- Ага - поморщился, ответил Вертура и пошел прочь в сторону проспекта Рыцарей.
***
- Был такой город, назывался Ахен - возвращая доктору Саксу какую-то тонкую, в твердом бумажном переплете, по виду новую, столичную книжку, брезгливо поморщился, разъяснил Фанкиль - и там писали сплошную ахинею.
Доктор округлил рот, не зная, что и сказать в ответ. На этом их короткое обсуждение книги и завершилось.
- Да ерунду молотят. Не пойдет никто на Гирту, тут армии, чтобы только по южному берегу окопать, тысяч восемьдесят нужно. С экскаватором. Это как минимум - кивая на карту города на стене, ответил на вопрос Вертуры Фанкиль - а вот если тут смута начнется, демократию разведут и обсуждения, то да. За сэром Ринья с его вассалами и дружинами будет последнее слово. Так что соберутся, помаршируют вокруг Карьеров, в Лесу поманеврируют. Постреляют, поскачут на конях, выпьют все вместе.. Будут торговаться, чтобы наследником сэра Булле был объявлен сэр Ральф и обязательно женился на леди Элеоноре. Даром, что они двоюродные брат с сестрой: у кого деньги и власть, тем закон не писан.
- А нам опять назначат проверку и как крайним вынесут служебное несоответствие - зевая, мрачно прибавил лейтенант Турко - и плевать, что у нас все приказы учтены, подписаны лично сэром Гессом. В их-то действиях мэтр Курцо никогда нарушений не увидит. А у них там, на Полигоне, по-серьезному или как в прошлый раз?
- Ну визуально пока человек пятьсот, шатры стоят, бани, костры - бодро ответил Фанкиль - кажется Горчетов и еще какие-то из Леса. Сыновья сэра Тальпасто, поговаривают, в воскресенье с дружиной на турнир подъедут. Ожидают тысяч семь человек, это без тех, кто на маневры к ним заявится, на пару-тройку дней.
- Горчет Старший уже как десять лет, все в майоры метит - покачал головой лейтенант Турко - на смотре-то он, конечно будет первее всех...
... - Только майора дадут не ему за прилежную службу - с улыбкой кивнул коллеге рыцарь - а Карлу Тальпасто. Как и кубок на турнире с наградной подвеской. Чтобы сэру Дугласу приятно сделать, и можно его было потом о всяких мелких услугах просить.
Сегодня Фанкиль с Марисой ездили на Полигон. Рыцарь по какому-то важному поручению высшего полицейского руководства, Мариса для статей в газету и теперь они оба охотно делились с коллегами свежими новостями и сплетнями.
- Карла тут видел у Пришествия - зевая, как бы невзначай бросил лейтенант Турко - говорит жену и детишек на северный берег отвез к сестре.
- Да, бежать самое время - уловив намек, согласился Фанкиль - вот только некуда. Если что, сэр Август и леди Булле тут всех в бараний рог загнут, кто не так на них посмотрит, по фонарным столбам на перекрестках развесят.
- Ну да - согласился лейтенант и печально уставился на серое небо за окном, с видом ожидания, когда же наконец закончится рабочий день.
Так за служебными поручениями и вялыми разговорами прошел остаток смены.
Серое пасмурное небо навевало сонливость. Темнело. Инспектор Тралле вернулся от генерала Гесса, сообщил, что все, кроме Вертуры, который сегодня на ночном дежурстве, могут идти домой. Мариса сказала, что останется тоже, с язвительным смешком заявила было криво улыбнувшемуся ей лейтенанту Турко, что не надо тут, все давно знают, что его жена постоянно приходит к нему на ночное в отдел.
Все ушли. Вертура закрыл окна, проверил, запер двери. И ту, которая вела в длинный коридор второго этажа и ту, что вела на улицу внизу на первом. Подкинул дров в печь. Разложил на рабочем столе свои рыцарский справочник, книги Фанкиля и подшивку газет шестнадцатилетней давности, времен Смуты, которые он взял под расписку в архиве. Приготовил блокнот и очищенные перья. За окном было уже совсем темно, когда, окончательно утомившись чтением, начав клевать носом от усталости и духоты, детектив попытался разложить диван, что стоял у большого стола, но тот, как и сказал когда-то давно Фанкиль, был сломан и Вертура с трудом сумел собрать его обратно, как было.
