Бежать. Бежать, бежать, бежать. Как можно дальше от Оливера и его лагеря. Шаги отскакивали от стен, и казалось, что инсив дышит ей в спину. Но коридоры оставались пусты. Бесконечные длинные коридоры.

Наконец, впереди замаячила дверь. Через стекло просвечивал мягкий дневной свет. Вот вам и зал без выхода! Вот вам и вне пространства! Выбралась легче легкого!

Девушка с размаху распахнула дверь и скакнула за порог. Победно улыбнулась, но тут же замерла на месте. Снова тот же самый зал! Вокруг десятки стеклянных дверей, а у одной, деревянной, сидит Оливер. Буравит Эрику кошачьими глазами и хищно улыбается. Вот-вот из-за губ вылезут острые клыки.

Нет, здесь много дверей! Хотя бы одна должна вести наружу!

Эрика бросилась к еще одному проходу. Преодолела длинный-длинный коридор и, запыхавшись, снова влетела в главный зал. Еще одна попытка — снова неудача. Бежать некуда, она теперь один на один с инсивом. И что делать? Хоть бы оружие какое-нибудь было!

Оливер медленно поднялся с пола, отряхнул одежду, несмотря на идеально чистый пол, и сложил руки на груди.

— Набегалась? — хмыкнул он и облокотился на дверь.

— Я не хочу с тобой разговаривать! — запыхтела Эрика, потопталась на месте и взвизгнула, — Выпусти меня!

— Сначала дай мне объясниться.

— Не дам! Выпусти меня немедленно!

— Выслушай меня, — нахмурился Оливер. А затем рявкнул так грозно, что в его происхождении сомневаться больше не приходилось, — Иначе не выпущу!

Эрика нервно сглотнула, шагнула назад. Ей никуда не деться. Оливер, если захочет, бросит ее здесь. Как ни горько признавать, но надо ему повиноваться. Хотя бы на пару минут.

— Успокоилась? — уже мягче уточнил Оли. Промурлыкал, как раньше.

Белуха кивнула.

Парень приподнял уголки рта, довольно прищурился и глубоко вдохнул.

— Да, я инсив, — начал он. — Я родился на острове Инсив, состою в лагере инсивов и ношу желтый камень на груди. Но разве поэтому я плохой?

— Да, — тут же выплюнула Эри.

— Брось! Я же ничего плохого лично тебе не сделал. Наоборот, мы отлично общались, я тебе помогал. Не будь меня, когда бы ты еще разобралась в своих способностях?

— Ты врал! О своем происхождении и даре — ни единого слова, хоть я тебя чуть ли не напрямую спрашивала. Врал и не краснел.

— Но я ведь тебе не вредил!

— О, да, до сих пор ты не вредил, но через день, неделю, месяц, ты мог втереться мне в доверие и просто убить!

Оливер взмахнул руками:

— Почему ты обо мне такого ужасного мнения?

— Потому что вы, ваш народ — чистое зло. Вы ранили Дейра, — Эрика принялась загибать пальцы, — Из-за вас пропал Ил и погиб Йенц. Вы безжалостные убийцы!

— Не вали на меня грехи моего лагеря, — огрызнулся Оли. — Если бы не я, между прочим, ты бы уже давно гнила на городской свалке. Так что изволь послушать меня, хоть немного.

Девушка насупилась, потопталась на месте и осторожно села на мраморный пол. Хорошо, она его выслушает. Но верить ему не обязательно. Как только Оливер откроет дверь, Эри тут же рванет куда-нибудь подальше от него.

— Отлично. — Парень тоже сел на пол, уложил руки на колени и глубоко вдохнул. — Во-первых, прости за обман. Я действительно хотел рассказать тебе обо всем, но… Но просто не знал, как ты это воспримешь. Узнай ты, что я опенул, тут же начала бы расспрашивать о лагере, а так безбожно врать — нет. У меня есть совесть, Эрика, и она бы меня загрызла. А тебе уже промыли мозги канноры. Актер из меня никакой, но ты, очевидно, сама желала верить в мою «хорошесть».

Эрика скрестила руки на груди и, совсем как маленькая, надула губу. Будет она признавать, что Оливер прав! Разбежалась!

— Во-вторых, я тебе уже не раз помогал, — продолжал Оли. — Канноры бы никогда не обнаружили тебя, если бы не мои наводки.

— Они что, слушали инсива? — прыснула девушка.

