Вера налила чай ему и себе.

– Может, поговорим? – спросил он, размешивая сахар. – Желательно спокойно, без эмоций.

– Именно сейчас?

– Да сколько можно тянуть? Зачем мучить друг друга?

– Разве я тебя мучаю? – грустно улыбнулась она. – Ладно, говори.

– Только знай, что я к тебе очень хорошо отношусь, ведь ты мать моих детей, – предупредил Лунин.

– Почему тогда постоянно рычишь на меня? Особенно последнее время в простоте слова не скажешь.

– Рычу, потому что… Я раздражаюсь рядом с тобой.

– Надо пить валерьянку, Павлик. Вообще лечить нервы. Но не орать на меня как сумасшедшему. Мне иногда просто страшно становится, кошмар какой-то.

– Вот я и хочу прекратить этот кошмар. – Лунин разгрыз сушку. – Разве ты не видишь, что мы не созданы друг для друга?

– Вот тебе раз! Десять лет были созданы, а теперь вдруг не созданы. Ты чего? – Она иронично вскинула брови.

Лунин подул на горячий чай, подумал.

– Мы же не спим вместе. Разве не понимаешь? – тихо спросил он.

– Понимаю. У тебя мужские проблемы. Ничего, бывает. Стрессы всякие. Ты не один такой. Надо обратиться к врачу. Есть много хороших лекарств.

Лунин засмеялся:

– Не в этом дело. У меня всё в порядке.

– Ничего не в порядке. Уж мне ли это не знать, – сказала она. – Мы и детей заполучили через ЭКО из-за тебя. Знаю, ты и твои родители грешите на меня, но я-то знаю, почему естественным путем не получилось.

У Лунина вертелось на языке сказать, что у него с Ольгой почему-то получилось всё легко, без лишних усилий и врачей, но он сдержал себя. Он не хотел, чтобы они с Верой расстались врагами.

– Ладно, не будем спорить, – примирительно сказал он. – Главное, что малыши появились на свет. Я их отец, я их люблю и буду любить, даже если… Даже если мы расстанемся.

– Зачем нам расставаться? Не хочу я расставаться. – Вера налила чай в блюдце. – Тебе надо вылечиться, и все наладится. Нам надо малышей воспитывать, им через год в школу идти, у них должна быть полноценная семья.

– Я никуда не собираюсь уезжать, – сказал Лунин. – В принципе, ничего не изменится. Я буду рядом, только жить буду в другом месте. Обо всем можно договориться: когда ты с малышами, когда я.

– Где это ты собираешься жить? – удивилась Вера.

– Найду место. Мир не без добрых людей, приютят… Но не у родителей.

– Ты, поди, уже себе и бабёшечку подыскал? – продолжала игриво удивляться она.

– Нашел, а чо? – в тон ей ответил Лунин. – Это ты меня за евнуха держишь, а я на самом-то деле мужчина полноценный, в самом соку, у меня либидо-то – ого-го! – еще как гудит!

– Я ей волосёшки-то повыдергаю, – сказала Вера. – Не позволю нашу семью разрушать.

– Бесполезно. – Лунин посерьёзнел. – В общем, я подаю на развод. Вера, мы же с тобой взрослые люди, всё понимаем, давай не будем ссориться. Можно всё мирно решить.

Вера вдруг с силой бросила блюдце на стол, расплескивая чай. Полетели осколки.

– Какая же ты скотина! – крикнула она, выскочила из-за стола и ушла, хлопнув дверью.

Лунин потянулся вслед за ней во двор. Она стояла у яблони к нему спиной, ее плечи вздрагивали.

Через минуту он торопливо шагал по направлению к лесу.

Ждать темноты в разгар лета оказалось нелегким испытанием. Солнце никак не хотело садиться. Лунин обследовал окрестность вокруг машины, развлекая себя тем, что пинал с разбега мухоморы, которые от удара разлетались рваными ошметками. Так увлекся, что едва не заблудился. И грибы, откуда ни возьмись, стали попадаться. Он набрал ведерко – вроде, не поганки. Потом он решил применить самое надежное средство для убивания времени – погрузиться в сон. Уселся в машину, откинулся в кресле, но уснуть не получалось, мешали мысли. Вера сбросила смс: «Я пошла на остановку. У нас с тобой дети, в конце концов». Лунин тоже написал смс, но Ольге: «Разговор состоялся. Целую». Она ответила: «А я тебя не только целую!» – и многочисленные смайлики. Он написал: «Ох, берегись, доберусь я до тебя». Она ответила: «Это я до тебя доберусь, не отвертишься». Он: «Что?!! Разве я когда-нибудь пытался отвертеться? Это у тебя на второй раз силёшек не хватает». Она: «Вруша-груша». В общем, виртуально поприкалывались. Лес, наконец, стал меркнуть, мрачнеть и наливаться сумерками. Деревья и кусты вокруг незаметно сливались в сплошную, враждебную круговую стену. Лунину стало тревожно. Казалось, кто-то подкрадывается к машине. Того и гляди, какая-нибудь рожа с безобразным оскалом прилипнет внезапно к боковому стеклу. Пора было сматываться.

