- Ну что ж.., – развёл тот руками, – дело твоё. До скорого.

- До скорого, – Бард закрыл багажник и, открыв дверцу, устроился за рулём.

Его постоянным спутником было радио, где крутили разные ретро песни, и он, включив его, завёл мотор и выехал со стоянки.

Дорога походила на кусок расплавленного брезента и тянулась далеко вперёд. В это время автомобили ещё не создали затор, какой будет через час, но их уже было достаточно много для того, чтобы то и дело образовывались небольшие паузы между ездой. И приходилось стоять. Протяжная, наполненная грустью и болью баллада заставила Барда покрыться мурашками, когда он стоял в одной из пробок. В ней говорилось о слабом человеке, что всегда на перепутье, о том, что неудачи тенью шли за ним по пятам, но ему дали совет не оглядываться назад, не смотреть на темноту тени, а видеть лишь свет перед собой, и тогда неудачи отступят. И с рассветом человек устремил свой взгляд вперёд, он был решителен, как никогда, и прекрасная девушка, словно сотканная из лучей просыпающегося солнца, улыбнулась ему, как знак, что впредь его жизнь изменится. И он увидел своё будущее, когда просыпаясь однажды утром и обнаружив в своей постели эту девушку, а рядом двоих своих сыновей, он подумал о данном ему совете, и возблагодарил того мудрого человека, что направил его по истинному пути света.

Бард добрался до дома лишь спустя полтора часа, и Сигрид, возившаяся на кухне, выбежав ему навстречу, обняла, как делала это всегда, изо дня в день.

- Привет, пап, сегодня на ужин грибной суп, ты ведь никуда не уходишь?

- Нет, никуда, – улыбнулся он ей. – Как ваши дела?

- Всё хорошо, пап, Тильда играет в комнате, а Баин ещё на улице. Ты его не видел?

- Не видел, – он устало опустился в кресло, чуть ссутулившись, и задумался о чём-то.

- Выглядишь уставшим, много покупателей сегодня было?

- Много, даже слишком, – нехотя улыбнулся он, изо всех сил придавая лицу хоть какое-то подобие радости. – Весь день, как белка в колесе.

Господи, очередное враньё! Да, было много народу, да, он устал, но не это делало его сейчас таким разбитым и подавленным.

- Ты, знаешь что? Иди, мой руки, я буду на стол накрывать. Тильда! Тильда, папа вернулся!

Младшая дочь выскочила из комнаты и в три прыжка забралась отцу на колени.

- Папочка, – обвила она его шею своими ручками, – я так соскучилась.

- Я тоже очень соскучился, дорогая моя, – он ласково погладил Тильду по волосам. – Сейчас будем ужинать вместе, ты не посмотришь, где Баин? Нужно позвать его.

- Хорошо, – кивнула девочка и соскочила с коленей.

Бард взглянул ей вслед с улыбкой и тоже поднялся с кресла, чтобы пойти в душ. И пока он был там, все дети уже собрались за столом.

- Баин, – поприветствовал отец сына, вскинув руку, и тот помахал ему, запихивая в рот кусок хлеба.

- Как дела, пап?

- Хорошо, а ты, надеюсь, сделал уроки на завтра, прежде, чем пойти на улицу?

- Да, – кивнул мальчик. – Сигрид докажет.

- Он сделал, – подтвердила старшая дочка, положив на стол приборы. – Ну вот, надеюсь, суп вам понравится.

Запищал мобильник. Бард обвёл детей взглядом, и глаза всех их были устремлены на него.

- Мой? – удивился тот.

- У меня при звонке играет Курт Кобейн, – рассмеялся Баин. – А у Сигрид Бритни Спирс.

- Не Бритни Спирс! – возмутилась девушка. – Кому сейчас вообще нравится Бритни Спирс?

Бард не стал дослушивать перебранку детей, шикнул разок и, потянувшись, взял с тумбы свой телефон. Его глаза округлились. «Трандуил» – высвечивалось на экране.

Мужчина снова нервно обвёл глазами детей, облизнул губы, глухо произнёс:

- Это по работе, – и сразу вышел в другую комнату, чтобы потом нажать на кнопку ответа. – Слушаю.

- Здравствуй, Бард, – негромко промолвили на том конце.

- Здравствуй, – ответил мужчина и замер в ожидании.

