«Если Нарцисса так бурно отреагировала по совершенно ничтожному поводу, то что будет, когда она узнает о том, что Малфой-Мэнор заложен гоблину-ростовщику? Может быть, сразу лишится дара речи? Это был бы самый лучший вариант. Иначе снова будут упреки, слезы, истерики… Гнилая блэковская порода: чуть что — сразу обморок. И вечно этот недовольный тон, придирки и попреки. Видите ли, обыскивать комнату ребенка — это неприлично. А что остается делать, если в собственном доме тебя ежедневно предают? Щенок, которого я считал сыном, оказался типичным Блэком. Такой же, как мать — глупый истеричный слабак, не желающий понимать, что в трудные времена Малфои должны быть заодно.

Я всю жизнь пытался быть ему хорошим отцом: кормил, поил, учил жизни — и что получил взамен? Упреки, обвинения, ложь и предательство. Два года он водил меня за нос, уверяя, что у него с Поттером нет никаких отношений. Лгал родному отцу, вместо того чтобы помочь восстановить справедливость и снять ограничение на магию. Два долгих года я прилагал неимоверные усилия для сохранения традиций волшебного мира, а он в это время тайно встречался со своим шрамоголовым дружком. Но тогда мне нечем было крыть, и я надеялся хоть что-то отыскать в его комнате, да Нарси, глупая квочка, мне помешала. Ничего, ничего… Я всегда добиваюсь своей цели, и вот они — доказательства! Лежат в сейфе, запертые на ключи и магические запоры. Зато теперь, чертов законник, ты уже не отвертишься! Я заставлю тебя и твоего дружка действовать в моих интересах. Ну, если, конечно, не захотите увидеть ваши смазливые физиономии на первой полосе «Оракула».

А сколько это стоило сил и средств! Сначала пришлось дать денег посреднику, чтобы он нашел агента-топтуна, а потом платить этому пройдохе за каждый час слежки. Но жук-анимаг Карнаусый сделал свое дело, и я узнал, где находится убежище аврора.

Поиск фотографа-маггла тоже потребовал расходов, а сколько стоят снимки! Это подлинный грабеж! Только за одни такие расценки магглы заслужили рабство. Но после получения денег от гоблина можно будет не только заплатить за съемку, но и устроить слежку за Шеклболтом. Готов биться об заклад, что и у министра найдутся скелеты в шкафу.

«Всемагический Оракул» — прожорливая скотина, не окупающая затраты. Но делать нечего, приходится идти на жертвы ради великой идеи».

Люциус кружил по дорожкам парка, совершенно не обращая внимания на то, что его стоптанные башмаки промокли от зимней сырости, а мантия захлестана снизу грязными брызгами. В доме ему не сиделось, там было сыро и холодно, почти так же, как на улице — камины в Малфой-Мэноре теперь топили редко. К тому же Люциусу постоянно казалось, что из-за портьер и колонн за ним кто-то следит. В темных коридорах его пугали причудливые тени, падающие от свечей, и еще ему слышались тихие невнятные голоса, поэтому он предпочитал прогуливаться в парке.

«Кругом одни трусы и предатели, — бормотал он, шаркая по каменным плитам. — «Орден железных масок» должен был стать мозговым центром переворота, но оказался жалкой кучкой мелочных людишек, жаждущих немедленной прибыли, при этом трясущихся из-за каждого потраченного кната. Из бывших соратников почти никого не осталось, да и те, кто сейчас на свободе, бедны и ничтожны. Деньги есть только у тех, кто занимается коммерцией, да к тому же не скомпрометирован связями с Упивающимися. Целый год пришлось потратить на то, чтобы найти и привлечь к сотрудничеству несколько недовольных нынешней властью торговцев. Они хотят казаться себе значительными, при этом боятся показать свои лица друг другу и соглашаются встречаться только в масках. Что за жалкое подобие сподвижников Волдеморта, сущий фарс!

