— Ничего, — говорит длинноволосый и, освободившись от сдерживающих его рук, садится обратно к себе на кровать.

— Вот и славно, — Кир закрывает дверь. — Я получил наше расписание на эту неделю. Подъём в семь, затем утренняя зарядка, свободное время и завтрак. В девять часов начинаются занятия. Завтра у нас три предмета у капитана Бутусовой: история оров, анатомия человека и основы военного дела. Затем идёт Гущин: просто два часа физической подготовки. Вопросы есть?

Молчание.

— Вот и хорошо, — командир смотрит на наручные часы и направляется к своей койке. — Тогда через пятнадцать минут строимся и выходим.

По истечению времени мы без лишних слов построились и двинулись в столовую на ужин. Это было длинное одноэтажное здание, покрашенное в салатовый цвет. Там у входа нас ждали три девушки из нашего отряда. Они присоединились в конец строя.

Внутри столовая оказалась типичной советской столовкой: преобладающие серые и белые цвета; столики на четыре человека; подпирающие потолок колоны и очередь на раздачу, к которой пристроились и мы. Если бы сюда попал обычный человек, его наверняка бы стошнило: оракулы питались сырыми органами. Чувствовалась атмосфера лёгкого напряжения, ведь далеко не каждому комфортно принимать такую пищу на глазах у десятков. Раздача тоже эстетического восторга не вызывала. Здесь не было разнообразия блюд, а, скорее, даже наоборот: в выемках для еды лежали различные органы с подписями.

Витая в своих мыслях, я не заметил, как подошла моя очередь:

— Сердце, пожалуйста.

Поваров здесь не было. Вместо них, меняясь раз в неделю, работали несколько человек из отряда. Это не удивительно, ведь готовить-то ничего и не надо. Просто выгрузить привезённые органы, выложить их на раздачу, а затем всё убрать. Перед поступлением нам было необходимо указать вид пищи, который нужен. Таким образом, тут всё было рассчитано: если в Академии пять оракулов питаются сердцами, то значит, ровно пять сердец и нужно привезти.

Одного сердца мне хватало на два приёма пищи, а это примерно неделя. Как успел пояснить Костя, так со всеми оракулами. Нам достаточно одного органа на неделю, именно поэтому ужин в лагере тоже проходит исключительно два раза в семь дней.

Получив на тарелке свою порцию и стакан воды, я подсаживаюсь к бритоголовому соседу по койкам:

— Приятного аппетита.

— Спасибо, — отвечает парень, с сомнением смотрящий на лежащий перед ним орган.

— Не голоден?

— Голоден, но… Как думаешь, какое имя носил этот человек?

Я смотрю на тарелку соседа. Интересный вопрос.

— Мне кажется: Кирилл.

— Кирилл? — поднимает взгляд парень. — Почему?

— Не знаю. Да и разве имя имеет значение?

— Для меня — да. Вот тебя как зовут?

— Артём.

— А меня Антон. Будем знакомы, — парень протянул мне руку.

Я киваю и пожимаю её.

— В бараке ты мне показался поагрессивнее, — говорю я и с помощью вилки и ножа принимаюсь за сердце.

— Да уж, есть у меня такая проблема: из себя быстро выхожу. Знаешь, что это за орган?

— Похоже на лёгкое.

— Именно, — говорит Антон и закрывает глаза. Он складывает руки в замок перед собой и начинает что-то нашёптывать. Не хочу его смущать, поэтому отвожу взгляд. Через секунд десять бритоголовый открывает глаза и принимается отрезать кусок.

— Верующий?

Парень хмурится:

— Раньше я каждый раз благодарил Бога за еду, но как можно в него верить после всего, что произошло? Теперь же я прошу прощения и понимания у человека, которого ем. Надеюсь, что он меня слышит, если ад и рай действительно существуют. Жаль, что в последнее место мне путь уже точно заказан.

— Ребят, можно к вам? — спрашивает женский голос у меня за спиной.

Оборачиваюсь и вижу двух стоящих девушек.

— Да, конечно, — отвечаю и отворачиваюсь.

Одна девушка садится слева от меня, а другая подсаживается на сторону Антона.

— Вы ведь тоже из пятого отряда? — спрашивает сидящая возле меня.

