– Это уже интересно… – воодушевился Джанкарло. – Значит, нужно поставить его в условия ассистирования и лучше всего в присутствии кого-то со стороны или свыше.

– Ты спятил?! Я не допущу такого издевательства над пациентами! – возмутился Франко.

– Если он этого боится, он и не возьмется! – возразил друг.

– Джанкарло, это рискованно! – воскликнула Аннунциата. – Прежде чем такое затевать, надо быть уверенным, что он не возьмется!

– Вот я и предлагаю Франко втереться к нему в доверие и понять, на что мы можем рассчитывать! – горячо произнес Джанкарло.

Франко тяжело вздохнул. Втираться в доверие к новому заведующему было выше его сил. Франко презирал его и ни за что не смог бы скрыть своих чувств.

Появился официант с дымящимися блюдами. Перед Джанкарло он поставил восхитительно пахнущие «Tagliatelle al cervo e funghi porcini¹⁴», а перед Франко и Аннунциатой – по тарелке с canederli, типичного блюда для этого региона. Друзья склонились над блюдами и блаженно втянули носом дымок, поднимающийся вверх. Потом Джанкарло схватил вилку и принялся накручивать на нее пасту. Нунция и Франко, вооружившись столовыми приборами, приступили к своим аппетитным canederli. Несколько минут все трое молча и сосредоточенно поглощали еду, похоже, забыв обо всех проблемах.

– Нет, изображать его друга я не собираюсь, – вдруг нарушил Франко молчание, утолив немного чувство голода и замедляя темп поедания ужина. – Если он плохо разбирается в теме, то другие это и так заметят, причем уже на завтрашнем консилиуме. А вот с умными отчетами можно что-нибудь изобрести. Надо подумать…

– Ты мне нравишься, – сделал Джанкарло комплимент.

– Спасибо, – мрачно сдвинул брови Франко. – А теперь поговорим о делах поважнее. У меня беременная пациентка, и ей надо делать операцию.

– Что, сосуды так поистрепались за беременность, что их штопку нельзя отложить? – полюбопытствовал Джанкарло.

– Нет, все куда прозаичнее: ей надо заменить клапан. Она на 22-й неделе.

Джанкарло аж жевать перестал.

– Клапан?! На 22-неделе?! Чем она занималась, что он так внезапно сузился? – иронично спросил анестезиолог. – И не говори мне, что у нее врожденный аортальный стеноз, если не хочешь, чтобы я спрашивал тебя, какого черта она вздумала укокошить себя и ребенка.

– Хорошо, я молчу. А ты за ночь подумай, какие в твоем распоряжении есть методы анестезии, чтобы завтра мы смогли их обсудить.

– Франко, да ты в своем уме?! Ты хоть осознаешь риск подобной манипуляции для матери? – Джанкарло даже вилку отложил, чтобы удобнее было размахивать руками. – Надо прерывать беременность и спокойно спасать мать!

– Прерывать беременность она не хочет, – невозмутимо пояснил Франко.

– А умереть хочет? – задал Джанкарло риторический вопрос. – Весьма изощренный способ суицида она избрала, однако…

– И нам придется не дать ей совершить столь опрометчивый шаг…

– Франко, такой риск жизнью матери ради зародыша на 22-й недели не оправдан, неужели ты не понимаешь?! – пытался анестезиолог вразумить хирурга.

– Для нее он не зародыш, а вполне себе ребенок, которого она ждала лет 10 или около того, – примирительно проговорил Франко.

Джанкарло лишь всплеснул руками. Будущие мамы не могут мыслить рационально, он это знал.

– А что говорит ее муж? Он согласен на двойной риск?

– Она не замужем.

– Дьявольщина! Еще и мать-одиночка! – сокрушенно возвел глаза вверх Джанкарло. – До 30-й или хотя бы до 28-й недели она не дотянет? – обреченность послышалась в его голосе.

– Судя по имеющимся результатам анализа, нет, – развел руками Франко. – Завтра будут готовы более подробные снимки, и картина станет яснее.

– Предлагаешь баллонную дилатацию¹⁵? – с надеждой спросил Джанкарло.

– Нет. Предлагаю операцию на открытом сердце, – прозвучал безапелляционный ответ хирурга.

