- Здесь ничего не происходит, – нагло съязвил тот, сглатывая. – Так, решил подрочить без тебя...

- Ты понимаешь, что пачкаешь мои вещи? – спросил очевидное Хейл, но Кай уже не отвечал – старательно мастурбировал и, наверно, даже кончить успел, если бы Дерек вдруг не пихнул его ногой по бедру, нарушив силой удара ритмику движений и сбив налаженный темп.

- Эй, ты чего? Мне же больно! – взвыл мальчишка.

Эти жалобы почти всегда действовали на Хейла безотказно. Дерек помнил, что впоследствии носить синяки будет Стайлз. Но сейчас ему было плевать. С каким-то ледяным спокойствием, еле удерживая в себе рвущегося наружу волка, он процедил:

- Мне тоже больно, детка. Ты даже не представляешь – как. В этот драматический момент, когда ты намереваешься обкончать мою самую любимую рубашку. Но я готов ею пожертвовать, чтобы показать тебе, как на самом деле нужно метить партнера, мелочь ты недоделанная!

Внутренний волк Дерека подсказывал, что делать и говорить, пробудив инстинкты.

Хейл наклонился и одним движением сорвал с плеч бунтующего нахала свою рубашку, испортив ее вылезшими когтями окончательно. Кай задергался, бросив свой член, стал смешно прикрываться, защищаясь, и это дало Дереку время на то, чтобы с царственным спокойствием расстегнуть свою ширинку и достать оттуда мягкий тяжелый орган.

- Смотри, сучонок, и учись, как ставить метки, – сказал несколько пафосно и замер.

Секундой позже из члена брызнула первая золотистая капелька мочи, попав Каю на живот, чтобы потом, став настоящей струей, облить его с ног до головы мощным водопадом.

- Вот так, детка, вот так, сладкий, вот так, – приговаривал Дерек, с будоражащим весельем мочась на своего любовника – обливая его еле прикрытое разорванной рубашкой тело мочой, которой оказалось как-то нереально много.

- Остановись! Стой, Дерек! Стой! Ты ебанулся совсем, да? – визжал Кай, зажатый ногами волка.

Он яростно выкручивался и добился сопротивлением лишь того, что Дерек, разозлившись, направил струю ему прямо в рот, прокомментировав свои действия логичным:

- Быть может, это заставит тебе замолчать, гадёныш.

Кай замолчал, мотая головой из стороны в сторону. Но теплая золотая жидкость все равно попадала на приоткрытые губы, стекала в горло, и он смешно захлебывался и отплевывался, чувствуя едкую соленость мужской мочи и её острую собачью нотку.

- Ты кажется забыл, Каюшка, что тот, кого ты решил пометить, умеет делать это гораздо лучше тебя. Просто потому, что я собака, понял? Я дикий пес, и если еще раз, сука, тебе придет в голову отметить меня своими физиологическими жидкостями, вспомни, как нужно делать это правильно, пиздюк!

Слова были не его, не Дерека. Это рычал его волк. Он, еще не трансформировавшись, уже терял волю да и желание сопротивляться – ссать на мальчишку было таким правильным, таким возбуждающим актом! Он даже специально направил струю на его бедра и между ними – она разбилась золотыми брызгами об аккуратный опавший пенис, пощекотала мошонку и стекла вниз, залив промежность. Тогда Дерек вспомнил главное, еще не помеченное им место, и усилием воли остановив поток, грубо перевернул мальчишку, который выл на одной ноте, наглотавшись его мочи, и совсем не сопротивлялся.

Хейл наступил на его белую ягодицу мыском ботинка, легонько потянув им в сторону. Щель приоткрылась, обнажая анус, и он направил новую порцию мочи именно туда, стараясь попасть по розовым морщинкам, мечтая, чтобы хоть одна капелька проникла внутрь.

Они проникали, Кай морщился, вывернув лицо из плена подушек, и Дерек, видя на нем следы недавних слез, гримасу отвращения и брезгливости, усматривал и нечто иное. То же возбуждение, что испытывал он.

Он убедился в этом, когда снова перевернул любовника, немыслимо быстро переключившись с процесса мочеиспускания на процесс мастурбации. У Кая тоже стоял. И мальчишка, неловко дотронувшись до себя, этим самым жестом будто бы разрешил Дереку продолжить извращенное наказание. Разрешил мастурбировать на себя и кончить.

