“А я тебе говорил. А я предупреждал”, – говорил сочувственный взгляд дяди.
Дерек даже не разозлился на эту ожидаемую к себе жалость.
Но так впоследствии и не смог стереть из памяти страшное, растерянное выражение лица Джона Стилински, когда, передав врачам сына, тот стоял у неотложки, остановленный подоспевшим Дитоном и слушал его.
Дитон произносил слова, которые с точки зрения психологии или же психиатрии казались, наверно, правильными, но совсем не резонировали с отцовской любовью.
- Я знаю, о чем ты думаешь, Джон, – тихо и уверенно говорил Алан, – то, что случилось с мальчиком – ужасно, но ты неадекватен сейчас, поэтому сделаешь неверные выводы в этом своем состоянии. Ты хочешь отвезти его домой, но ты не знаешь, что с ним там делать.
- Уж точно не то же самое, что делал с ним Хейл, – сквозь зубы цедил Стилински-старший и смотрел куда-то в толпу полицейских, окруживших Дерека. Смотрел уничтожающе. – И ты снова будешь убеждать меня не спасать от него сына, даже после всего этого???
- Я просто не советую тебе забирать Стайлза домой, – продолжал Дитон свои странные уговоры, – ему нужно...
- Ему нужно оказаться в безопасном месте, Алан! – психанул Джон. – А не там, откуда его с легкостью выкрали, словно какую-то цацку, а позже превратили... в это... это...
Джон горько кивнул на затонированные белым окна скорой, пытаясь забыть, как теперь выглядит его сын – его голый, исхудавший, покрытый синяками мальчик, весь в дорогих побрякушках и с той самой надписью на груди...
- Почему ты не заберешь его в лечебницу? Сейчас? – вполне логично интересовался Джон, уже готовый отдать сына куда угодно, лишь бы не в лапы волка.
- К этому нет никаких показаний, – спокойно объяснял отцу врач. – И мальчик твой вряд ли захочет...
- Заставь его! Заставь уехать в “Кипарисы”! – почти кричал Стилински и тут же горько упрекал Дитона в странности его уже вряд ли профессиональных методов воздействия на своего запущенного дальше некуда пациента.
А Дитон не сдавался и, черт знает, что двигало им – действительно ли врачебные умозаключения или же он давал последний шанс несчастному Дереку, которому теперь абсолютно все перестали доверять...
И Хейл думал, а нужно ли было доверять самому Дитону? Который, будучи на стороне волка – согласно произносимым им словам – странно настороженно всматривался в напряженно подслушивающего Дерека. В его поплывшие от сдерживаемой трансформации черты лица, за которыми явственно читалась ярость обиженного зверя, вот-вот готовая прорваться наружу, если бы не чип.
Дерек же почти не замечал его пристального взгляда, уже устав ощущать кожей зрительное внимание слепой толпы. Он слушал. Он хотел понять, спасёт ли его психиатр и на этот раз от неминуемой, казалось бы, разлуки. И остальное было неважно.
- Ты прав, Джон, – продолжал Дитон уговоры, – в обычном случае я никогда не рекомендовал бы возвращать жертву похищения на место преступления, но твоему сыну важно сейчас не где он будет, а с кем.
- Главное, чтобы не с тем, кто его не уберег, – отрезал Джон и снова посмотрел на Дерека, будто пытался через свой взгляд начинить его сильное красивое тело аконитом.
- Стайлзу это не важно, – уверено пресек его резкие выводы Дитон, – он не задумываясь простит Дерека даже за это. Позже. Потому что сейчас вряд ли осознает случившееся адекватно. Сейчас ему важно быть с человеком, который его спас и который уже давно заменил ему всех.
Слова были жестокими, Джон перестал вдруг смотреть на волка, и вот тогда его взгляд стал растерянным и жалким, тем самым, который Дерек желал бы навсегда забыть.
- Джон, сейчас они должны быть вместе, если медики позволят, – добивая, говорил ему Дитон, – а согласие на мои методы, какими бы не казались они тебе непрофессиональными, ты давно подписал сам. Извини, что напоминаю. Но в случае форс-мажора решаю я, помнишь? В конце концов, ты же не хочешь новый скандал, теперь с участием Хейла, когда он узнает, что ты забираешь у него мальчика?
