- Скажи что-нибудь отцу, детка, – прошептал Дерек на ухо Каю, откровенно заставляя быть похожим на Стайлза. – Тебе нужно сказать ему всего лишь несколько слов. Как-то... утешить.

Не важно, что это Кая похищали и мучили неизвестностью в подвале, ему все равно нужно было перестать сейчас быть эгоистом, который мог продать целый мир со своим отцом до кучи ради одного единственного человека, которого он по-настоящему знал.

Кай оторвался от груди своего волка, куда, уткнувшись, горячо дышал, и зло прошептал:

- Ничего я не буду ему говорить.

Надо же, каким злопамятным оказался: в дурной голове его именно этот человек остался тем самым, кто не справился с управлением, почти задавив какого-то пса и убив уже наполовину мертвую, умалишенную Клаудию.

- Не буду, – уперто повторил Кай куда-то Дереку в шею.

- Будешь, – строго прошептал ему Дерек и умоляюще заглянул в лицо.

Кай кивнул через секунду и выдавил:

- Пап... Ну, пап... Я не поеду с тобой домой, ладно? Я поеду... с ним.

Джон, уткнувшись в свои ладони, вздрагивал в руках психиатра. Он неловким движением вырвался из кольца его рук и так же неловко обнял сына, кивая, соглашаясь с его решением, через минуту вдруг замерев, словно камень. Отодвинувшись, посмотрел прямо в карие глаза – такие же, как прежде – янтарные, яркие, сияющие звезды в обрамлении черно-угольных ресниц и фиолетовых синяков от бессонницы, и отшатнулся, даже не пытаясь скрыть этого.

- Езжай... – проговорил испуганно и невнятно. – Езжай, ребёнок.

Потом, словно переборов в себе что-то, натянуто улыбнулся и еле слышно позвал:

- Стайлз?

У Кая дернулся уголок рта, и только легкий, но ощутимый тычок Дерека заставил его не произнести ни слова. Не выдать себя еще больше. Не дать отцу отшатнуться сильнее, не дать ему повода показать, как сильно ненавидит он его, неизвестного мальчика с лицом Стайлза, поглотившего его сына...

Потом были формальности – какой-то слишком уж быстро случившийся допрос Кая, занявший всего несколько минут. Дерек догадывался, что краткая характеристика, данная Дитону своему пациенту и содержащая немало психиатрических терминов, напрочь отвадила детективов задавать мальчишке сложные вопросы.

Медики тоже благосклонно позволили жертве похищения отбыть домой.

И Джон, несчастный, ничего не понимающий и постаревший на десять лет Джон Стилински, в конце концов сдался.

- Хорошо, – кивнул он сыну, смотря сквозь него, словно не хотел видеть того, кого не видели другие. – Ты можешь ехать с Хейлом.

Потом он обернулся к Дереку и просто посмотрел.

Дерек, стиснув челюсти, взгляд выдержал, пусть и обещал он ему самые разнообразные пытки, приправленные концентрированным аконитом.

Еще минут двадцать допрашивали Дерека, уже по второму кругу, и в этот второй раз он упрямо придерживался версии, на которой настаивал Питер, все еще не покинувший пределов толпы, которая никак не хотела расходиться.

- Я думаю, что это был обычный взлом. В моем квартале живут довольно состоятельные люди, – нехотя повторял сам себя Дерек, видя, как пожилой усталый полицейский заметно морщится от этих слов, окидывая равнодушным, но неприязненным взглядом оборотня, и наверняка вспоминая собственный райончик проживания, где прозябает он сам с оплывшей от бытовых забот женой и двумя спиногрызами, еле сводя концы с концами на одну зарплату.

Богатый вервольф раздражал, и Дерек это раздражение чувствовал.

- Может, все же были у вас враги на вашей... работе? – не зная, как обозначить занимаемый Дереком пост вице-президента, да просто напросто не желая озвучивать это, признавая непозволительный успех какого-то более удачливого пса.

- Есть соображения, почему не взяли никакой техники из дома, никаких драгоценностей, а похитили вашего... эмм... сожителя?

