Айфон всё ещё горел своим экраном, и Торин, раздражённо взглянув на него, выхватил его из руки Лесной Феи, после чего нажал на «ответ». Испугавшись, светлячок резко дал дёру с ладони, а Трандуил с небольшим изумлением взглянул на Торина.

— Эй, ты, шлюшка, слышишь меня?.. – зашипели в трубке.

— Послушай меня, психопат! Не вздумай больше звонить на этот номер, а не то я тебя из-под земли достану и скормлю тебя твоими же кишками! – с чудовищной злостью, которой и сам от себя не ожидал, выкрикнул Торин.

Он поднял глаза на Трандуила и слегка подивился его взгляду. Ему показалось.. конечно же, показалось, ведь этого не может быть в силу характера того, кому принадлежали эти светло-голубые глаза, но всё же он увидел в них благодарность. Нужно было просто отвернуться. Или просто отвести взгляд. Бежать, как можно дальше от всей этой ночной магии, но он не стал, а взял и впился губами в красиво очерченные губы.

Он целовал его так агрессивно и отчаянно, словно хотел привязать к себе или доказать ему что-то. Терзал его губы, его язык, чувствуя, что эйфория затапливает его, обнимает сотней мягких волн, и ему показалось, что всё так и должно быть. Айфон, выскользнув из рук, упал на песок, матово поблёскивая отключившимся, тёмным экраном.

Но осознание вспыхнуло также внезапно, как и неконтролируемая жажда поцелуя. Торин отстранился, чуть ли не с отвращением взглянув на Лесную Фею.

— Я прошу прощения. Не нужно было этого делать. Мне очень жаль..

Трандуил в каком-то странном замешательстве взглянул на него.

— Ничего.. просто такая ночь..

Он коротко облизнул губы и неожиданно сам набросился на Торина за новой порцией поцелуя. Обвил руками его шею, погрузил пальцы в жёсткие волосы. Шёпот листвы кружил голову, близость жаркого тела – они словно были затканы в эту ночную темноту.

Земля неожиданно вздрогнула, будто накренилась, сильно ударила по коленям, пользуясь ночью, как прикрытием. Трандуил глухо выдохнул в очередной поцелуй, крепче хватаясь за Торина, который теперь почти сидел на нём, торопливо стягивая с него одежду.

— Стой..

— Заткнись, – Торин был готов разодрать к чертям на нём все эти тряпки, чтобы поскорее избавиться от них. – Хочу тебя.. Хочу, хочу.. – лихорадочно расстёгивал пуговицы на своей рубашке, часто и рвано дышал, путаясь в петлях, мелких складках одежды. Ткань трещала, так яростно он её дёргал. – Никому не отдам, – прорычал и впился сухими губами в шею.

Трандуил запрокинул голову, подаваясь к нему навстречу. Его длинные ресницы дрожали.

И он был под ладонями такой податливый, гладкий, шёлковый на ощупь. Торину нравился его запах, нравились чёткие тени от ресниц на тонкой коже век, нравились припухшие горячие губы, невероятные аквамариновые глаза – ему нравилось всё, ибо для него это было совершенством. Хотелось растопить этот обжигающий лёд в своих руках, да он сам пылал, как пламенем объятый, кожа, казалось, раскалена настолько, что чуть – и он вспыхнет, как феникс, и сгорит за пару секунд дотла.

Листва по-прежнему нашёптывала свои заклинания, нежно, ласково, тихо-тихо, совсем рядом осторожно плескалась вода.

— Почему ты дрожишь?

Светло-голубые глаза смотрели на него в упор, но Трандуил не отвечал.

— Холодно?

Ещё один вопрос без ответа.

— Только не говори, что ты.. Нет, ты же не можешь.. Чёрт возьми.. Да почему же ты молчал?

Он чуть приподнял его и обнял так крепко, что тот заёрзал в его руках, пытаясь получить доступ к кислороду, но молчал по-прежнему.

— Прости меня.. Я не должен был судить так... прости..

Торин коснулся его губ совсем легонько, невесомо, непривычно для себя. Они целовались целую вечность, а может и больше. Под его горячими руками плавилась кожа. Лёд таял не только снаружи, но и внутри, обнажая такие непривычные чувства, превращаясь в воду..

Собственное удовольствие уже не казалось Торину таким важным, как доставить его близкому человеку. Он ласкал его плечи и руки губами, гладил спину, ловил его пальцы и целовал их. Дразнил, распалял. Ждал.

