Замерев, Торин всмотрелся в его лицо.

— Давай, – выдохнул тот с лихорадочно блестящими глазами.

Бесовская улыбка была ему ответом.

Движения от мучительно медленных, плавных и размеренных постепенно набирали темп. Горячо. Терпко. Сладко.

— Люблю тебя, – выдохнул Торин в приоткрытые губы Трандуила и подался назад, ощущая, как плотно обхватывает его тугое тепло.

Трандуил глухо застонал, двинувшись навстречу, словно опасаясь, что его покинут.

— Люблю, – напомнил вновь Торин.

И двинул бёдрами вперёд, вдалбливая со всей силы.

Внутреннее чутьё помогало ему найти нужные движения. Изменить угол, темп, глубину. Скользнуть рукой между прижавшимися друг к другу телами, приласкать член, твёрдый и горячий. Осторожно поглаживать его, потирая головку, сдвигать кожу, снова погладить по всей длине, совпадая с ритмом.

Стоны, скрип пружин, подрагивающее, полностью раскрытое, влажное тело Трандуила – Торин окончательно растворился во всём этом и в тумане своих ощущений почувствовал, как его затапливает нежностью, вожделением, обожанием.

Трандуил выгибался ему навстречу, стонал, облизывал пересохшие губы. Сам потянулся за поцелуем, когда движения стали торопливыми и яростными, словно мог задохнуться без чужого воздуха. Его тело напряглось, вдоль спины пробежала дрожь, дыхание стало рваным. Он распахнул глаза, отчаянно взглянув на Торина, и наконец заполнил пространство таким протяжным стоном, что и тот, сильно вжавшись в него, почувствовал, как сокращаются мышцы его тела. Семя смешалось, пачкая их обоих.

Солнечные лучи пытались проникнуть сквозь сомкнутые веки, грели щёку и затылок, растекались хаотичными, горячими пятнами по телу. От них ткань наволочки пахла летней, древесной корой и свежестью утреннего неба. Торин моргнул, вздохнул блаженно и снова сильнее сжал веки. Он чувствовал себя разморенным, наполненным приятной истомой и нежностью, полностью удовлетворённым. Справа от него зашевелились, и он ощутил неуверенные прикосновения к плечу. Улыбнулся, всё ещё не открывая глаз.

— Вставай, пора ехать, – промолвили бархатистым, сексуальным голосом.

Глаза тут же распахнулись.

— Чёрт, какой же ты бессердечный, – проворчал он.

Как вылезти из согретой солнечными лучами и их телами постели?

Листья за окном трепыхались, заставляя тени на полу играть в пятнашки с островками солнечного света. Где-то вдалеке залилась трелью птаха, возвещая окрестности о наступлении утра.

— Ты виноват в этом, так пожинай плоды.

— В чём это ты меня упрекаешь с утра пораньше? – хмыкнул Торин, поворачиваясь и проведя губами по его плечу.

— Но это ты забрал моё сердце, – и Трандуил улыбнулся. Его улыбка сдержанная, чуть холодная, но заставила Торина гореть, как от тысячи солнц. Наверное, потому что такая редкая, и Торин, несомненно, отдал бы свой Аркенстон в обмен на вторую такую.

Он не смог сдержаться, его губы сами по себе разъехались в ответ.

— Шутишь с утра – хорошее начало.

— А это не шутка, – хмыкнул Трандуил, садясь на постели.

Пробежавшись пальцами по его позвонкам, Торин взял его руку и поцеловал ладонь. Он хотел сказать что-то приятное, но звон телефона ввинтился в уши – пришлось отвечать, потянувшись за ним к тумбе.

— Да, Двалин.. Да, я успею. Сейчас заеду в одно место, и сразу в офис.. Хах, конечно, помню. До встречи.

Он нажал на сброс.

Трандуил уже вынырнул из постели и прямо нагишом прошествовал в душ.

— Нереально красивый, – глухо произнёс Торин сам себе, провожая его внимательным, жадным взглядом.

Поднялся на ноги и прошёл в ванную следом, словно под действием гипноза.

Зашелестела вода, ровными частыми струями прохладного серебра разбиваясь о кожу. Трандуил встал под них, прикрывая глаза, ресницы тотчас слиплись и совсем потемнели, а волосы, теперь цвета золота, липли к плечам, груди и спине. На изящно очерченные губы беспорядочно падали капли воды, и он ловил их, точно поцелуи.