Хейл завершил дрочку слишком уж быстро для себя, тридцатилетнего. Выстрелил мощной струей на лицо любовника, а тот, всё еще пребывая в ступоре после унизительного золотого дождя, стал ловить теплые капли спермы губами, быстро включившись в их безобразную животную игру.

- Шире открой рот, – потребовал Дерек жестко.

Запачкал Каю лицо, переключился на гениталии. Молча смотрел, как мальчик себе дрочит. Как хочет кончить, но вовремя останавливается, чтобы быть в сознании, быть рядом со своим оборотнем, который грязным, нечеловеческим способом доказал ему свою власть.

А Дерек, глядя на свои труды – на Кая, отмеченного им во всех смыслах; отмеченного человеком и, по-своему, волком, торжественно подвел итоги:

- Вот так надо метить свою сучку.

- Я понял, – тихо ответил ему впечатленный Кай, принимая на себя вес любовника, который прямо в одежде лег сверху, притерся всем телом, не боясь замараться в своих же выделениях.

Вместо ожидаемой брезгливости после произведенного унижения, Дерек вдруг испытал прилив неконтролируемой нежности. Животный инстинкт диктовал ему помеченную пару приласкать или даже трахнуть еще раз – классически. Да и сам Кай больше не плакал, не выл, не вырывался. Обнимал волка худыми руками, всхлипывая и машинально слизывая с уголка губ каплю его спермы. Слушал успокоительную чушь, которую шептал ему оборотень на ухо.

- Ты дурачок глупый. Разве можно дразнить зверя? Я же порвать тебя мог! Вырвать горло!

Кай испуганно вздрагивал в объятиях – он вряд ли знал, что вживленный чип не дал бы Дереку этого сделать. Приобретенный вирус болезненной влюбленности – тем более.

- ... нельзя, милый, шутить с метками, это очень особенный момент в общении с волком... Ты не знал, да? Вот, объясняю... Теперь ты – мой. Навеки. Теперь ты принадлежишь мне. Теперь я имею право запереть тебя в спальне, привязать к кровати, или даже... в клетку... посадить...

Дерек нёс откровенную чушь, припоминая все, о чем писалось в учебнике ликанологии в разделе “Древние брачные ритуалы вервольфов”. Звучало по-настоящему страшно, и... неправдоподобно, но Кай глотал информацию с жадностью. Не представляя даже, что некоторые свои обещания Дерек готов воплотить в реальность. Особенно последнее из них.

Давние слова Дитона были слишком ярким воспоминанием. И Дерек не забыл ни слова. Они всплыли как раз вовремя, чтобы стать вполне обоснованным решением. Метафорическая темница, в которую надобно было бы заключить мальчика из зазеркалья, она становилась возможной реальностью. Физическим объектом, который можно было бы поставить... да в гостевой спальне, например! Настоящую стальную клетку, сдерживающую любовника и все его неправильные, психиатрические порывы.

Полный контроль и полное подчинение.

Пятьдесят первый оттенок волчьего серого, который не был описан абсолютно нигде.

- Ты и ошейник на меня наденешь? – с еле сквозящей надеждой в голосе поинтересовался Кай, впечатлившись фантазией и задав совершенно правильный, логичный вопрос.

- Непременно, – важно пообещал Хейл, чуя, как тело под ним твердеет, напрягается, как тянется к нему помеченный им мальчик, раздвигая ноги, безмолвно восхищаясь новой затеянной игрой и авансом соглашаясь быть у волка на поводке.

Сидеть в клетке.

Сверкать прекрасным камнем, втравленным в стальной ошейник прямо посередине и выполнять приказы своего плененного любовью оборотня.

Идея была бредовой.

Оборудовать игровую комнату в отдельной неиспользуемой ими спальне и повесить на нее огромный замок, запрещающий Стайлзу входить в темную зону. Или же объяснить ему все, рассказать о странных желаниях Кая, которые, Дерек не хотел себе врать, сочетались с его собственными так гармонично, так ладно, что грех было валить все на мальчишку. Волк чуть не скулил от предвкушения – ему нравилось. Нравилось абсолютно всё в этой идее, и всё, что в будущем могли они с Каем нафантазировать еще.