Девочка вскочила на ноги. Замерла, будто не поняла, что произошло, а затем подпрыгнула на месте. Улыбнулась, хлопнула в ладошки и защебетала:
— На мой день рождения? Ты откроешь шкатулку на мой день рождения? Правда? Здорово! Здорово! Откроешь шкатулочку, откроешь, откроешь!
Но тетя поймала девочку за запястья и строго посмотрела в голубые глазки. Эрика тут же замерла, будто Сондра превратила ее в камень.
— Только обещай, — серьезно, хмурясь, добавила взрослая, — что не будешь трогать шкатулку до праздника. А то не открою.
Малышка быстро закивала, так, что чуть белокурая головка не отвалилась:
— Я не буду трогать, честно! Я даже подходить к ней не буду. И смотреть тоже. Только открой.
Женщина мягко улыбнулась. Эри взвизгнула и, вне себя от счастья, поскакала к елке, тискать белого плюшевого зайчонка — маленькое украшение под зелеными ветвями. Он так приглянулся девочке, что взрослые решили оставить игрушку ей после праздника.
— Для меня откроют шкатулочку, ты слышал, зайка? — щебетала Эри, как маленький птенчик, покачивая любимца на ручках и поправляя длинные ушки. — Я и тебе обязательно покажу, что там внутри. Вдруг там найдется морковка для тебя? — Малышка захихикала. — Глупость какая. Морковка! Наверняка там будет что-нибудь поинтереснее морковки. Например, волшебная палочка!.. Ой, нет, волшебная палочка слишком большая, она не поместится. Ну, значит волшебный камешек, который исполняет желания. Себе я загадаю целый грузовик мороженого, а тебе — целый грузовик морковки. Или там карта волшебной страны? И я пойду в поход, как принцесса Иливинг из той сказки. Ты слышал ее, зайка? Я тебе расскажу!..
Сондра кинула на играющую племянницу взгляд и тихо, чтобы не мешать разговору, шмыгнула на кухню. Стол ломился от блюд, тихо потрескивало радио, тикали старые часы с кукушкой. Время шло к двенадцати, родители Эрики еще не вернулись, и если Сондра с ума сходила от гудков в телефоне, то сама девочка спокойно играла в гостиной. Малышка, казалось, вовсе забыла о маме и папе. Ее тетя была уверена, что так же скоро она забудет и о шкатулке. Дети еще не умеют держать мысли на замке. Пройдет время, девочка переключит внимание на что-нибудь другое и к своему дню рождения совершенно выбросит из памяти эту глупую затею. Кинув взгляд на фотографию сестры, ее мужа и крошки Эри, Сондра вновь набрала знакомый номер. На том конце провода молчали, как и на неживой фотографии. В сердце уже несколько минут ворочалось неприятное предчувствие. И пускай женщина привыкла всегда доверять своей интуиции, сейчас делать это хотелось меньше всего.
Тишину прорвал резкий звонок. Где-то вдалеке, как гром, взорвались салюты. Сондра сняла трубку и стала вслушиваться в сбивчивый нервный голос. Дрогнувшая рука сбила хрупкую фотографию со стола. Внутри, как стекло, что-то звонко разбилось.
Похоже, Эрика забудет о шкатулке куда раньше.
Комментарий к Пролог
27.05.18
Иллюстрация к прологу
https://vk.com/photo-67768074_456239041
========== Глава 1. Последнее желание Сондры ==========
Зайка сидел на краю подоконника и сверлил хозяйку разноцветными глазками: левым синим, маленьким, и правым желтым, из пуговицы. Игрушка сломалась давно, лет десять назад, но с тех пор больше глазных операций не требовала. Пуговицу пришили намертво, с остервенением и на совесть. Но в остальном игрушка постоянно требовала нитки с иголкой. Калека держал потертые лапки по швам, как настоящий бывалый солдат. На боку — неровный шрам, уши шиты-перешиты. Куда зайчонок только не попадал! И ведь можно было тысячу раз его выбросить. Но хозяйка, почему-то, всегда любимца чинила и оставляла. Хоть и давно выросла.
— Не смотри на меня так, — огрызнулась Эрика и повернулась к окну. На темном стекле отражались цветные искры фейерверков. — Я уважаю маму и папу, но в сотый раз выслушивать извинения от тети не смогу. Тем более с каждым годом она просит прощения все дольше и плаксивее. Бабушка, вон, уже на первой минуте пустила слезу. Да и у меня ком в горле стоит.
