- С ребятами, – немного сердито повторил его парень, – ты что, не слушал меня? Мы уже обо всем договорились...

- А, да... Ты же еще вчера, кажется, говорил, – Дерек припомнил вчерашнюю их болтовню перед сном, когда он, зарывшись в офисные бумаги, немного однообразно угукал, участвуя таким образом в разговоре. – Тогда мне придется взять пару отгулов, я думаю и ... Нам надо найти палатку, спальники... Куда, говоришь, мы пойдем?

- Дерек, – немного озадаченно пробормотал Стайлз, – ты не понял. Я иду с ребятами без тебя. У нас, понимаешь, своя компашка.

Своя компашка, значит. Ага.

А месяцем раньше – нервные, до трясучки, дни перед последними вступительными. Бессонные ночи, и дело не в сексе, бросьте. Какие-то, страшно представить, баллы и списки неудачников, оставленных на следующий год. Последний экзамен, имя в длинном перечне счастливчиков и... полёт. Чудесное, мистическое чувство парения, когда ты поступил, считай – победил дракона, и впереди еще целых пол-лета, предшествующих неизведанному, непонятному времени, когда все будет уже совсем не так, как в школе. Знакомства, влюблённости, вечеринки. Почти что взрослая жизнь вдали от дома...

СВОЯ КОМПАШКА, понятно.

А вот у Дерека Хейла – своя. Недалекий любовник и золотом расшитые трусы. Еще работа. Престиж и уважение сослуживцев. Неиссякаемая кредитка. Забытые звезды, заглядывающие в окна Башни Темного Властелина. Звезды, которые теперь оказались никому не нужны.

- Дерек! Ну, Дерек! Ну ты что?

Стайлз стоял уже рядом и тряс своего волка за плечо. Взволнованно тряс, тревожно.

- Ты помнишь, я тебе футболку серую дарил? – пряча блестящий, влажный взгляд, отчего-то спросил его Дерек, обрывая какой-то нелепицей их чрезвычайно важное обсуждение степеней свободы Стайлза.

- В обтяжку такую? Да? – неожиданно сразу же вспомнил подарок Стайлз. – Из очень тонкого трикотажа, с какой-то блестяшкой посередине? Под ней еще всегда соски торчали, как у проститута...

Стайлз тихонько фыркнул и засмеялся. А Дерек удивленно поднял на него глаза.

- Ты разве надевал её? Или хоть что-то из того, что я дарил тебе, детка? – спросил так, будто это было самым сейчас важным в их так странно повернувшим на шмотки разговоре.

- А то ты не помнишь, Дер, – недовольно пробурчал мальчишка. И подтвердил: – Конечно, надевал.

И призадумавшись, добавил:

- Кроме, пожалуй, тех, эмм... кружевных... – он запнулся, покраснев, мило, сексуально, жарко, так и не посмев назвать вслух подаренный предмет одежды, расшитый кружевом.

Но Дерек вспомнил.

Это, скорее, была насмешливая покупка назло Стайлзу, и пару раз он пугал стеснительного любовника насильным облачением в кружево, гоняясь за ним по всему лофту и потрясая тряпицей.

- Те кружевные шортики еще живы? – спросил он покрасневшего Стайлза, пока тот смущенно кивал, подтверждая это. И так чудесно, нежно, смятенно произнес, предугадывая желания своего парня:

- Ты хочешь, чтобы я...

- Хочу, – выдохнул Дерек, не понимая, что с ним происходит. – Боже, хочу...

Всё было не так, как с Каем. Они просто пошли прогуляться. В теплую ночь оканчивающегося лета, забыв утренний неприятный разговор.

На Стайлзе были джинсы и простая футболка. И Дерек, часом ранее глядя в щель приоткрытой двери душевой на переодевающегося Стайлза, да просто откровенно подглядывая, уже знал – под простым денимом белые ягодицы мальчишки обнимают воздушные кружева, чуть выглядывая, выдавая фетиши своего хозяина с головой, когда Стайлз размахивал руками в разговоре, не замечая, как ниже и ниже ползет по шелку предательская джинса.

Во взгляде, вишнёвом и сдержанном, открыто читалось – “Если это так важно для тебя...”

И Дерек не мог отказаться: ни от этой уступки своего серьезного, только что поступившего в колледж мальчика, ни от того, что последовало бы за этим дальше.

