— Тебе нужно быть мягче.

Геллерт приподнял бровь. Они переместились за длинный стол, нагруженные тарелками с едой, и Геллерт добавил в уже чистые — благодаря заклинанию — бокалы виски.

— Тогда, возможно, никто больше не будет пытаться подставить тебя.

— Не всем для этого нужен веский повод, достаточно поганого характера.

— Расскажешь, что случилось между тобой и Нильсом?

Альбус придвинулся чуть ближе и сжал ладонь Геллерта под столом.

— Он практиковался с непростительными заклятиями. На второкурснице, Ракель, — Геллерт ощутимо напрягся, до боли стискивая пальцы Альбуса. Тот вздрогнул.

— Я вмешался, в самый разгар драки прибежали преподаватели. Ни Нильс, ни его дружки, ни даже Ракель — никто не сказал правды. Зато Нильс пообещал, что я ещё пожалею, если проговорюсь.

Голос Геллерта — стальной и жёсткий — вдруг дрогнул. Он мягко вытащил ладонь из хватки Альбуса и уперся локтями в стол.

— И ты проговорился, — Альбус вздохнул и принялся крутить вилку, чтобы чем-то занять руки, — но тебе не поверили.

— Нильс пытался свалить всю вину на меня, но в итоге признался, что да, он хотел попрактиковаться в тёмной магии. Но не в запрещённых заклинаниях. И уж тем более не на Ракель, она случайно оказалась рядом. И случайно упала. А я всё неправильно растолковал.

— Я понимаю, — Альбус не понимал.

Не понимал, насколько должна быть сильна ненависть, чтобы попытаться убить человека.

— Ты должен рассказать обо всём директору, у нас есть доказательства. В крайнем случае можно применить сыворотку правды.

— Пока у нас ничего нет, — Геллерт развернулся, перекинув одну ногу через скамью, и положил обе ладони Альбусу на плечи. — Но скоро появится. А пока не будем об этом, это ведь праздник в нашу честь.

— Обещаю, что с тобой всё будет в порядке. Я буду рядом.

Альбус подался вперёд и быстро поцеловал его в уголок губ. Если хоть кто-нибудь смотрел в их сторону, они всё равно ничего не заметили бы.

— Пойдём танцевать?

Он потянул Геллерта обратно под задорные аккорды шотландской музыки.

***

— Куда мы идём, ещё раз?

Запыхавшийся, со взъерошенными волосами и расстёгнутым воротничком, Альбус путался в мантии, пытаясь стащить её. Свою накидку Геллерт отстегнул ещё в зале.

— В музей, покажу тебе всякое магическое барахло. Всё давно покрылось пылью, потому что никому нет дела до кубка, превращающего воду в вино, и старого разбитого зеркала.

Альбус громко хмыкнул и сунул галстук в карман, оставив мантию в покое. В голове гудело — от громкой музыки и количества выпитого, сердце билось где-то внизу живота. Он снова сплёл свои пальцы с пальцами Геллерта.

— То есть ты собираешься показывать мне библейские фокусы. Интригующе.

— А я думал, ты куда больше заинтересуешься зеркалом.

В комнате артефактов — Геллерт перевёл название, написанное на нескольких незнакомых Альбусу языках, в том числе кириллицей — было темно и сыро.

— Беру свои слова обратно, — Альбус поёжился от сквозняка, но несмотря на это теснее прижался боком к Геллерту.

Альбус обнял его за шею и поцеловал — жадно и торопливо. Ему не было дела до «магического барахла»; Геллерту, казалось, тоже. Оба дрожали от нетерпения, хаотично шаря ладонями по ткани. Мантия наконец-то поддалась и соскользнула вниз.

— И всё-таки, — Геллерт чуть отстранился, шепча в раскрытые губы, — я хочу тебе кое-что показать.

Альбус едва ли видел ряды безликих вещей, не запоминал повороты — его щёки пылали, тело ныло.

Геллерт ухватился за тяжёлый занавес, скрывающий высокий предмет, и Альбус, сходя с ума от нетерпения, прижался к нему со спины и принялся терзать хитрые пуговицы на кителе.

Альбус не сразу понял, что перед ними выросло зеркало. Потёртое, в потемневшей и тусклой от времени раме, исписанное непонятными словами. В отражении он, весело подмигнув сам себе, скользнул рукой в брюки Геллерта и сжал его член сквозь ткань белья.

— Расскажи, что ты видишь, — шепнул Геллерт. Он расстегнул ремень, сбросил портупею и красный китель, помогая нащупать потайные застёжки.