- Мы расстались вчера с тобой холодно, как мне показалось. Недоумеваю, в чём я виноват перед тобой, но.., – Трандуил выдержал паузу, – уже соскучился. Я еду сегодня на съёмки к Гендальфу, хочешь поприсутствовать тоже?

Бард тяжело дышал и молчал, не зная, что ответить, пребывая в настоящем шоке от того, что манекенщик позвонил ему сам, и от его слов, конечно, тоже.

- Бард? – мягкий тон стал слегка жёстче, словно тот начинал терять терпение.

Дети. Ужин. Грибной суп. Разговоры о школе – одна чаша весов.

Трандуил. Съёмочная площадка. Софиты. Красивые позы – другая.

Он и так уделяет мало времени своим детям. Он даже не знает, что у Баина на звонке стоит песня Курта Кобейна. Это плохо. Он стал никудышным отцом в последнее время, и это ещё не поздно исправить.

- Хорошо, я приеду, во сколько и куда?

Пока манекенщик говорил адрес, тот ругал себя на чём свет стоит, распоследними словами и фразами, но ничто не смогло остановить его в желании увидеть Трандуила. Он плохой отец в последнее время? Что ж, он скоро это исправит, как только высокого красивого блондина не станет в его жизни.

- Ты обещаешь приехать? Не задержишься? – уточнил этот самый блондин, и его голос был таким тихим и смиренным, ну точь-в-точь овечка перед закланием.

- Я обещаю, – твёрдо произнёс Бард и в который раз проклял самого себя.

На съёмки Бард отправился, как только бегло объяснился с детьми, почему в воскресный вечер он не сможет поужинать с ними, и сразу же после того, как съездил к Торину за одеждой. На этот раз его образ был более расслабленным и предполагал лишь ториновы куртку, футболку и кроссовки, а джинсы разрешили оставить свои, тем более что они на нём так ладно сидели.

И так, он подъехал к фотостудии на Мустанге кузена Торина, и чувствовал себя всё ещё не в ладу с собой – в явном замешательстве и раздумьях о том, что он вообще делает здесь. Вышел из салона, взглянул на ничем не примечательное высотное здание, верхушка которого едва не задевала облака. Двадцатый этаж, даже не середина.

Но когда Бард переступил порог самой фотостудии, что была снята заказчиками для Гендальфа, то понял – всё здесь серьёзно, и немалые деньги были вложены в то, чтобы обустроить здесь всё так, чтобы лучшие издания и дома мод, известные фотографы беспрестанно снимали это место для воплощений своих креативных задумок.

Его встретил какой-то щупленький парнишка с бейджиком, имени на котором было не разобрать

- Вы кто? – живо поинтересовался он, дружелюбно улыбнувшись.

- Меня пригласил Трандуил. Я Бард.

- Аа-ааа, – улыбка стала ещё шире. – Ему сейчас накладывают мэйк-ап. Присядете? – и указал на диваны, что расположились вдоль стены.

Там уже сидели какие-то люди, и Бард искренне понадеялся, что не всех их пригласил Трандуил. А парнишка, усадив гостя, предложил ему кофе и после отказа убежал в одну из дверей.

Минут через семь, пока Бард крутил головой во все стороны, разглядывая происходящее вокруг, из другой двери появился фотограф. Он был весел, шутил со своими ассистентами, что настраивали одну из зон, на которой, вероятно, и должна была начаться фотосъёмка. Там не было ничего, кроме тёмного однотонного фона.

Бард всё ещё чувствовал вину за тот спектакль с их последней с Гендальфом встречи и счёл нужным подойти к нему, чтобы извиниться. Он поднялся со своего места и направился прямо к нему.

- Добрый вечер, – начал он, пребывая в безумном смущении. – Вы, наверное, и не помните меня, но мы встречались на дне рождении журнала Харпер’с Базар.

- Как же, я вас прекрасно помню, – усмехнулся тот по-доброму, – ведь именно вы познакомили меня с моей сегодняшней музой.

- Я хотел бы извиниться за то, что накинулся на вас тогда, – Бард виновато опустил голову, – я спутал вас с одним моим давним другом и..

- Ничего страшного, с кем не бывает, – фотограф протянул руку, и в его светлых глазах по-прежнему жили смешинки. – Я – Гендальф, теперь будем знакомы, и ситуация исправится. Фотограф, коллекционер холодного оружия.

Бард с удовольствием пожал ему руку, ответив: