- Присядьте, молодой человек, – сказал ему врач и указал рукой на удобный стул у стены. – Постарайтесь успокоиться. Меня зовут Алан Дитон, я врач, и, хоть вы не записаны ко мне на прием, все же вас выслушаю...

Он, этот добрый доктор, еще много чего говорил ему – успокаивающим, мягким тоном. И чем мягче тон становился, тем понятнее было – Дерек сорвался непростительно и ужасно, всего лишь выпустив на волю свою ничем не подкрепленную ревность, поэтому и успокаивают его сейчас, как редкостного психопата.

... – Вы, кажется, долго сюда ехали, – тем временем прозвучало предположение, – наверно, устали.

- Простите, доктор, – выдавил из себя Дерек тихое и покаянное, – но дорога ни при чем.

- И все же, – настаивал Алан, – откуда вы?

- Бикон-Хиллс.

Дитон немного изменился в лице. Совсем чуточку, но это было заметно. Дерек не успел восторжествовать, как врач сам поспешил признаться:

- Вот как... – он посмотрел внимательнее, окинув всего оборотня взглядом. – У меня из вашего города есть только один пациент. И, думаю, вы его знаете. Ваш приезд не случаен. Ведь так?

- Что...

- Мне кажется, когда я звонил этому своему пациенту, то разговаривал именно с вами. Точнее, мы не разговаривали, а...

Дитон вгляделся в изменившееся лицо Дерека и конкретизировал:

- Я звонил Стайлзу Стилински. Вы же знаете его?

Дитон замолчал, снова приглядываясь к реакции сидящего напротив парня.

А Дерек... Дерек не знал, что сказать.

Тогда доктор продолжил. Очень спокойно, отстраненно даже, он снова стал предполагать и попадать опять в точку.

- Я вас не знаю, молодой человек, но если телефон и вправду взяли вы, смею предположить, что знакомы со Стайлзом близко. И даже... очень близко.

Дитон сделал паузу, прямо-таки терапевтическую, и снова продолжил удивлять Дерека своей проницательностью:

- Думаю, вы его парень. Бойфренд. И, думаю, что поняли сложившуюся ситуацию неверно. Особенно, если встречаетесь со Стайлзом недолго и он не успел рассказать вам о своей жизни...

“Да много ты сам знаешь, живодер проклятый, – пронеслось в голове у Дерека, – я знаю про Стайлза всё! Всё!!! Да я ему уже ключи от своей квартиры отдал! Он мне в любви признался вчера! Чего я могу не знать?”

Дерек чувствовал, как проваливается в бездну пугающей неизвестности.

Отчего-то показалось, что сейчас Дитон выдаст самую страшную тайну его маленького любовника, и всё старался воссоздать в памяти надписи, мимо которых пробегал, и которые, обозначая назначение, были выбиты мелким шрифтом под основным названием этого благообразного пансионата.

Смысл надписей ускользал. От этого становилось страшнее.

- Не понимаю, – выдавил он наконец. – Вы что, семейный врач его, что ли?

Дитон улыбнулся. Кивнул.

- Типа того. И, может, скажете теперь мне своё имя, чтобы мы могли общаться на равных?

Дерек поспешно представился и еще раз извинился.

А потом провел в кабинете Алана Дитона несколько часов, которые оказались самыми тяжелыми в его жизни.

У оборотней главенствующее значение имеет их интуиция. Это то, что было изъято из животной ДНК в ходе их эволюции в получеловека и то, что позже многократно спасало в особо трудных жизненных ситуациях, сделав возможным выживание в человеческой среде. Там, где человек не почует ничего странного, вервольф сразу же сориентируется и не позволит ситуации выйти из-под контроля.

Волк должен сразу почувствовать некое “НО”, что-то, что заставит его замедлить движение и застыть, выжидая.

Должен, если не влюблен.

Дерек понимал – даже осознав творящиеся странности между ним и Стайлзом, он не остановился. Он продолжил идти прямиком в западню их непонятных отношений. Что-то было не так. Но разве ж это остановило его хоть на мгновение?

И оказавшись у Дитона в кабинете, он наконец смог получить подтверждение своим неосознанным предчувствиям, которые находились совершенно не в той плоскости, в которой он ожидал их найти.