— Нет, конечно. Но зато с опенулом ляров у меня отношения более-менее сносные. А уж ей Дейр доверяет. Пришлось, конечно, повозиться, как следует изучить, чем ты жила и подходишь ли ты в лагерные опенулы. Даже в архив полиции проник, ха… Так что, можно сказать, я приложил руку к пополнению вражеского лагеря.

— Но зачем? — удивилась Эрика и растерянно захлопала глазами. — И откуда ты меня знаешь? Ты следил за мной?

Оливер поджал губы, над его головой словно зависла грозовая туча. Он несколько раз глубоко вдохнул, что-то пробормотал, подбирая слова, и вновь заговорил:

— Вот теперь слушай меня внимательно. Не хочу, чтобы ты упустила какую-нибудь мелкую деталь и считала меня потом врагом и убийцей. История немного запутанная, но, в целом, простая.

Он уперся локтями в колени, сомкнул пальцы замком и принялся рассказывать, словно заученный текст:

— Инсивы с самого начала соперничества желали победить. Конечно, заполучить оружие хотели все. Но инсивы желали именно победы, кровавой и безоговорочной. Они не могли мириться с существованием других лагерей. А потому вступали в настоящие бойни даже с самыми мирными островами. Кто-то сдавался сразу и присоединялся к носителям желтых камней, кто-то погибал в жуткой резне и под страхом смерти давал присягу Инсиву. Лагерь рос куда быстрее, чем остальные, и когда Каннор и парочка других сильных отрядов спохватились, наши ряды уже пополнились сотнями бойцов. Нет-нет, не смотри на меня с таким укором! Ты поймешь, я уверен. Если выбросить из головы романтические образы из книг, то все встает на свои места. Ты бы не старалась ради своей семьи? И могла бы жить, когда ей угрожает опасность каждое мгновение? Поразмысли как-нибудь, когда окончится галиматья. Итак, инсивы охотились на всех врагов. Но истинной их целью стали опенулы.

Последнее слово звонко отскочило от стен, преломилось в десятках стеклянных дверей и растворилось где-то между ушами и сердцем.

— Они прекрасно знали, что без опенулов ни один лагерь не добьется желаемого, — продолжал Оливер. — И потому переманивали их на свою сторону. А когда их становилось слишком много, слабых и ненадежных убивали, как скот. Оставляли самых преданных и сильных. Одного нарекали главным — именно главный должен найти карту проминатов. Все остальные — про запас, если главного убьют.

— И что, ты хочешь переманить меня к вам? Спасибо, но иди куда подальше, — огрызнулась Белуха. — Ищи другую дурочку.

— Ты меня не слушаешь! — взмахнул руками Оливер. — Я пытаюсь объяснить очень сложные вещи.

— Вот только эти очень сложные вещи ко мне не имеют никакого отношения.

Инсив злобно зарычал:

— Послушай сначала.

Глаза сверкают, брови сдвинуты. Вот-вот вцепится в глотку. Больше перебивать его Эрика не смела.

— Я не хочу затащить тебя к инсивам, — медленно, вымеряя каждое слово, отчеканил Оли. — Я вообще не желаю никому такой судьбы. Жить в чьей-то тени, всегда на втором плане. Мне не досталась роль главного, и потому для командира я стал отбросом, расходным материалом. Ребята в лагере отлично понимали, что я чувствовал. А потому не удивились, когда я убил главного опенула.

— Что? — У Эри дыхание сперло. Она окончательно перестала что-либо понимать.

— Формально, конечно, убил его не я. Но я отправил его прямиком в объятья смерти. Уничтожение камня — ужасная мука. Он ее заслужил, — блаженно улыбнулся Оливер и прикрыл от приятных воспоминаний глаза.

С тихим щелчком заработали шестеренки в голове. Образы и слова замелькали, бросились в одно место и вдруг выстроили четкую и логичную картину.

— Значит, — едва дрожа, протянула Эрика, — Ты направил главного опенула к Сондре. Именно осколки его камня нашли в ее комнате. Именно он ее убил!

— По правде говоря, что произошло тогда, до сих пор остается загадкой, — непринужденно повел плечом Оливер. — Как и вопрос, куда делись трупы. Но ни Симона, ни Сондры больше нет, и это факт. И, прошу, не делай такое перепуганное лицо. Вашу семью уже подцепили на крючок. Сондра Керш уберегла тебя — вот все, на что она была способна.

Парень горько вздохнул.