– А дома? – говорил он. – Дома там из бруса. Они живые. От них идет тепло и здоровье. Там, где я жил, много людей строили такие дома. Американские дома из бетона и стекла – просто мертвые коробки. А эти антильцы строят дома из мусора. В любом из их семи городов выберись на окраину, там, где беднее всего, всегда сыро и грязно и стены домов от сырости разваливаются на лохмотья.

Дэдрику Антилия не нравилась, как и Америка. Из Швеции в Америку его привез отец, там он познакомился с Розой, которая тоже приехала из Швеции. Когда Дэдрик стал работать на Ролиарти, их семье пришлось переехать в Антилию.

– Америка – новая столица мира, – говорила она мужу. – Ты мало что знаешь об этом, потому что не читаешь хорошие книжки.

– Я читаю техническую литературу. На другое у меня нет времени, – ворчал в ответ Дэдрик.

– Поэтому ты и не знаешь. Художественная литература была придумана для развлечения. Ее писали простые люди, и потом она стала уделом вельмож и они стали писать о себе, таких богачах со страстями, в общем, они сделали из мифических героев путешественников – страдальцев. А потом литература опять вернулась в руки простых людей, которые особо не драматизируют, а просто рассказывают, как и было вначале. Просто развлекают. Это случилось до, во время и после войны, в довольно короткий промежуток и американцы многое в это вложили, потому что даже их авторы богачи были когда–то бедняками.

– Не забивай мне голову чепухой. Между литературой и реальной жизнью нет ничего общего. Америка стала самой богатой страной, конечно, это как–то должно было откликнуться на мировой культуре. Все умные люди приезжали сюда. Наши родители тоже нас туда привезли не просто так. И потом, взгляни на эту новую культуру – культуру продавцов.

– Ты экономист, Дэдрик. Ты все сводишь к деньгам.

Эти разговоры стали частью прошлого, когда захлопнулась дверь автомобиля и Томасоны, уезжая, последний раз взглянули на свой дом.

Они переезжали в маленький городок Руморс, выросший на острове уже после грандиозных строек Адама Палладия, основателя Антилии. Расположен он был близко к океану, но, казалось, рядом не океан, а соленное море, ветры которого покрыли улочки сухим налетом извести и пыли и засолили головы жителей. Эти бедные люди, каждый в свое время, потеряв надежду сбежать отсюда, начать что–то новое, измениться, поверили, наконец, будто этот городок станет их последним пристанищем, а значит ничего, кроме него, не существует, что город этот и пустошь вокруг и есть весь мир, Альфа и Омега, и что его жители такие же величественные люди, как Ньютон или Цезарь, в их жилах течет настоящая кровь и их страсти точь–в–точь шекспировы. Ходовым товаром, наравне с деньгами здесь были сплетни. Все очень любили это дело – поболтать в пятницу или в субботу вечерком, обсудить кого–нибудь, выпить. Да и в любой другой день делалось то же самое. Были среди них люди элегантные, но большинство одевалось вульгарно. Старики были худыми и подтянутыми, молодежь располневшей, дети же, единственные, у кого был интерес к жизни и амбиции. Все их любили. На них возлагали надежды родители, и они же губили их будущее, вдалбливая, как жить в этом мире–городке, что одевать и какому богу молиться, создавая план на будущее, безутешный план жизни самих родителей. В общем, эти вот простаки и стали новыми соседями Томасонов. Их приезд в город переполошил всех. К новичкам присматривались, осторожно заговаривали с ними, пытаясь побольше узнать о том мире, из которого они прибыли.

Роза считала Руморс промежуточным местом для жизни семьи.

– Оставаться здесь больше, чем на год, два, смешно – говорила она.

Эрик слушал ее и с опаской вглядывался в окно – там бродили соглядатаи. Дэдрик же молчал. В его голове уже сложился план короткого пути к успеху. С понедельника Дэдрику предстояло начать работу бухгалтером на местной фабрике. Собственно, из–за предложения поработать, Томасоны и прибыли сюда. Дэдрик полагал, что заправляют на фабрике люди не очень далекие, а потому ему, как знатоку ведения дел в компании Ролиарти будет несложно пробиться в самые фабричные верхи. Этот план он держал за зубами до самой пятницы, когда новые сослуживцы отвели его в бар, где он, как и положено в таких местах, немного раскрепостился. Наутро уже весь город знал о Дэдрике. Обидные прозвища, вроде Мистер Успех, так и сыпались на него, в особенности из уст его начальника.