В темноте спальни белое кружево смотрелось единственно ярким пятном, скрывая всё остальное. Но Дереку не нужно было видеть. Он чуял вслепую яркий румянец смущения на щеках своего парня, его неловкие движения, когда он стягивал джинсы все ниже к лодыжкам и обнажал неприкрытую ничем женственность, насильственно и плотно облекшую его узкие бедра в тончайший шелк.

Дерек, налюбовавшись, как никогда не любовался Каем в таком же, нет, не в таком же белье, просто подошел к Стайлзу, обнял и медленно снял последний покров, опустившись перед мальчишкой на колени. Оставил его голым и по обыкновению смущающимся, будто бы и не были они вместе уже больше года.

- Сейчас я хочу пососать тебе, детка, – признался оборотень, с трудом проговаривая пошлые слова. – Хочу, чтобы ты кончил мне в рот. Потом займусь с тобой любовью. И, кстати, выкинь позже эти трусы, они слишком тебе идут и однозначно будут считаться оружием, которое ты хранишь у себя в шкафу. А это, знаешь ли, противозаконно...

- И сколько вас? – спокойно спросил Дерек Стайлза после секса. – В вашей компашке?

- А... кажется, около десяти человек, если конечно, девчонки не передумают в последний момент, испугавшись нашествия каких-нибудь жуков, – отозвался уставший Стайлз на расслабленном зевке.

- Надеюсь только, что свальный грех и алкоголь не входят в программу, – иронично произнес Дерек и попытался еще раз: – Но если мы пойдем вместе, я смогу проконтролировать процесс...

- Дерек.

- Давно ведь никуда не выходили... Кино про... что там было... не считается, я снова позорно заснул. Твой день рождения мы отмечали с Джоном... А на природе... Знаешь, я уже и не помню, когда выпускал своего волка побегать, рекреационный туризм ему бы не помешал: чип зудит... Кстати, Джексона я, по-моему, знаю.

- Не знаешь, Дер. Он тот еще говнюк был в школе, – с мрачной улыбочкой изрек Стайлз. – И я уже сказал, что еду один.

Дерек молча дышал Стайлзу куда-то в подмышку, а тот не переставал обнимать голову своего волка.

“Тише, тише, большой пес”, – говорила его поза, и жесты, и тихое, спокойное дыхание, – “я всего лишь иду со своими будущими сокурсниками в дурацкий поход”.

- Ты... уверен? – все же спросил Дерек его, – уверен, что я тебе не буду нужен? Там?

Стилински вздохнул.

- Уверен.

И так же тихо дыша в темные волосы своего парня, стал говорить, говорить. Объяснять, как благодарен волку за то, что даже с таким дурным диагнозом он все-таки смог себе позволить обычную жизнь – закончить школу, напиться на выпускном, пусть и с одним Дереком в его машине; поехать в недосягаемый Беркли, толкаться среди таких же нервных подростков, грызя на экзаменах ручку. Что смог даже поступить, при этом неотступно чувствуя твердую руку, которая всегда, даже на расстоянии держала его, не давая упасть в пропасть.

- Ты не вполне осознаешь, Дерек, как постоянно касаешься меня, боясь отпустить.

Дерек изумленно поднял голову, собираясь возразить и тут же осекся – его крепкая ладонь лежала сейчас на запястье Стайлза и стискивала его до красных следов.

- Даже в эту самую минуту, – усмехнувшись, подтвердил Стилински, опуская взгляд туда же. – Поверь мне, тебя я ощущаю даже когда ты далеко. И тебя и твое предостерегающее касание. Я понимаю, от чего ты спасаешь меня каждый божий день, и самое парадоксальное, что и от себя тоже, сдерживаясь. Иногда мне кажется – ты спасаешь нас обоих...

- Так может, будет лучше, если я поеду с тобой? – опять смешно и по-детски проныл Дерек, уже понимая, что на эту мольбу скажет ему Стайлз.

- Не лучше. Ты очень щедро подарил мне ту жизнь, что я сейчас имею. Но...

...”места в ней тебе нет”.

Обидные слова не прозвучали, конечно же. Да и не так обидна была эта очевидная правда.

Научная её начинка упрямо сообщала жестокие факты – Дерек все еще является катализатором, отрицательным триггером, вживленным Стайлзу в подкорку условным рефлексом, который может сдетонировать в любую секунду.

Дерек – пожизненное лекарство домашнего применения, не рассчитанное на публичность, о чем неоднократно говорил когда-то давно Дитон, а сам оборотень не особо расстраивался тогда, занятый в мыслях своим новым любовником, предпочтительно голым, которого не планировал вообще-то в первое время выгуливать где-то еще, кроме как в спальне.