Марисоль, всё это время сидевшая на корточках в углу сцены, точно пантера затаившаяся в засаде, пришла на помощь своему спутнику.

– Не стесняйся, Эстебан, – выкрикнула она. – Дети хотят услышать правду. Говори всё как есть, от души.

Её слова сработали как горючее для выдохшегося танка. Стивен вытянулся в полный рост, чтобы его лучше видели, хотя в этом не было никакой нужды.

– Знайте же! Помимо врагов во внешнем мире, есть ещё внутренние враги. С ними надо продолжать бороться или как-то помириться. В любом случае, игнорировать их нельзя. Они просто так не уйдут, эти внутренние враги. Им некуда спешить. Они будут сидеть, как подкожный клещ, и ждать своего часа. Я крайне тронут и польщён, что меня сюда пригласили. Это огромная честь. Признаюсь, я ещё не достиг той стадии исцеления, на которой я могу помочь другим. Мне самому нужны поддержка и вдохновение. А ещё больше мне нужны пинки под зад. Искушение впасть в жалость к себе слишком велико. Вот почему я здесь перед вами. Вам наверняка известен этот парадокс: из глубокой трагедии рождается огромная любовь. Такую любовь я и нашёл в лице младшего лейтенанта Мартинез. Одной уцелевшей рукой она вытянула меня из мрака. Если бы не она, я бы сейчас не стоял перед вами.

***

После выступления Валерия взяла на себя задачу помочь детям переодеться. Синти осталась поить гостей кофе на кухне.

Будучи не в состоянии апплодировать, Марисоль хлопнула ладонью по крышке стола с такой силой, что салфетки разлетелись, точно напуганные птицы.

– Браво, Эстебан, ми амор! Ты был великолепен, малыш. Я чуть не прослезилась. Хотя, может это гормоны. Ещё шесть с половиной месяцев.

Разглядывая свою преемницу, Синти понимала, почему Стивен был ей очарован. Это странное сочетание тропической женственности и солдафонских замашек делали Марисоль чертовски соблазнительной. Говорила она без характерного испанского акцента. Скорее всего, она родилась в США или приехала ещё ребёнком. Судя про мягкой, крадущейся походке и привычке оглядываться через плечо, она выросла в большом городе и не в самом безопасном районе. В то же время на ней не было видно привычных аттрибутов гетто вроде татуировок или крупных броских серёжек. Cдержанный макияж в кремовых тонах, гладкая причёска, крошечные гвоздики в ушах. Если у этой девушки были когда-то мосты, соединяющие её с латиноамериканским гетто, она их успешно сожгла. Не исключено, что её родители были инженерами. Впрочем, о среде, из которой вышла Марисоль, Синти могла только догадываться.

– Где вы познакомились?

Задавая вопрос, Синти смотрела на Стивена, но ответила Марисоль.

– В военном госпитале. Где же ещё? Я бегала по этажам как ошпаренная, таскала ему в постель журналы, а он мне в благодарность укладывал волосы узлом. А говорят, что только гомики умеют делать причёски. Правда, пару раз он меня уколол шпилькой до крови. О, сладкая боль любви!

На фоне жены Стивен выглядел вялым и пассивным. Он не спускал с неё глаз, точно в ожидании очередного приказа. Когда она потянулась за пакетиком сахар, он зашевелился.

– Тебе помочь, зайчик?

– Нет, нет, я сама. Нужно как-то приспосабливаться. Ты и так всё за меня делаешь. И постель стелишь, и стиральную машину загружаешь.

Удерживая пакетик сахара пальцами уцелевшей руки, она надорвала краешек зубами, и тут же обсыпала всю форму. Ничуть не смутившись неудачей, она взяла второй пакетик и повторила опыт. На этот раз обсыпанным оказался Стивен.

– Видно, Богу не угодно, чтобы я употребляла пустые углеводы, – заключила Марисоль, посмеиваясь. – Значит, буду пить чёрный кофе. Так полезнее.

Кофе ей так и не удалось выпить. В эту минуту подоспел Брюс с камерой и позвал Марисоль фотографироваться. Маленькие танцовщицы хотели позировать с «красивой дамой-солдаткой». Марисоль только и ждала этого приглашения. Стряхнув сахарные крупинки с формы, она поспешила к детям.

Синти осталась наедине с бывшим кавалером.

– Вот так сюрприз, – сказала она. – Вот уже чего не ожидала. Как тебя взяли в армию?