Прошел месяц. Потом еще один. И еще.

Лето подходило к концу, и Дэдрик понял, что стремительный карьерный взлет ему не грозит. Тогда и Розе пришлось пойти на работу, на ту же фабрику. Отношения в семье становились более натянутыми. Роза ругала Дэдрика за его преданность к Ролиарти, Дэдрик ругал Розу за ее слова, и они оба ругали Эрика просто так.

По пятницам и субботам Дэдрик стал приходить домой поздно ночью, пьяным. Не глядя, он вытаптывал цветы, которые садила Роза, падал на диван, ибо дверь в спальню в такие ночи плотно запиралась изнутри. Комья земли, вперемежку с цветами, сыпались на ковер и обивку мебели. Однажды утром, после пятничного веселья, Роза застала Дэдрика спящим на диване, а на его туфлях, к кускам жирной земли приклеились георгины, которые Роза посадила только вчера. Она принялась будить Дэдрика, причитая по поводу своей безмерной ненависти к нему, как вдруг Дэдрик проснулся и отмахнулся. Получив пощечину, Роза замерла, ведь прежде Дэдрик не бил ее и случай стал прецедентом. Она помолчала, встала и ушла. Когда Дэдрик проснулся окончательно и все узнал, немедленно бросился вдогонку, но было уже поздно.

Дело в том, что тогда же, когда Роза для развлечения и психического спокойствия начала сажать цветы, Дэдрик открыл для себя рыбалку. Новые друзья научили его, и вот уже появились лодка и прочие рыбацкие снасти, хотя денег в семье и без того не хватало. Дэдрик отлучался на рыбалку каждую субботу после часу или позднее, ибо после веселой пятницы требовался спокойный отдых. В это же время к берегу маленькой бензиновой речушки подтягивались и его друзья. На этот раз раньше Дэдрика к берегу подоспела взбешенная Роза.

– Роза! Как жизнь? – кричали ей рыбаки.

– Заткнитесь! – крикнула она в ответ и рыбаки посторонились.

В руках у Розы была канистра с бензином. Она облила лодку и сильный запах отогнал испуганных рыбаков подальше.

– Эй, хватит! – крикнули ей, но она не слушала.

Когда Дэдрик прибежал к берегу, у лодки уже прогорели бреши в днище. Дэдрик бросился тушить, потом стал кричать на Розу, и тогда она схватила палку и ударила его по спине, а потом бросила песку в глаза. Дэдрик упал на колени и стал растирать лицо, песок смешивался со слезами. Рыбаки смотрели на эту сцену и смеялись. Мог ли Дэдрик простить такой позор? Как теперь его только не называли в городе, однажды из–за этих прозвищ даже случилась неприятная стычка, дело чуть не дошло до драки.

А каково после этого было Эрику в школе? Он ведь тоже был новичком, и ему тоже давали прозвища, только не было здесь взрослой обходительности, все говорилось в лицо, и теперь, после ссоры его родителей на пляже, Эрику приходилось выслушивать множество фраз, начинавшихся с «Мои родители говорят, что твой папа…», или «Мои родители говорят, что твоя мама…», и подобные разговоры обычно тоже не заканчивались ничем хорошим. Все же и при таких обстоятельствах Эрик нашел настоящего друга. Правда, немного сумасшедшего.

Дело было зимой. Обычно зимы в городке обходились похолоданием до +5, ливнями и штормовыми ветрами, а тут как прорвало. Неделями сыпал снег, а потом начались дожди. Вода лилась с неба днем, а ночью превращалась в лед и на следующее утро дома, дороги, провода, все обрастало льдом. Мэр приказал всем детям не ходить в школу как минимум две недели, за которые, по его мнению, зима должна была закончиться и начаться продолжительная весна.

Дом Томасонов, как и все прочие, оброс льдом. Листы железа на крыше загнулись и под них стала протекать вода от тающего снега, и потолок стал разбухать. Дэдрик забрался на крышу, чтобы сбить лед, поскользнулся и упал, сломав себе ребра. Время ледяного бедствия Дэдрик собирался провести с пользой, попытаться помириться с Эриком и Розой, но теперь, оставшись дома, лежа на диване, он просто видел, как они уходили куда–то утром, и возвращались вечером. Роза шла к подругам, а Эрик шел гулять. Никто из них двоих не хотел общаться с Дэдриком.