Дерек кратко отвечал, что врагов не имел, думая параллельно, какими завтра заголовками будет пестреть газетенки, получившие такую жирную новость. И о сожителе его малолетнем, и о том, в каком виде этот сожитель в доме оборотня содержался. Не говоря уже о том, каким диагнозом страдал.

- Я не держал в доме никаких драгоценностей, – устало врал Дерек снова и снова, думая, что главную драгоценность как раз-таки забрали. Что этой самой драгоценностью был Кай, это не считая того, что было на него навешано.

- С мальчика не сняли его украшений, это странно, не находите? – продолжал бесстрастно копать детектив, словно читал мысли Дерека.

- Да, это странно, – соглашался Дерек и думал, что если бы эти подонки сделали это, то крови было бы больше – его дурачок Кай наверняка сражался бы как зверь за свою прелесть.

- Вы в полной мере осознаете свою ответственность за то, что не обратились в полицию в первые же часы похищения? Вы понимаете, что ваш отказ от обыска квартиры затруднит поиски преступников? – монотонно продолжал спрашивать полицейский. – Вы утверждаете, что отец несовершеннолетнего подростка лично дал разрешение на... сожительство, но так как ваши неправильные действия повлекли за собой случившееся, я имею в виду ваше бездействие все эти сутки (обращение к частному детективу, имени которого вы не называете, не в счет) то официальный опекун имеет право подать на вас в суд. Я просто обязан предупредить вас о последствиях, понимаете?

Дерек понимал, а как же...

- На всякий случай, не рекомендую покидать пределов города, мистер Хейл, – уже с холодной официальностью закончил речь полицейский и добавил обязательное, – если вы еще что-то вспомните, какую-нибудь мелочь, то позвоните по этому телефону.

- Да, да, конечно, – торопливо брал уже третью – одну и ту же – визитку Дерек и прочно фиксируя боковым зрением фигуры Стайлза, Дитона и Джона Стилински, не теряя их из вида, и всё пытался найти в толпе Питера, даже не зная – для чего. Может, просто, поймать его ободряющий взгляд или же получить какое-то ценное указание; стать немного более направленным; подпитаться уверенностью, а проще говоря, почуять силу стаи, которой он так опрометчиво пренебрег ради человеческого мальчишки, который все это время давал ему силы и делал фантомно всемогущим.

Питер из глубины толпы словил его мечущийся взгляд и просто кивнул, потом многозначительным жестом указал на левое своё плечо, похлопав по нему ладонью и исчез, растворяясь в полумраке плохо освещенной редкими фонарями улицы.

Вскоре к Дереку подошел Дитон и несколько минут инструктировал его.

- Стайлз немного дезориентирован, но глубокого шока нет. Его заторможенность следствие усталости и недосыпа. Поможет горячий душ и плотный ужин. Я не исключаю небольшой рвоты, тебя не должно это пугать. Рекомендую теплое питье на ночь и объятия. Не бойся к нему прикасаться, я не имею в виду секс, понимаешь? Просто будь рядом и обнимай.

Дерек кивал, привыкнув уже за время спасательной операции к превращению в китайского болванчика, когда все, кому не лень, говорили ему – что делать.

Но лучше было кивать молча, чем задавать подозрительные вопросы.

Дерек знал, что Дитон видит и понимает, кто перед ним сидит, завернутый в спасательное одеяло. И отчего-то никак не действует в рамках врачебной этики. Не сообщает отцу, подтверждая его догадки, что у Стайлза агрессивный рецидив и его замещает сейчас чужая личность.

Что эту личность нужно немедленно поместить в клинику, чтобы вернуть первичную, или же просто чтобы изолировать от общества, потому что, кто знает, что эта личность может сотворить после такого потрясения, каким является похищение и удержание силой в темном подвале...

Дерека так и подмывало спросить, отчего это Дитон так милосерден с ним?

Отчего так щедро предоставляет драгоценное время?

Может, дает его на окончательное прощание, чтобы забрать Стайлза впоследствии навсегда?

В бескорыстную доброту что-то не верилось. Не верилось вообще ни во что.

- Почему ты не забираешь Стайлза в клинику? – задал врачу он прямой, жесткий вопрос в лоб, тот же самый, что задавал ему и Джон, и сам не понял, не ощутил, как одновременно оскалился, впиваясь себе же в ладони вылезшими когтями до крови.