Трандуил застонал, пусть и едва слышно. И Торин рванул его брюки вниз, быстро стягивая с ног. Время стало измеряться количеством прикосновений. Невозможно было отстраниться от сладковато-пряных губ. Невозможно не ощущать под ладонями теперь такой тёплой кожи. Мир стал, словно призрак. Его нечёткие очертания размывались.

Торин, наконец, избавился и от своей одежды, и теперь мог насладиться наготой прекрасного распростёртого под ним тела, отвечающего ласками на ласки. Трандуил царапал его спину между лопатками, жарко шептал что-то, но слов было не разобрать. Они оба задыхались и горели.

— Хочу тебя.. как же я хочу тебя.., – Торин припал губами к шее, и чуть не зарычал от удовольствия, почувствовав прикосновение пальцев внизу живота.

Шёпот почти был неслышен. Может просто звук участившегося дыхания заглушал голос.

— Возьми..

Что-то надорвалось, точно треснул сковывающий сердце железный обруч. Треснул, рассыпался в труху и исчез, и стало легко, жарко, сладко, пьяно, и счастье стиснуло виски до того, что закружилась голова.

Торин снова коснулся губ Трандуила, прикрыл глаза, постепенно продлевая поцелуй. Заставлял себя не торопиться, растягивая секунды удовольствия, смаковал ощущение счастья, которое наполнило его до конца, до последнего нерва.

— По-другому, – полушёпотом промолвил он, оторвавшись от губ и приподнявшись над ним. – Теперь всё будет по-другому, – одной рукой он поглаживал бедро, мягким нажимом заставляя развести ноги.

Это так близко, это так пьяняще. Совершенно неправильно, но уже без обратного пути.

Страсть оттеснила всё, даже ненависть. Она была похожа на свет и пламя, на огненную стихию. И всё это неожиданно и разом, со всех сторон, по всем органам чувств, прямо в душу – стремительным потоком, так что темнело в глазах.

Торин дышал так, словно что-то с чудовищной силой давило ему на грудь, хватал воздух приоткрытым ртом, сжимал плечи Трандуила почти до синяков, впиваясь ногтями в кожу.

Он не хотел сразу, не хотел резко и больно. Но в самый неподходящий момент перед глазами безумной вспышкой возник образ Лесной Феи, исполняющей свой вульгарный танец в полупрозрачном наряде, и всё получилось напротив. Один мощный и грубый толчок, прикушенная губа и сильный выдох в шею.

Торин поднял голову, чтобы взглянуть в светло-голубые глаза, и увидел Трандуила ошарашенным, потерянным, поражённым, но всё ещё раскрытым. Он не заслужил боли, хотя и часто бывает дрянью, и Торину стало стыдно.

Он поцеловал его в губы со всей нежностью, на которую только был способен, чтобы загладить свою вину. Горячие ладони, плотно сжатые губы, распахнутые глаза, капли влаги на раскалённой коже. Недоступное всем, но доступное ему – Торин чувствовал себя королём и победителем.

Плавились мысли, плавился рассудок, плавились все запреты и преграды, таяли собственные убеждения и стандарты. Всё растворялось и исчезало, вспыхивая вокруг серебряными искрами.

С каждым движением, с каждым толчком – всё теснее и теснее, сближаясь, сливаясь друг с другом. Трандуил дугой выгибался в руках Торина, сильно стискивал его бёдра, царапал его плечи и спину, надрывно дышал вперемешку со страстными стонами, притягивал к себе, сильно дёргая пряди жёстких волос. Боль, которую он ощущал, вспыхивала россыпями мелких огней, словно бриллиантами, что белее света звёзд, но постепенно сошла на нет, когда все движения стали отдаваться ослепительными всполохами.

Его крик полыхнул целым взрывом.

И всё исчезло.

Только они вдвоём, погружённые в ночной мрак, рвано дышащие и ослабевшие, словно два зверя от большой битвы.

Торин ощущал лбом влажный песок, грудью чувствуя, как часто дышит Трандуил, как вздрагивает всем телом. Он крепко прижал его к себе, ещё сильнее подминая.

— Отпусти меня, – внезапно потребовал тот, принимаясь извиваться в его руках, пытаясь высвободиться.

Торину не хотелось делать этого, но и удерживать насильно – тоже.