- Дерек, должен сразу вас успокоить насчет ваших, очевидных мне, как специалисту, подозрений в том, что наши отношения со Стайлзом выходят за рамки профессиональных, – начал Дитон разъяснения с главного, верно определив причину его визита. – Мы знакомы более пяти лет. Он мой пациент. Вы, как его близкий друг, наверно знаете о том несчастье, которое произошло с его семьей несколько лет назад?

Разумеется, Дерек знал. Стайлз ему рассказывал.

Ему было шесть, когда машину, в которой он ехал с родителями, занесло на скользкой дороге. Отец был за рулем, он не справился с управлением, да еще так некстати на трассу выскочило какое-то животное.

Стайлз потерял в той аварии свою мать, но ведь прошло более десяти лет...

- Через два года после трагедии Джон Стилински впервые привел ко мне в клинику своего сына, и с тех пор Стайлз является моим пациентом, – продолжал Дитон. – Я говорю о его статусе так официально, чтобы вы поняли – дружба, сопровождающая с некоторых пор наше общение, всего лишь дружба и ничего более. Стайлз доверяет мне. Простите, что буду откровенен почти на грани, но это необходимо, чтобы расставить всё по местам: мне не хотелось бы повторения сегодняшнего...

Дерек сжался на своем стуле, снова ощутив стыд за несдержанность.

- Я понимаю, – сказал он, не понимая, тем не менее, ничего совершенно.

- Когда год назад Стайлз осознал свою гомосексуальность, – как ни в чем ни бывало проинформировал Дитон Дерека, – он признался в открытии мне. С отцом у них сложности, да и сказать о таком легче стороннему человеку, чем родителю. Поэтому не удивляйтесь, что я распознал в вас его парня, к этому все шло и я... рад.

Дитон глянул на немного шокированного Дерека.

Объяснил:

- Рад вашей взрослости, прежде всего. А то, что повели вы себя сегодня, как подросток, говорит лишь о том, что вы влюблены. Сильно влюблены. И этому я тоже рад.

- Я повел себя непозволительно, – снова пробормотал Дерек, уже сомневаясь, что после всего этого будет способен вызвать уважение к себе в глазах врача. – Обычно таких инцидентов в моей жизни не происходит.

Врач доверчиво склонил голову.

Дереку он нравился. Теперь, когда так верно констатировал факт влюбленности своего агрессора, всего лишь проанализировав несколько его действий. В этом была спокойная уверенность профессионала. Неудивительно, что Стайлз делился со своим врачом интимными вещами. Может, благодаря Дитону, мальчик достаточно спокойно принял свои сексуальные наклонности, не мучая себя чувством вины за то, что он “не такой”.

- Кстати... Ваш возраст... Вы проходили вторую аттестацию? – задал вдруг Дитон не очень приятный вопрос, внезапно меняя тему. Намекая на то, что прекрасно понимает, что видит перед собой оборотня, и еще на проверку, которую в волчьей среде шутливо именовали “Управление гневом”.

Вторая по счету, после тридцати, проводилась она только в особых случаях, если первый раз результаты бывали сомнительными.

Проверка, серьезный тест, показывали, насколько склонен данный оборотень к агрессии и это бывало достаточно унизительно, позволять машине судить о себе по физико-химическим показателям тела.

- Я... нет, – немного оскорбился Дерек, но, отчего-то решив говорить только правду, какой бы неприглядной она ни была, признался: – Это лишнее, у меня чип.

Дитон вскинул брови, хотя не должен был удивляться, после такого-то, что учинил час назад его посетитель. Именно таких бешеных заставляли либо проверяться повторно после тридцати, либо чипировали насильно. Но обычно эти особи уже никого не тревожили, так как преспокойно отбывали свои наказания в местах не столь отдаленных...

- Чип? – воскликнул врач немного ошарашенно. – Это варварство еще применимо к обычным гражданам в Калифорнии?

Дерек криво усмехнулся – практиковалось это варварство, как сказал врач, только лишь в его компании. Когда его принимали на работу, это было единственным условием, которое не ставили претендентам с человеческой ДНК.