Джанкарло схватился за голову.

– Боюсь, прямо с завтрашнего консилиума тебя отправят в психиатрическую лечебницу. Это безумие, Франко!

– Безумие – это лишать жизни, когда можно попробовать спасти, – парировал Франко.

– Баллонная дилатация – это временное решение, Джанкарло, – мягко вмешалась Нунция.

– Однако на баллоне можно продержаться недель шесть, пока нельзя будет сделать кесарево без риска для ребенка! – горячо запротестовал анестезиолог.

– Да, но клапан может не выдержать и разойтись! И тогда возникнет сердечная недостаточность. Погибнуть могут оба! – упрямо сказала Нунция.

– А операция на открытом сердце не несет в себе риск для обоих? Насколько я знаю, несет и вполне серьезный.

– Джанкарло, ты анестезиолог, а не кардиохирург, – сурово сказал Франко. – Ты занимаешься другими нюансами. И я хочу, чтобы ты подобрал анестезию под то хирургическое вмешательство, которое мы решим провести.

Джанкарло поджал губы и принялся вновь жевать.

– Не зря ведь это общепризнанный факт, что самый заклятый враг анестезиолога – именно хирург, и каким образом мне удается сохранить с вами не только сносные отношения, но и крепкую дружбу, я просто ума не приложу, – сердито пробурчал Джанкарло.

– Это все потому, caro amico¹⁶, что мы с Нунцией чрезмерно толерантны и обожаем тебя, – широко улыбнулся Франко.

Нунция ласково похлопала Джанкарло по плечу, будто в подтверждение слов Франко, но анестезиолог лишь мрачно хмыкнул.

Сумерки мягко опускались на город, и улицы принялись зажигать свои оранжевые огни, утопая в сиреневых плотных тенях, загадочно растворяясь вдали и заполняясь размытыми силуэтами: прогуливающихся становилось все больше этим теплым весенним вечером. Яркие цветы, засыпая, закрывались и словно бледнели, а дома, подкрашенные отблесками фонарей, приобретали рыжеватый оттенок.

– Интересно, что все-таки заставляет женщину рисковать своей жизнью ради ребенка от мужчины, который обманул, обрек на одинокое материнство…? – меланхолично спросила Аннунциата, разглядывая засыпающий цветок в подвесном горшке рядом со столиком.

– Почему тебя это волнует? – не понял Джанкарло

– Она забеременела от женатого, правда, узнала о его семейном положении, когда пришла сообщить о своей беременности, – пояснила Нунция.

Джанкарло озадаченно посмотрел на девушку, обдумывая ее слова, потом ехидно усмехнулся.

– Если бы ты была обычной женщиной и обладала сентиментальным сердцем, ты бы влюбилась и поняла, – сказал Джанкарло.

Аннунциата метнула на анестезиолога злобный взгляд, а потом начала активнее пережевывать кусочек, только что отправленный в рот.

– Как так, что ты никогда не была влюблена? – внезапно спросил Франко, с любопытством посмотрев на свою подругу. Они с Джанкарло много раз пытались завести эту тему, но Нунция всегда пресекала их попытки.

– Кто тебе сказал, что я никогда не была влюблена? – вдруг возмутилась Нунция.

Франко от изумления застыл.

– Я не слышал от тебя ни одной любовной истории, – произнес он аккуратно, стараясь не спугнуть удачу. Это в самом деле было удачей, что Нунция вдруг ответила, а не закрыла тему.

– Я тоже, – с набитым ртом поддержал Джанкарло.

– А я не декламирую свои похождения, как это делаете вы, – язвительно ответила девушка.

Джанкарло с сомнением посмотрел на нее.

– Необходимо найти тебе пару, – изрек он с самым серьезным видом, и Франко опустил голову, пряча улыбку.

Аннунциата была на грани закипания.

– Я не нуждаюсь в услугах твоего брачного агентства!

– Но сама ты вряд ли справишься, а я мечтаю, чтобы у такого гениального врача остались наследники, – с улыбкой ответил Джанкарло. – И я совсем не хочу, чтобы они были от какого-нибудь женатого мужчины или результатом искусственного оплодотворения от неизвестного stronzo.