– Добро пожаловать в Рай.
– К-куда?
– Рай. Вальхалла. Аме́нти. Гхмаа́та-уда́н. Название не важно, главное одно – это место, куда после смерти попадают души из всех миров.
– Миров? – эхом повторила я.
– Ну да. Вы же не думали, что Земля единственная, это было бы слишком эгоистично, даже для людей. Простите, я до сих пор не представился. Меня зовут Уинстон. Я привратник.
– Привратник?
– А вы не слишком-то сообразительная, верно? – Уинстон поправил очки, прямоугольные стёкла при этом строго блеснули. – Привратники должны встречать умерших, сопровождать, помогать, если возникнут какие-то сложности.
Я стояла, не в силах поверить своим ушам. В мыслях гулким колокольным звоном отдавалось всего одно слово: «Умерших, умерших, умерших…».
Если каждому человеку отпущен строго определённый запас чувств, то мой только что исчерпался. Внутри словно что-то перегорело, окружающая действительность отодвинулась и воспринималась как бы со стороны. Приглушились звуки, поблёкли цвета. Наверное, это сработал защитный механизм. Я сдулась, как шарик, из которого выпустили весь воздух, осталась лишь оболочка, не способная испытывать какие-либо эмоции.
– Идёмте, нужно внести вас в базу.
Я будто впала в оцепенение, просто застыла, глядя в одну точку перед собой. Уинстон пощёлкал пальцами рядом с моим лицом, со вздохом взял за руку и слегка потянул, только тогда я двинулась за ним, механически переставляя ноги.
Мы подошли к ближайшей группе столов. Уинстон отпустил меня, сел за свободный стол и жестом предложил мне устроиться напротив. Я безропотно опустилась в кресло. В голове вяло толкнулась мысль: почему здесь не построили здание, или хотя бы навес? Если пойдёт дождь, весь этот мини-офис по системе оупэн спэйс зальёт к чёртовой матери. Неужели не жалко технику? Или в Раю всегда ясно?
– Каждую вновьприбывшую душу необходимо оформить и внести в список, чтобы не было путаницы, – Уинстон открыл ноутбук. – К счастью, я на должности не так давно, всего сотню лет, и не застал эпоху книг. Но старшие привратники рассказывают, что раньше все записи делались от руки. А представляете, как сложно отыскать что-либо в огромных пыльных томах? Всё-таки компьютеры значительно упростили нашу задачу. Сейчас создадим новый файл… Подождите, это не займёт много времени.
Уинстон начал вбивать текст, его пальцы так и летали над клавиатурой. Я от нечего делать принялась крутить головой.
Справа от меня сидела блондинка лет сорока, одетая в летнее платьице, разрисованное крупными подсолнухами. Её голубые глаза блестели от слёз, кончик носа покраснел от плача, она нервно заламывала руки и кусала губу.
– Нет, здесь какая-то ошибка, – голос блондинки дрожал, как натянутая струна. – Всё не взаправду, так ведь? Это сон?
– Мне очень жаль, – парень привратник сидел, подперев щёку ладонью, и с выражением вселенской усталости на лице клацал компьютерной мышкой, – но ничем не могу вам помочь, миссис Томпсон.
– Я не х-хочу, – женщина опять заплакала, её плечи судорожно вздрагивали, слова перемежались истеричными всхлипами. – Отпустите меня д-домой, к Джону и сыновьям, пож-жалуйста…
– Послушайте, – привратник наклонился к ней, наконец оторвав взгляд от экрана. – Вам нельзя возвращаться к семье, понимаете? Это запрещено.
– Жалко её, сердешную, – послышался голос слева.
Я повернулась к другой соседке. Рядом сидела пожилая дама, именно дама, назвать её бабулькой или старухой язык не поворачивался. Идеальная осанка, седые волосы уложены в затейливую причёску, серые глаза смотрят прямо и открыто.
– Так убивается, – продолжила моя соседка. – Не удивительно, всё вокруг для неё чуждое, непонятное.
Сама она выглядела слишком уж умиротворённой, держалась спокойно, вела непринуждённую беседу, будто сидела в кресле-качалке на своём дачном участке, а не перед непонятным существом в загробном мире.
Наверное, её аура подействовала и на меня, оцепенение слегка отступило, даже захотелось поддержать разговор.
– А вы понимаете, где находитесь? – как можно деликатнее поинтересовалась я.