- Ничего - с улыбкой подметила Мариса, глядя на его тщетные попытки организовать спальное место - я все равно не сплю, работаю по ночам, не могу ничего придумать днем. Ну, звездное излучение, фазы луны и все такое... Принеси кипятка, чаю нету.
Вертура взял казенный, уже как будто много лет нечищеный от копоти и ржавчины чайник и, не стесняясь, пошел по второму этажу главным, идущим вдоль всего фасада здания коридором, мимо кабинетов начальства, к парадной лестнице. Спустился в холл, едва успев разминуться с генералом Гессом, полковником Гутмаром, сэром Троксеном и еще несколькими высшими чинами из полицейского руководства, проскочил на улицу через парадную дверь. Как сказал кто-то, сегодня на вечер было назначено большое совещание по какому-то очень важному делу.
На плацу было темно, но у летней столовой горели газовые светильники. Как и обычно клокотал огромный котел в который, казалось, бесконечно подливали воды, добавляли разные ингредиенты, черпали из него готовое варево, никогда не снимали его с огня и никогда не чистили. Мерно гудела пила, у забора подрались полицейские. Стычка была яростной, злой, но быстрой. Капрал Гицци с длинной плеткой мигом навел порядок и назначил провинившимся внеочередные смены.
Вертуре налили горячей воды, предложили в миску супа и начали задавать какие-то колкие, беспредметные вопросы. Он ответил на них все, рассказал очередную историю про то, что у сэра Гонзолле два замка, но он не показывает их девицам, потому что мама не разрешила, чем привел знакомого вечнопьяного полицейского капитана в бурный детский восторг. Еще раз послушал про политику и высказал свое авторитетное мнение, что для того, чтобы осадить Гирту хотя бы по южному берегу реки нужно не меньше чем пятьдесят тысяч человек.
В темноте тусклым светом стройной линией горели окна в коридорах полицейской комендатуру. Обратным путем, неся на вытянутой руке горячий чайник так, чтобы не обжечься об него, детектив пошел через первый этаж. На скамейках для посетителей оперативного отдела, что располагался справа от лестницы, не было никого, но из распахнутой двери доносились грубые голоса. Какой-то городской чиновник хорошо поставленным для политических дебатов тоном, с достоинством разъяснял оперативному уполномоченному, как ему следует вести возложенную на него деятельность. На другом конце зала грозно щелкнул кнут - полицейские загоняли в смежный с оперативным отделом коридор с камерами предварительного содержания каких-то побитых, хмурых людей. Кто-то окликну детектива, приветствовал его, Вертура ответил и свернул под лестницу направо, к лабораториям и мастерским.
Там, под кирпичными арками стояли крики. Маленькая, неопрятная и скандальная девица-магнетизер в грязной и облезлой мохнатой жилетке, что делала ее похожей на серого лесного волчонка, та самая, что служила в отделе расследования убийств, находила родственников убитых и высокая тощая женщина, не то внучка, не то дочь генерала Монтолле, что следила в комендатуре за питомником ищеек-котов, ссорились с доктором Фарне, который обещал им что-то, но не сдержал слово, подвел их. Криминалист поджимал плечи, будучи зажат в угол, вжавшись в стену, ссутулившись, беспомощно топтался, надвинув на кончик носа очки и, похоже был в невменяемом состоянии настолько, что злобные упреки не вызывали у него абсолютно никаких иных эмоций, кроме недоумевающей растерянности. Увидев детектива с огромным нечищеным от гари чайником, прихваченным за стальную ручку намотанным на ладонь шарфом, все трое внезапно замолчали и, показав на Вертуру пальцами, воскликнули.
- Вот пусть скажет он! Его спросите!
При этом доктор был абсолютно искренне изумлен тем, что девицы тоже указали на Вертуру, чем привел оппоненток в полное недоумение и пока они хлопали ресницам, проскользнул в свою лабораторию и запер за собой дверь. Те забили в нее ногами, закричали, но доктор снова завел свой молотящий даже через толстые стены на весь коридор граммофон, а женщины, поняв что доктор уже недоступен, принялись ругать так некстати явившегося детектива.