Я поворачиваю к ней голову, и мы встречаемся взглядами. Её длинные каштановые волосы заплетены в хвостик, а спереди свисают две пряди, аккуратно падающие на грудь. На лице девушки появляется смущение, и она быстро отводит взгляд. Но мне хватает и пары секунд, чтобы в голове отпечатались эти большие карие глаза.

— Да, — отвечает Антон, засовывая в рот кусок. — Вас же должно быть трое. Где потеряли ещё одну?

— Она нас игнорит, — пожимает маленькими плечиками светловолосая девушка, сидящая возле парня. — Понятия не имею, почему. Странная она какая-то.

— Может, дело в возрасте? — спрашивает Антон. — На вид ей лет под сорок, а вам-то хорошо, если двадцать будет.

— Разве это повод?

Соседка Антона почти на две головы ниже его, что выглядит довольно мило.

— Кто ж вас, женщин, знает, — отвечает парень. — Давайте лучше познакомимся. Не люблю обсуждать людей за их спиной.

— Меня Катя зовут! — радостно сообщила девушка. — Все говорят, что во мне установлен ядерный реактор, из-за чего моя энергия не иссякает. Если буду слишком много болтать — просто стукните по голове. Мой брат всегда так делал.

— Меня Настя, — шатенка приветливо улыбнулась. — Ничего необычного во мне нет.

— Уверена, что мы найдём, — вставила Катя, и её губы расплылись в такой улыбке, что кажется, будто она вот-вот скажет «гы».

— Антон, — представился мой сосед. — Просто Антон.

— Артём. Сосед просто Антона по койкам.

— Сосед? — удивилась светловолосая. — А мы с Настей тоже рядом оказались. Блин, там такие кровати неудобные. У вас тоже? Потому что у нас прям вообще. Они такие никакие, что аж жуть! Вот у меня дома кровать была супер удобная. Может это потому что она двуспальная? Не знаю, не знаю. У меня дома вообще классно. Там есть даже…

Катя не успела договорить, как получила лёгонький удар боковой стороной ладони от Антона.

— Извините, — виновато улыбнулась девушка. Интересно, с её лица вообще сходит улыбка? — Ладненько, давайте кушать! Приятного аппетита.

— И тебе, — чуть ли не хором отозвались мы. После секундной паузы все дружно засмеялись.

Я вернулся к лежащему на белой тарелке сердцу. После первого приёма такой необычной пищи в ресторане «Хоори» меня научили держать разум ясным и не впадать в безумство. Получилось, конечно, не сразу, но с каждым разом становилось всё легче и вот, наконец, никаких проблем не возникает. Мне с лёгкостью удаётся подавить чувство безумного удовлетворения и наслаждения. Думаю, что у остальных то же самое.

В принципе, за прошедший месяц моя жизнь изменилась полностью. После взрыва склада мне выделили две недели выходных, что как раз совпадало со сроком моего увольнения, поэтому с работой было покончено. По приказу сверху (спасибо Косте) с меня сняли все подозрения в этом деле и оставили в покое. С квартиры я съехал в день моего отправления в Академию, оставив кота соседке, которая и так уже приютила четырёх мохнатых друзей, подобранных где-то на улице. Все вещи, а их, слава Богу, у меня было не так уж много, разрешили оставить в специальном хранилище «Лебедя». После возвращения из Академии и вступления в Передовой батальон мне обещали предоставить комнату в специальном общежитии, построенном в Хугое для таких же солдат.

— Мальчики, а вы чем занимались до того, как оракулами стать? — спросила Катя, за обе щёки уплетая печень. — Я вот, например, художницей была. С шести лет, между прочим, этим занималась! Не хочу хвастаться, но мои работы можно даже на выставках увидеть!

— Была? — поинтересовался Антон. — Теперь уже не рисуешь?

— Ещё как рисую, — девушка сверкнула своими серо-голубыми глазами. — Я ведь не просто вольной художницей была, а работала в команде над одной компьютерной игрушкой, которая должна стать настоящим шедевром! Но пришлось взять перерыв. Хочу, чтоб сначала всё устаканилось и появилась хоть какая-то стабильность. Я всё равно там опережала остальных, так что они сначала пусть подтянутся, а потом немного подождут. Слишком много говорю! Ваша очередь. Настя, тебя я уже слышала, так что давай дадим слово пацанам. «Эн» в алфавите идёт раньше «эр», так что пусть Антон начинает.