Дерек отыскал Стайлза в туалете, перехватив его обратно на пути к девчонкам. Грубо отжал к стене, не давая проходу. Просто сказал, дав собой налюбоваться:

- Нравлюсь?

Вовсе себе не льстил и не позёрничал. Всегда знал, что красив, по животному хищен, и странные игры в ухаживания, которыми должны начинаться серьезные отношения, оставлял на потом. На тот период жизни, когда встретит своего единственного, влюбится без памяти, захочет жениться. И не посмеет так прямо указывать путь в спальню, предпочтя вальсировать с партнёром длительно, играя и приближаясь к заветной цели медленно.

Стайлз был хорош, но однозначно не “тот самый”. Его показушная сексуальность и доступность навевали совсем другие мысли. О быстром перепихе дома у Дерека, например. Но после откровенно соблазняющего вопроса оборотня, брюнет вдруг засмущался и вскинул свои яркие глаза прямо в лицо зажавшего его у стены волка.

- Нравишься, – тихо, но главное, кратко ответил он.

Дерек на вопрос о своей персоне рассчитывал с изрядной долей раздражения услышать нечто более многословное, заметив еще в общем зале, как болтлив пацан. А уж тот, кто хочет подцепить разового партнёра и необременительный секс на ночь, ухватился бы с радостью за Дерековскую инициативу в начавшейся беседе об общеизвестной привлекательности оборотней. Но парень выдавил одно коротенькое утверждение, даже не подумав начать флиртовать.

“Неужто в первый раз у него? – еще раз подумал Дерек и отмахнулся, – да ладно!..”

И тут же предложил уйти из клуба к нему. Ну, перепихнуться, понимаете. Успешно затолкав орущую интуицию подальше в мозг, который медленно, но верно отключал свои мыслительные функции одну за другой, оставляя лишь необходимое, экстренное.

Член давил на ширинку. Мыслить о сложном не хотелось.

Они назвали друг другу свои имена уже в такси: Дерек не стал тратить время на романтическую прогулку. И там, в машине, все продолжал отгонять от себя странное ощущение какой-то двойственности происходящего из-за странного поведения Стайлза. Крик его глянцево-яркой обложки, который никак не отражал того, что было под ней, и что случайно увидел Дерек у туалетов, сковырнув верхний наносной слой своим прямым бесхитростным вопросом в лоб, он был явной фальшивкой. Как будто наложили на нежную пастель яркий трафарет, мазнув по портрету многократно алым – по рту, по щекам; сбрызнув чернилами, запачкав подвижную обезьянью физиономию парня черными родинками, а глазницы залив расплавленным янтарем, придав тем самым лицу игривость и плещущую через край жизнь.

Стайлз смотрел в окно, пока Дерек тискал его руку. Хотелось целоваться, но Дерек понимал, что гейские проявления чувств едва ли понравятся таксисту. Он знал правила. Поэтому не стал грубовато-требовательным жестом поворачивать к себе отвернутое лицо и довольствовался наблюдением за отражением глаз Стайлза в окне. Видел какие-то всполохи надежды в них, когда проезжали они яркие огни забегаловок и ресторанов.

Какой бес заставил его попросить водителя остановиться у одного такого, Дерек не знал.

- Мне кажется, тебе не помешает: последний коктейль был лишним, – пододвигая Стайлзу огромную чашку с капучино, произнес он какую-то чушь намного мягче, чем хотел, уже и так нарушив заездом в дорогую кофейню ритуал немудрящих своих ухаживаний.

- Спасибо. Наверно, – ответил Стайлз совсем тихо, будто поймали его за руку за чем-то стыдным и уличили в чем-то нехорошем.

- Давай, пей, – попробовал улыбнуться Дерек своей фирменной хищной улыбочкой, но вышло иначе – охотничьи инстинкты забились куда-то далеко, зато проснулось нечто другое, выпущенное интуицией на волю. Это оно, зараза, превратило его волчий сексуальный донельзя оскал в милую улыбку со вскинутыми вверх бровями, доказывая собеседнику, что перед ним сейчас вовсе не волк, максимум – дрессированный хаски.

Этот бестолковый хаски в последующие полчаса их беседы успел спалиться и сообщить, что Стайлз ему очень нравится и что он очень красивый.

Это была чистая правда, а не обязательный набор комплиментов. Отличная от собственной привлекательность парня страшно манила. Та же двойственность, что и в поведении странного мальчишки, проскальзывала и в его внешности; играла стертыми гендерными гранями, при нужном освещении даря взгляду и фантазии Дерека редкую возможность представлять юного Стайлза в разных ипостасях.