Торин, не двигаясь, смотрел на него. Он мог смотреть целую вечность, потому что ничто в мире не было прекраснее. Но гораздо лучше сейчас..

Он схватил его и прижал к себе, чтобы тот не коснулся задом холодного кафеля. Впился в его губы, слизывая языком тёплую влагу воды. Рука его скользнула между ягодиц, жадно стиснула их.

— Нет, – Трандуил упёрся ладонями ему в грудь и слегка оттолкнул.

Торин отстранился, недоумённо глядя на него.

— Что?.. Почему «нет»?

— Потому что ты опоздаешь, – безжалостно ответили ему.

— Плевать я хотел!

— А я-нет, – светло-голубые глаза мерцали холодом. – Твоё окружение и так ненавидит меня. Не хочу быть вечно камнем преткновения.

— Глупый, – Торин улыбнулся. – Никто тебя не ненавидит. Ладно, пойду вниз и попрошу Бину сделать завтрак. А ты одевайся, сейчас повезу тебя в банк. Не забудь взять свои подвески.

Поцеловал его ещё раз и вышел.

Пока Бина варила кофе и готовила завтрак, он прошёл к себе в комнату и оделся. Они спустились вниз с Трандуилом почти одновременно. Переглянулись, прошли в столовую и сели за стол.

Домработница была явно чем-то огорчена, беспрестанно ворча себе под нос. Торин слишком хорошо знал её, чтобы решить, что всё в порядке, и поэтому задал вопрос прямо «в лоб»:

— Ты чем-то недовольна, Бина?

— А как мне быть довольной, господин Торин? – всплеснула руками она. – Вы посмотрели бы, что натворили в гостиной.

— А что такое? – Торин почувствовал, как кровь прилила к лицу.

— Свечи забыли задуть, и воск весь растёкся, накапал на пол. Хорошо ещё пожар не случился.

— Ах, да, – буркнул Торин, опустив голову. – Прошу прощения, я, правда, забыл.

— Могли бы сразу сказать, – с обидой продолжила Бина, – что собираетесь привести сюда женщин. Ничего в этом постыдного нет.

Торин отвернул лицо, мрачно глядя на столешницу стола, и ответил ей:

— Здесь не было никаких женщин, Бина.

— Да, – обиде домработницы, казалось, не было предела, – а то я слепая. Вы, господин Торин, весь диван перепачкали.

Лицо его приобрело землистый цвет. Он опустил голову так низко, что невозможно было разглядеть его глаз. А Трандуил отстранённо и с чувством собственного достоинства жевал мюсли с сухофруктами, делая вид, что разговор вообще его не касается.

— Я тебе ещё раз говорю, здесь не было женщин, – наконец, Торин поднял тяжёлый взгляд на домработницу.

Та нахмурилась, обдумывая что-то в голове. И больше не произнесла ни слова, разливая чай по чашкам.

На следующий день вместе с Торином после работы приехали Фили и Кили, а вскоре должна была прибыть в гости и Тауриэль. Пока они что-то громко обсуждали в гостиной, Бина накрывала на стол, время от времени выбегая к ним и участвуя в беседе.

— Надо бы тебе кого-нибудь найти, – обратился к старшему племяннику Торин. – А то возникает ощущение, что вы делите одну девушку на двоих.

— Э-ээ, нет, ещё чего, – запротестовал Кили.

— Пусть она познакомит твоего брата с какой-нибудь своей подругой. У неё есть подруги?

— Я сам разберусь, Торин, – отмахнулся Фили и отвернулся.

В его сердце пока что было пусто, оно молчало, ни на кого остро не реагируя, а значит, нужного человека просто не было рядом.

Запиликал мобильник, и Кили взял трубку, расплывшись в улыбке:

— Милая?.. За дверью? – нажал на сброс. – Тау за дверью.

Вскочил и бросился открывать своей девушке. Они долго целовались на пороге и оторвались друг от друга лишь тогда, когда Бина уже кликнула всех к столу.

— Где Трандуил? – поинтересовался Кили, проходя в столовую и отодвигая стул для Тауриэль.

— Он знает, что ужин в восемь. Ждёт, наверное, особого приглашения, – Торин двинулся к лестнице. – Пойду, положу красную ковровую дорожку и посыплю её лепестками роз, – промолвил он с сарказмом и стал подниматься на второй этаж.

Трандуил был у себя. Стоят у окна и курил. Торин тяжело вздохнул, входя в комнату и раскрывая дверь настежь. Въедливый аромат сигарет тут же ударил в ноздри и просочился из помещения в коридор.