Джон, закрыв лицо ладонями, слушал. Дитон был прав во всем – его подписи стояли на тех бумагах добровольно. А на Дерека, который, шевеля заострившимися ушами, явно все слышал даже с такого расстояния, их разделяющего, было страшно смотреть.
- Ты дашь разрешение отпустить Стайлза к Хейлу домой, – тем временем продолжал Дитон. – Он будет в порядке с ним, в его руках, слушая его голос, осознавая себя спасенным им. Понимаешь?
Джон кивал.
Что еще мог сказать отец, который осознал свою ненужность?
- Когда Стайлз придет в норму, обговорим детали реабилитации в клинике, – продолжал Дитон тем временем, – я обследую его, а вы будете навещать. Мальчик стабилизируется, насколько это возможно при его диагнозе, проанализирует всё и сам решит – где ему жить дальше. С кем. И давить на него не надо, он почти совершеннолетний, Джон. Насильственным отлучением от Хейла именно сейчас ты только навредишь им обоим.
- Я отлучу его, пусть не сомневается. Да он захочет бросить его сам, как только узнает, какой этот Хейл... Какой он... Какой...
Дитон ждал, пока Джон найдет слова, и не пытался никак оправдать Дерека. В общем-то, у Дерека никаких оправданий и не было.
- Дай разрешение на передачу сына Хейлу, – всё же жестко сказал он. – Под мою ответственность. Ненадолго. Потом он привезет его в клинику и...
- Нет, Дитон. У полиции слишком много к нему вопросов. Еще больше – у меня, – Джон покачал головой и с нетерпением стал вглядываться к окна скорой, ожидая вердикта врачей. – Пусть объяснит сначала, с каким криминалом он связан, раз допустил такое у себя дома.
Дитон развел руками – именно этот нюанс был малозначителен для психиатрии, но отец имел право знать.
Дверь машины распахнулась как раз тогда, когда явственно враждебное молчание между ними стало нестерпимо неловким и тяжелым. Стайлз сидел, закутанный в одеяло и несмело улыбался. Выглядел не так уж и плохо, что и подтвердил врач, его осматривающий.
Разодранный сосок был залеплен пластырем и этот яркий белый крест на его груди притягивал взгляды. Стайлз сразу же запахнулся в одеяло получше, пряча и перевязанную рану, и блеск никем не украденных драгоценных камней, и некрасивую корявую надпись на своей бледной коже...
- Где Дерек? – задал он всего лишь один вопрос, когда отец его шагнул внутрь машины.
- Мне нужен Дерек, – повторно сказал он немного капризным голосом и стал вглядываться в щель приоткрытой двери...
Наверно, только Хейл мог понять по измененной тональности произнесенных слов самое важное, самое сенсационное происшествие, которое находилось у всех на виду и которого никто не заметил. Подмена мальчишки на его двойника могла запросто превратить замерших в отдалении журналистов в беснующихся мартышек с камерами, повисших на машине скорой помощи, чтобы поближе рассмотреть диковину – мальчика, в котором жило два мальчика. Превратив эту ужасную новость с похищением в еще более страшный коктейль-сенсацию.
Подмена ребёнка не меняла ничего только для Дерека Хейла, в котором этот ребенок нуждался. Капризный, фетишный сучонок, не ограничивающий себя ни в чем в постельных баталиях, но оказавшийся, когда пришло время, таким храбрым.
Дерек рванул к машине, не обращая внимания на заново вспыхнувший к своей персоне интерес камер, которые мгновенно отсняли слезливую картину воссоединения двоих парней, успев сделать это до того момента, когда папа Джон властной рукой отстранил оборотня от своего сына.
- Я запрещаю тебе подходить к нему, Дерек, – приказал он холодно.
- Я разрешаю, – послышался уверенный голос Дитона, и он, мягко обняв Стилински-старшего за плечи, повторил, – я разрешаю тебе остаться с ним, а ты, Джон, прекрати истерику. Ты же видишь, ему так лучше.
Стайлз... нет, Кай. Кай протянул руки к запрыгнувшему в машину Дереку, повис на нем снова, не обращая внимания на отца, и Дерек заметил, как странно понимающе смотрит на тонкую фигурку Дитон, вглядываясь.