Лунин осторожно вырулил из лесного мрака на трассу и потихоньку поехал. Мимо пролетали редкие машины. Он благополучно миновал лес, впереди раскинулось зарево города. У него бешено заколотилось сердце, когда перед ним в свете фар обозначилось дорожное кольцо, на котором обычно дежурили гаишники. Так и есть! На обочине стояла их машина. Но рядом возвышался громадный лесовоз, груженный доверху бревнами, и гаишник, спиной к дороге, общался с его водителем. На Лунина не обратили никакого внимания, и он проехал, вцепившись мертвой хваткой в руль. Не сразу поверив в такую удачу, он еще с километр ехал, то и дело поглядывая в зеркало заднего вида в ожидании погони, и только потом перевел дух.

В гаражном посёлке было безлюдно и темно – фонари, как обычно, не горели. Не было света и в самом гараже. Подсвечивая себе телефонным фонариком, Лунин распихал барахло, наваленное на пол, и загнал машину, которую он в гараж не ставил с тех пор, как ее едва не угнали, поддомкратив бетонную плиту на крыше, – спас внутренний замок на воротах.

Когда Лунин добрался на такси до дома, малыши уже спали в своей комнате на своих кроватках. Вера в халате сидела перед телевизором.

– Как дела? Добрался нормально? – спросила она с доброжелательностью, которая Лунина сразу насторожила.

– Вроде бы, без приключений. Машину в гараж поставил, завтра куплю бампер да и заменим, – ответил он. – Никто не интересовался, где мы, что мы?

– Мама спрашивала, но я сказала, что тебя сосед попросил что-то там помочь, поэтому ты задержался, а я уехала. Ох и намучилась я! Народу толпа, как раз все с дач поехали, в автобусе теснотища, жара. Нет уж, лучше в своей машине кататься. Есть будешь? Я тебе пельмени приготовила. Не покупные, сама настряпала.

Вера пошла на кухню и поставила на газ кастрюльку с водой.

– Что? Пельмени? – искренне изумился Лунин, хотя и с долей иронии. Вера не любила готовить, в её семье главным по кухне и другим домашним делам всегда был отец, а женщины привыкли командовать. Из Лунина тоже хотели сделать бессловесного батрачка: «Павлик, приготовь! Павлик, принеси то, принес сё!» Ну, вот и добились своего: пусть ищут на его место кого-нибудь другого, более покладистого и безропотного.

– Может, тебе рюмку налить? – спросила она, когда он принял душ. – Под капустку с огурчиком.

– А что, давай, – хмуро кивнул Лунин, одеваясь в домашнее. – День сегодня был дурной, нервы на пределе.

– Вот и надо расслабиться. Я тоже сегодня вообще никакая. Составлю тебе компанию.

Она поставила на кухонный стол рюмки, достала из холодильника бутылку водки.

– С Нового года здесь стоит. Наливай, мужик. За что пьем? За любовь?

– Погоди ты про любовь. – Лунин криво ухмыльнулся. – Наверное, уместнее сейчас помянуть убиенного нами, вернее, мною… раба божьего… даже имени его не знаем.

– Тьфу, дурак! Я стараюсь забыть этот ужас, а ты … Ладно, давай помянем и забудем, как кошмарный сон.

Выпили, не чокаясь. Вера страдальчески поморщилась, потянулась за соленым огурцом:

– Ой-ой, всегда поражаюсь, как люди пьют эту гадость.

Лунин медленно жевал.

– И чего он вдруг решил свернуть? – произнес он задумчиво. – Может, он глуховатый был и нас не услышал? Да еще мопед под ним трещал. Но оглянуться-то он должен был! Хотя бы из инстинкта самосохранения. Причем, я же не двести гнал, я же не вдруг откуда ни возьмись.