Игрушка продолжала сидеть, чуть накренившись, словно хотела донести до человека какую-то простую истину. Казалось, вот-вот махнет пушистой лапкой, закатит желто-синие глазенки и уйдет к кому-нибудь более понятливому. Девушка обиженно надула губу, будто ей не шестнадцать лет, а всего шесть, ткнула зайца носком ноги и уперлась лбом в стекло. Зайка плюхнулся на бок, но не прекратил глядеть с немым укором. Насколько, конечно, можно так глядеть пластмассовыми глазками.
— Только не надо давить на жалость! — прыснула Эри и упрямо скрестила руки на груди. — Я буду праздновать здесь, с тобой. Новый год — веселый праздник, а с тетей и бабушкой он превращается в поминки. Ты, по крайней мере, не будешь напоминать о смерти родителей. И нет, мне совсем не грустно! Это было аж двенадцать лет назад, и я давно смирилась, что мама и папа…
Эрика замолкла, свесила ноги с подоконника и быстро-быстро заморгала. Еще разреветься не хватало! Девушка сдвинула брови к переносице. Нет, она уже больше не маленькая глупая девочка. Она выросла, она стала сильнее. Она перестала верить в чудеса, перестала блестящими глазами рассматривать старые шкатулки, перестала мечтать. Нет больше той, старой Эрики, глядевшей на мир через розовые очки. Даже белые пушистые волосы отяжелели на челке от темно-синей краски. Это все гадкая тетя, совсем ее растрогала. Сама бы Эрика ни за что — ни за что! — не заплакала бы.
Двенадцать лет без родителей сильно ее изменили. Плачу — нет, смеху — нет. Только сухие мысли, взрослые рассуждения. Вместо магии наука и логика. И каждый предмет, амулет ли то или серебряное зеркало, являет собой не более, чем обычную вещь.
Игрушечный Зайка стал ее верным спутником по жизни. Дома, во время учебы, на досуге, он всегда был с ней. Не то, чтобы у Эрики не водилось настоящих друзей — в классе относились к ней хорошо, и многих она могла назвать приятелями. Но девочке, взрослой не по годам, сложно найти общий язык с маленькими принцессками и феечками. Справедливости ради, стоит заметить, что после двенадцати лет проблема сказок растворилась сама собой: подруги все чаще обсуждали одноклассников, чем воображаемых принцев. А уж в любовь Эри верила — надо ведь в жизни во что-то верить!
— Ну, и чего ты пялишься? Иди уже сюда, — хлюпнула носом девушка и осторожно взяла зайчонка на руки. — Вот что ты наделал? Из-за тебя я чуть не разревелась. Ладно-ладно, не обижайся. Не только из-за тебя.
Игрушка ответила улыбкой из бледно-розовой ниточки.
— Снова разговариваешь с Зайкой?
Девушка вскинула голову и уставилась на порог комнаты из-под сдвинутых бровей.
Тетя Сондра скользнула в комнату бесшумно, как всегда. Неудивительно, что Эрика ее даже не заметила. Тетя и до катастрофы вела себя подобно мышке, а после и вовсе стала походить на привидение: бестелесное, полупрозрачное, пугающее и совершенно ненужное. Особенно в первые годы, когда ее кожа была белее снега, а под глазами неизменно лежали темные круги. Тогда-то маленькая Эри и поняла весь ужас смерти, забравшей у нее не только родителей, но и милую любимую тетю. Сейчас, по исходу двенадцати лет, Сондра почти вернулась к обычной жизни, нашла какую-то работу. Но говорила она так же тихо, ходила так же невесомо, а в присутствии племянницы, кажется, вовсе исчезала.
— А мы только тебя и ждем, — улыбнулась тетя, приближаясь к Эрике. Ноги женщины словно висели в паре миллиметров над полом. — Бабушка уже тарелки расставила, елку зажгла.
— Я не пойду, — упрямо отвернулась девушка и уставилась в окно.
На иссиня-черном небе распускались с громкими хлопками яркие цветы. В коттеджном поселке Красные Дворцы умели праздновать с размахом. Куда ни плюнь — богачи да бизнесмены. Удивительно, как семья Сондры еще держалась среди этих сливок общества!
— Грустишь из-за родителей? Прошу, прости…
— Ох, опять, — простонала Эри. — Я тебе уже сотый раз говорю, что в случившемся нет твоей вины.