Он, черт возьми, до боли ему нравился. Здесь, в тишине кофейни, Стайлз смотрелся на порядок естественней, чем в том клубе. Он вроде как был на месте именно в этом тихом местечке, где можно было бы не раскрашивать себя в яркое, не кричать на ухо кому-то чушь, тыкая рукой с неприлично выставленным пальцем на танцпол, стараясь вписываться в обстановку, сливаясь с ней.

- Ты первый раз был в том клубе? – догадливо спросил он у Стайлза.

- Ну да, – был снова простой ответ, но Стайлз решил разнообразить его явной ложью, – Лидия потащила. Сказала, классно проведем время. Познакомимся...

- Не-а. Ты сам её туда потащил, – с ходу угадал Дерек, продолжая анализировать сегодняшние события и мимолетные нестыковки, замеченные в них, решив вдруг, что это для него важно. Куда важнее предстоящей ночи, полной удовольствий. – Сам же?

Стайлз странно стушевался. Снова посмотрел испуганно и неловко дернул плечом.

Значит, сам.

И следующий вопрос, готовый уже сорваться с языка Дерека, мог испортить всё. Он превратил бы вечер лёгкого свидания с прилагающейся к нему постелью в серьезную вдумчивую встречу с отягощающими; ту самую встречу, которую Дерек откладывал в своей жизни на потом.

Он должен был спросить о согласии на секс напрямую, именно так, как начал их знакомство, не постеснявшись нагло закадрить пацана, но вдруг испугавшись определенных трудностей, связанных с откровенными вопросами. Трудностей, которые вечно возникают, если ты тянешь из человека правду и, на – получаешь её. Она не всегда бывает предсказуемой и простой. И думать о том, что он у парнишки будет первым, что пришел он в этот известный своими легкими знакомствами клуб, решившись наконец переспать с парнем, Дерек не хотел.

Сам никогда не страдал от непонимания, втихую завидуя трагедиям некоторых своих друзей, которым осознание их ориентации далось через кровь и слезы.

Семью Хейл не тяготили пристрастия её членов: бисексуальность среди оборотней считалась нормой. Но Дерек пошел дальше, как-то заявив за ужином, что гомосексуален абсолютно и будет в свое время искать себе в пару только лишь мужа, исключив из списка женский пол. Талия, мать, пожала плечами и со значением посмотрела на старшую дочь, как бы намекая, что теперь ей придется постараться принести потомство в семью в двойном размере.

Этот своеобразный каминг-аут прошел почти незаметно, только лишь в школе Дереку пришлось пару раз доказывать неприкосновенность своей частной жизни кулаками. С вервольфом не особо кто хотел связываться. Всегда считалось, что дети природы, оборотни, вольны в своих пристрастиях, чего с собачек взять, и потому прощалось им больше. Будто бы доказывая свое превосходство, человек обыкновенный позволял оборотню поблажки даже в интимных вопросах, просто кивая на его врожденную полуживотную сущность. Эти тонкости Дерек понял уже потом, когда вступил во взрослую жизнь и натолкнулся на скрытую ото всех нетолерантность похуже гомофобии.

Но в старших классах он порой завидовал своим друзьям с человеческой ДНК, которым признаться в своей нетрадиционной ориентации было куда как сложнее и трагичнее. Он просто был полуволком, которому позволялось спать с кем хочешь, а те мальчишки стали героями в их голубой среде. Они представляли элиту титанов, выкованных из голубой стали, потому что так и не были сломлены обществом, необъяснимо помешанном на правилах своей морали.

Стайлз не был вервольфом. Он был очень милым и смущенным человеческим мальчишкой, который в свои шестнадцать впервые решил переспать с парнем. Не делая из этого событие, не распространяясь партнеру о своей неопытности. И так неудачно выбрав для этого Дерека Хейла. Вот уж кому, а оборотню совсем не улыбалось возиться с девственником. Одновременно с этим, не хотелось делать вид, будто для него это проблема. Поэтому Дерек сделал вид, будто Стайлз вовсе не тот, кем был он на самом деле. Незачем. От этого знания его отделял всего лишь один прямой вопрос, и Хейлу бы пришлось с великим сожалением свернуть так бодро начавшееся свидание, ведущее прямиком в постель. Потому что неопытных мальчишек в свою постель он не пускал и это еще вчера было для него непреложным правилом.