– Крайне неохотно, – признался Стивен. – Мне пришлось поваляться в ногах у агента-кадровика и посыпать голову пеплом. В конце концов, мои мольбы дали желанный результат.

– Я думала, что если у тебя была судимость …

– Судимость – не приговор в наши дни. Стране нужны тёплые, живые тела. ДиМаджио, мой бывший тренер, походaтайствовал за меня. Учитывая, что это было моим первым преступлением, мне решили дать шанс. Так я оказался в Ираке. Естественно, меня засунули в пекло, в самое стремное место, куда не посылают тех, кто представляет собой ценность. Такими как я затыкают дыры.

– А твоя жена знает детали твоего прошлого? Ну, что ты делал, до того как завербовался.

– Конечно, знает. Между нами никаких секретов. Мне не нужно перед ней притворяться. Мы понимаем друг друга, как бывшие солдаты. Мы оба способны убить.

– Это полезный навык. Значит, у вас будет ребёнок?

– Ага. Где-то через полгода.

– Ты доволен?

– Честно говоря, я ещё не совсем врубился, но в целом, да.

Синти взяла салфетку и принялась складывать из неё самолётик.

– Не знаю, интересно тебе будет или нет, но у меня тоже была дочь. Она не выжила.

– Мне очень жаль.

– Ничего не поделаешь. Я назвала её Бетани, в память о твоей маме.

– Ой, как мило. Только почему в память? – удивился Стивен. – Что-же ты её похоронила раньше времени?

На этот раз изумилась Синти.

– Но ведь она была больна?

– Да, было дело. Приболела. Но она поправилась и вышла замуж. Теперь живёт в Элликоттвилле, на границе с Канадой.

Стивен вытащил из кармана телефон и показал фотографию располневшей, улыбающейся женщины, которую обнимал коренастый, бородатый мужчина в клетчатой фланелевой рубашке. В ногах у них сидела собака, золотой ретривер.

Синти закрыла лицо руками.

– Прости меня, идиотку. Всё это время я была уверенна, что твоя мама … Ей-богу, видела заметку в газете. Разве такое может померещиться?

– Да ладно, не извиняйся. – Стивен убрал телефон и одёрнул мундир. – С кем не бывает? Я сам не верил, что она поправится. Она приходила меня навещать вся лысая, с повязкой вокруг рта. Но в конце концов оклемалась. Продала дом, плюнула на всё и укатила с новым мужем на север. У них ферма, яблоневый сад. Их варенье можно в магазине купить. А с биржей она завязала раз и навсегда. Эта работа её чуть в гроб не загнала. Как только из больницы вышла, тут же все костюмы свои выкинула к чёртовой матери, сумочки, дипломаты, туфли на шпильках. Всё это полетело в армию спасения. Теперь она и вспоминать не хочет про свою бывшую жизнь. Убитые годы.

Прослезившись, Синти схватила скомканную салфетку и поспешно промакнула ей глаза.

– Это самая лучшая новость, которую я услышала за последние три года. Я безумно рада за Бетани. Передай ей от меня привет, ладно? Хотя, нет, ничего не говори. Не порть ей настроение.

– Маме никто сейчас настроение не испортит. Она ни на кого зла не держит.

– А ты?

– А я тем более. Мне грех на кого-то сердиться.

В эту минуту у них над головами затарахтела дрель. Синти вздохнула и помассировала висок. На втором этаже делали ремонт. Она просила рабочих не сверлить с часу до двух. Естественно, они проигнорировали её просьбу.

Реакция Стивена ошеломила её. Oн с криком вскочил со стула, и пошатываясь на протезе, схватился за плечо, на котором он обычно носил винтовку. Зрачки его моментально расширились, а щёки налились кровью. Перевёрнутый стул с треском полетел на пол.

Синти слегка оторопела от такого стремительного поворота. Tолько раз она видела Стивена в таком состоянии. Это случилось в вечер их расставания, когда он уговорил её покататься над Гудзоном в последний раз.

На шум прибежала Марисоль. Точнее, не прибежала, а просто подошла быстрым шагом, без паники, и залепила Стиву лёгкую пощёчину yцелевшей рукой.

– Успокойся, дружок. Мы не в Дияле.

Очевидно, она не в первый раз таким образом проводила мужа в чувства. Стивен вздрогнул, моргнул несколько раз и выдохнул.