Это из-за них все мои идеи заканчиваются крахом! Они трусливы, как крысы, и при одном только упоминании спецотряда Поттера готовы все бросить и разбежаться. Они все — предатели и в случае провала организации начнут закладывать друг друга, а меня сдадут в первую очередь. Но других нет, и «милый дом» поможет убедить этих ничтожеств, что мои силы безграничны и только я один знаю, как надо действовать.

Вот только с Поттером надо кончать немедленно. Он постоянно портит мне игру, на него шпионят все кому не лень, причем большей частью бесплатно. Кругом доносы и слежка, никому нельзя верить, совершенно не на кого положиться. В последнее время каждая акция, подготовленная с неимоверными усилиями, заканчивается провалом, не успев начаться, потому что любая старуха, каждый сопливый ребенок знает, как вызвать «Поттеровский патруль», и эти безбашенные юнцы являются практически мгновенно и путают все карты.

Вот поэтому надо блокировать Поттера, не дать ему появляться на людях, чтоб подорвать веру волшебного сообщества в супермальчика, который придет и спасет, и тогда Шеклболт останется без поддержки.

Это — война, а на войне все средства хороши. — Люциус потер озябшие руки и хищно усмехнулся. — Можно наслать сглаз и подпортить его симпатичную мордашку, тогда газеты перестанут публиковать его снимки, и Драко, скорее всего, перестанет встречаться с уродом. Можно сделать его сексуально бессильным, хромым, кривоногим, горбатым и щербатым, но как? Хорошо бы его и вовсе убить, но кто за это возьмется? Над ним сияет нимб спасителя волшебного мира, и Поттер окутан легендой о неуязвимости, но я-то точно знаю, что он обычный мальчишка, мелкий гаденыш, которого к тому же пользует Малфой».

Хозяин замка дошаркал до беседки и присел передохнуть. Руки, лежащие на рукояти трости, слегка дрожали, ему очень хотелось согреться коньяком, но все запасы давно кончились. Сигар тоже не было, приходилось курить трубку, набивая ее какой-то сомнительной табачной смесью. Настало обеденное время, но Люциус в дом не спешил, семья давно уже не собиралась за общим столом. Драко большую часть дня проводил в городе и обедал там же. Нарцисса почти не покидала своих покоев, где было тепло и не так одиноко в обществе горничной, а Люциусу еду подавали в кабинет, причем он частенько забывал про нее, занятый своими размышлениями.

«В «Ордене масок» таких смельчаков нет, а моих возможностей на подобную затею не хватит. Нужна черная магия, самая черная и самая коварная, но поручить все дело кому-то одному рискованно. Если этот колдун попадется, то все рухнет. Значит, нужна многоходовая партия, придется привлечь несколько черных магов, чтобы каждый заговорщик делал только часть работы, не ведая о масштабах акции, не зная всех участников игры. Потребуется много времени, и денежные расходы многократно возрастут. Но другого пути нет. А раз так, значит не о чем жалеть. К чертям Малфой-Мэнор, к чертям Нарциссу и ее щенка, от них нет никакой пользы. Если дело выгорит, то все расходы окупятся многократно, а если не выгорит, то… В мире теней деньги не понадобятся».

Выкурив трубку, Люциус отправился в дом, бормоча на ходу: «Составить план… Письма… Списки… Проклятый щенок… Дожили: Люциус Малфой — заложник гоблина… Убить урода…»

***

Лето 2002 г.

Драко вытянул ноги под столом и, закинув руки за голову, сладко потянулся всем телом.

Мысли в голове текли вяло, расслаблено: «Какой сегодня жаркий день… На улице никого не видно, все попрятались в тень… Гарри сказал, что занят сегодня, освободится очень поздно, но суббота и воскресенье будут наши. Не хочу его ждать дома до завтра, отправлюсь в лофт сразу после работы, отца в имении нет уже три дня, следить за мной некому».

Драко вынул из кармана связку ключей и повертел перед носом. Самый большой, бронзовый, — от конторы, маленький, серебряный с завитушками, — от сундучка с принадлежностями для работы, с двойной сложной бородкой — от сейфа; теперь в этой компании старинных волшебных ключей имеются два новых, странной формы маггловских ключа: от подъезда и от квартиры Гарри.