– Да, понимаю, – на её губах появилась мягкая улыбка, от уголков глаз побежали лучистые морщинки.
– То есть, вы осознаёте, что умерли? И неужели это вас совсем не пугает?
– Деточка, это должно было произойти, рано или поздно, – она ласково похлопала меня по руке. – Знаешь, сколько мне лет? Девяносто. Я давно уже была готова уйти. И дети мои были готовы расстаться со мной, и внуки, и правнуки… Так что никакой трагедии нет. Уверена, здесь будет хорошо. Наконец-то ничего не болит.
– И вы знали, что после смерти попадёте в Рай?
– Конечно, нет. Я надеялась, что после смерти будет что-то ещё. Порой мечтала, рисуя в сознании картины зелёных лугов и бесконечных садов под ярко-голубым небом. Всё оказалось совсем не так, как в моих грёзах, но… грех жаловаться.
Она обернулась через плечо, окинув взором окружающий пейзаж, я сделала так же. Наверное, в её словах есть доля правды. Грех жаловаться, то есть, могло быть и хуже, верно? Мы могли попасть в какое-нибудь жуткое место, где подвергались бы бесконечным мукам, а тут, по крайней мере, спокойно и даже довольно красиво.
Девушка-привратник с азиатской внешностью прекратила печатать и позвала мою собеседницу:
– Роза Марковна, всё готово. Вы желаете остаться тут или перейти в другой мир?
– А я могу выбрать и другой мир? – Роза Марковна с любопытством повернулась к привратнице.
– Конечно! Любой магический мир, кроме родного. Главное соблюдать одно правило: старайтесь не вступать в контакт с разумными живыми существами. А ещё есть парадизы, своеобразные филиалы Рая в необитаемых мирах. Вот, смотрите, – девушка развернула ноутбук так, чтобы её подопечной было видно изображение на экране. Я тоже глянула на монитор и увидела джунгли, только листья на деревьях были почему-то синего цвета, а вместо травы росли голубые кристаллы. – Это Пандрагория, одна из…
Роза Марковна внимательно слушала, иногда кивая или одобрительно хмыкая.
Ещё некоторое время я сидела, пялясь в пространство. Судя по ритмичному покачиванию ветвей, ветер гулял в кронах деревьев, но я не чувствовала его прикосновений. Неужели это навсегда? Неужели мне не суждено больше что-либо ощутить?..
– Есть, – Уинстон прекратил печатать и удовлетворённо кивнул. – Оформление завершено. Кстати, Орлова Ольга Олеговна, на вас уже, оказывается, поступал запрос.
Я не поняла, о чём он говорит, но переспрашивать не стала, снова погрузившись в безразличие.
Уинстон вытащил из ящика стола конверт, а из конверта – мою фотографию. Судя по всему, сделан снимок недавно. Я здесь не позировала, даже в камеру не смотрела, шла по улице, засунув руки в карманы. Такое впечатление, что меня щёлкнули из-за угла, тайком.
– Это вы, – констатировал очевидное Уинстон, – Вас она и просила.
– Кто «она»? – меня всё-таки проняло.
Уинстон, начисто игнорируя мой вопрос, сказал:
– Сейчас провешу портал на Лаха́т-Тали́м.
– Подождите, какой ещё Тали́м? Разве не я должна выбирать место, где остаться?
– Ну… как сказать… просьба была о-о-очень настойчивой. Я бы не спорил. Слушайте, моё дело маленькое – доставить вас, а там уж разбирайтесь сами. Ладно?
Несколько секунд я размышляла. Куда доставить, почему просили меня? Хотя… если нельзя вернуться домой, какая мне вообще разница, где быть? Хуже уже не станет. Пожала плечами.
– Ладно.
– Вот и славненько.
Уинстон поднялся, обошёл стол и остановился рядом со мной. Вытащил из кармана брюк белый шарик размером с мяч для пинг-понга, но гладкий, будто сделанный из мрамора.
– Вставайте.
Я послушалась. Уинстон взял меня левой рукой за предплечье, в правой сжал шарик, и всё окружающее исчезло во вспышке белого света.
Когда свечение угасло, я увидела, что мы очутились в центре большой круглой площади, вымощенной серой брусчаткой. Впереди возвышалось строгое здание, похожее на три поставленные друг на друга призмы из стекла. За ним через пару сотен метров брусчатка заканчивалась, начинался парк, дальше уже за кронами деревьев ничего не было видно.