— Нас.

Альбус в зеркале — с распахнутой рубашкой и спущенными брюками — зарылся в белокурых волосах стоящего на коленях Геллерта пальцами.

С Агатой Поттер ничего не вышло — Альбусу было скучно. Но однажды после Рождественской ночи он столкнулся в ванной для префектов с одним из старост — Дин, прижав его к мраморной стене, так умело работал языком, что Альбус потерял голову.

Беспрепятственно изучая поцелуями и касаниями бледную, никогда не видевшую южного солнца кожу, Альбус краем глаза следил за отражением и, сам того не осознавая, направлял Геллерта вслед за чёткими картинками, подсказывая, помогая и отзываясь глухими стонами одобрения.

Содрогаясь, Альбус обнял Геллерта за голову — тот уткнулся лицом в его влажную шею. Они хрипло дышали, сплетаясь телами в пыльном, заброшенном зале среди никому ненужной рухляди, и Альбус не задавался вопросом, почему это случилось именно здесь, у странного зеркала.

Что видел в нём Геллерт, Альбус так и не спросил.

***

«Альбус,

я знаю, что ты и дня не проводишь без великих планов, но не забывай о нашей сестре. Я не справлюсь со всем один.

Ариана ждёт твоего возвращения: всё Рождество они с мамой говорили только о тебе. Ты обещал, что присмотришь за ними, когда закончишь Хогвартс. Пожалуйста, не подведи их. Хотя бы раз.

Аберфорт».

========== Часть 8 ==========

— Красивый свитер, — Альбус мягко рассмеялся, поймав смущённый взгляд Геллерта.

Они занимались на улице и под строгим контролем преподавателя искали в сугробах под светом голубых огней крошечный цветок, необходимый для зелья.

Геллерт поправил высунувшийся рукав вязаного алого свитера с узором и фыркнул.

— Хочешь, подарю? Моя… матушка владеет ателье и в свободное время вяжет. В нашем городе эти вещи считаются одними из лучших по качеству. И стилю – не понимаю, почему.

Альбус наклонился поближе и будто невзначай тронул пальцы Геллерта в перчатках. Тот без интереса разглядывал примятое и влажное растение, выкопанное без помощи магии — чтобы не повредить цветок.

— Спасибо, что поделился, Геллерт. Это очень важно для меня. Она…

— Да, она делает это своими руками.

Геллерт поднялся и запустил в небо столп красных искр.

— Моя мама тоже.

Альбус остался сидеть на корточках. Неужели Геллерт стыдился собственной матери за то, что она — маггл? Он отказывался верить в это, не после ситуации с Нильсом несколько лет назад, когда Геллерт оказался единственным, кто помог мальчику-полукровке.

— Я тут подумал… Ты когда-нибудь бывал в Англии?

— После школы я планировал поехать в Лондон, — Геллерт с радостью ухватился за новую тему.

— Не хочешь заехать к нам в гости? Мы живём на юго-западе, в Годриковой…

— Впадине? — Геллерт удивлённо вскинул голову. Его пальцы были наполовину погружены в ледяную землю — растение необходимо было вытащить вместе с корнями и переложить на поддон.

— Да, в Годриковой впадине. Ты там бывал?

— Там уже лет сто как живёт моя тётка, Батильда Бэгшот.

Альбус неожиданно рассмеялся. Заметив приближающегося преподавателя, он сунул Геллерту дощечку.

— Мы соседи. И я не раз слышал истории про её племянника, который учится где-то на севере. Но это совершенно вылетело у меня из головы. Кто бы мог подумать!

Геллерт пожал плечами, будто не придал этому совпадению никакого значения. Альбус давно раскусил его — в глубине души Геллерт был взволнован не меньше.

Рассказывать новости Элфиасу он почему-то не стал. Тот жил на севере и ни разу не приезжал к Альбусу на каникулы — из-за Арианы дом Дамблдоров был навсегда закрыт от гостей и посторонних глаз высокой изгородью и вежливыми отказами.

Альбус снова и снова возвращался мыслями к грядущему лету. Начался 1899 год — суровая полярная ночь предвещала опасное финальное испытание и лишь сильнее разжигала желание Альбуса вернуться в относительное тепло деревушки на юге Англии. К матери и сестре, которые обязательно испекут его любимый пирог и наберут ягод и цветов к возвращению любимого сына и брата. Он скучал даже по Аберфорту — насупившемуся и угрюмому, следящему за старшим братом с преувеличенным подозрением.