вернёшься к восьми, – сказала она, неторопливо расстегнув браслет и подержав его на свет. – А сейчас четверть десятого. Может, для тебя час туда, час сюда не имеет значения.

– То есть, ты следила за мной? Кажется, у нас был договор. Никакой ревности, никакой слежки. Да, я знаю, что четыре года назад я тебя подвёл. Но сколько раз я должен ещё извиниться? Я думал, мы решили начать с чистого листа.

– Я тоже так думала, – ответила Натали тихо и убрала браслет в шкатулку. – Но чистый лист замарать нетрудно.

========== Глава 24. ==========

31 октября, 2012 – праздник Хеллоуин

К концу предвыборного сезона Натали начала испытывать симптомы творческого выгорания. Нынешний президент-демократ, обещавший жителям Америки доступную медицинскую страховку, баллотировался на второй срок. Против него выступал состоятельный многодетный отец и миссионер церкви мормонов. В глубине души Натали знала, что республиканцев ждало очередное поражение. Ранние показатели были явно не в их пользу. Ярость, с которой она погрузилась в предвыборную пропаганду, перешла в плаксивость. Грегори дипломатично отмалчивался. Натали знала, что он оставался на стороне демократов и тихо радовался тому, что его демократы удерживали Белый Дом.

Брианна наблюдала за дочерью со стороны, вспоминая себя в её возрасте и повторные выборы Рейгана в 1984 году. Для молодой журналистки первые выборы это всегда шок для нервной системы. Девочка должна была пережить всю гамму эмоций, от эйфории, до апатии. Душевные мозоли нужно заработать. Молодой организм может вынести и не такие встряски.

В конце сентября у Натали случился выкидыш на раннем сроке. На фоне грядущих политических поражений эта личная потеря казалась ей мелкой и незначительной. Проплакав полчаса в туалете, Натали освежила макияж и вернулась в студию пятого канала. Не время было разводить нюни. Республиканская партия нуждалась в ней. Это был единственный раз, когда Брианна заговорила с дочерью на рабочем месте.

– Не отчаивайся, дорогая. Наши ребята обязательно вернутся в Белый Дом. Если не сейчас, то через четыре года.

Натали взглянула на мать с негодованием.

– Значит, ты уже приняла поражение? Какого чёрта мы тогда ходим на работу, если результат уже известен?

– Твои усилия обязательно окупятся, если не сейчас, то в 2016 году. Делай своё дело. Это не последние выборы в твоей жизни. Тебе ещё работать лет пятьдесят. Ещё много крови утечёт за это время.

Это были самые ободряющие слова, которые Натали доводилось слышать от матери. Потоки крови … От этого образа у неё открылось второе дыхание.

Однажды вечером, по дороге на вокзал Гранд-Централ, Натали услышала, как её кто-то хрипло окликнул. Запахнув поплотнее пальто, она опустила голову и прибавила шагу, чтобы убежать от запаха немытого тела и сигарет.

Оклик повторился.

– На-та-ли! Успеешь ты на свою электричку. Старых друзей не узнаёшь?

На ноздрях, на бровях, на увядших мочках ушей и на губе чернели дырки, в которые когда-то были вставлены кольца и гвоздики. Приглядевшись поближе, Натали узнала Дару МакКинли, бывшую сожительницу Питера Кинга. Похоже, она шла на вокзал ночевать.

– Не обращай внимания на мою внешность, – сказала Дара старушечьим голосом, останавливаясь почти через каждое слово, чтобы перевести дыхание. – Я знаю, что изменилась, и не в лучшую сторону.

– Ты давно меня преследуешь?

– Нет, только что увидела и решила поздороваться. Вроде не чужие. Мы обе любили братьев Кинг. Это делает нас … почти сёстрами?

– Что тебе нужно?

– Хотела поделиться с тобой одной историей, которая тебя, как журналиста, заинтересует. У меня личная неприятность. Заболела я СПИДом.

Натали хмыкнула и закатила глаза.

– Почему меня это не шокирует?

– Есть тут такой татуировщик в Бронксе. Он мне и занёс заразу. Я дам тебе его имя и адрес. Ты напиши про него в газету. Мне уже не поможешь. Пусть хоть другие знают. Может, кого-то это спасёт.

– Дара, учитывая твой образ жизни, трудно будет найти конкретного виновника во всех пяти районах Нью-Йорка. СПИД не передаётся татуировочными иголками. Если твой знакомый художник и занёс тебе заразу, то скорее всего не иголкой. Могу представить, как ты расплачивалась с ним за его услуги. И вообще, я не занимаюсь урбанистическими скандалами. Если хочешь, чтобы твою историю услышал весь мир, найди себе первокурсника из Хантерского колледжа с повышенным чувством социальной ответственности. Заведи себе друзей демократов.

– Зря ты так. Я республиканка, между прочим.