Было, конечно, плевать, что их тайну, их сложные девиационные игры увидели чужие глаза. И все же он усмехнулся злорадно, представив шокированные лица неизвестных оккупантов. Первый раз за весь прошедший год осознав, как далеко зашли они со Стайлзом, и как могло бы это выглядеть со стороны. Как извращение, однозначно. Как прихоть богатого выскочки, взлетевшего слишком высоко по карьерной лестнице и позволившего себе вот такие развлечения, непонятные другим.

То, что у всех этих игр было такое же двойное дно, как и во всем, что их со Стайлзом связывало, Дерек уже давно не думал. Ему достаточно было принимать это, как некую терапию. Как необходимое зло, которое по-прежнему его возбуждало, делая девиантом по принуждению. И объяснять эти нюансы кому бы то ни было Дерек не собирался. Тем более, что до сих пор его личная жизнь не подвергалась такому наглому вторжению извне.

Точнее... подвергалась, и еще как – до обнажения стыдной, яркой изнанки их истинных отношений со Стайлзом под одеялом, и иногда – до скальпирования, после которого он чувствовал себя голым больше обычного.

Но всё это было позже, намного позже того похожего на счастье периода их первого месяца отношений, который Дерек именовал влюбленностью, пряча от себя самого понимание тихой одержимости странным мальчишкой.

Будто какое-то колдовство, Стайлза неуловимо меняли разные мелочи, происходящие в их собственном мирке. Он был вовсе не многогранен, Дерек отдавал себе отчет и понимал смысловые нюансы этого эпитета. Награждал маленького, только что признавшегося в своей ориентации гея понятием – многоликий, устав уже замечать, как смена дня и ночи проводит четкую границу между метаморфозами его парня.

Системы не было – Стайлз просто был таким.

И почти уже сомневаясь в его почившей месяц назад невинности, Дерек, плюя на возможно ошибочное мнение в отношении своего парня, думал – хорошо. Точнее, не хорошо, а безразлично. Секс, пусть и был иногда обдрочительным совершенно, не имел уже никакого значения. Значение имели другие грани, которые вскрывались в Стайлзе постепенно и медленно, по мере того, как выползали они вдвоем с Дереком из темной спальни в яркий мир. Улыбка Стайлза, его смех. Его подвижность, нервность, говорливость. Его изящные переплетения пальцев, которых Дереку всегда казалось неправдоподобно много, так были они тонки и подвижны. Его ломаная жестикуляция в разговоре, жесты, наполненные неловкой грацией и сама неловкость, которая всегда сопровождала этого смешного мальчишку, когда Дерек, не обнаруживая себя, наблюдал за ним, выходящим со двора школы с друзьями. Курсировал он на своем шевроле незамеченным недолго. Признался сам, что хочет встречать его после уроков и отвозить домой или к себе. И день, когда смущенный Стайлз с покрасневшими щеками несмело шел к его машине, однозначно показывая всем, кто глазел, на то, что он, вроде как встречается со взрослым мужчиной, этот день настал.

Дерек, в общем-то, понимал, что будучи открытым геем, он заставляет признаться в этом и своего тайного любовника. Понимал также, что не хочет больше считать его тайным. Не давил и не настаивал. Восхищался своим храбрым мальчиком, идущим к нему сквозь толпу, игнорирующим шепотки и любопытные взгляды своих одноклассников.

Не беря во внимание, что двадцать первый век на дворе и процветает какая никакая толерантность, Дерек все же грозно поинтересовался у своего парня позже, не обижает ли его кто. На что Стайлз, отрицательно покачав головой, пошутил как-то глупо, не серьезно и не смешно. И сказал странную фразу, что осуждение ближнего круга его не особо трогает; что, кажется, теперь никого и ничего он не боится. А на вопрос Дерека, чего бы ему следовало бояться, ответил кратко: “Наверно, себя”.

- Доброе утро.

- Доброе утро.

Дерек не видел, чувствовал, как улыбается Стайлз, уткнувшись в подушку. Еще не проснувшийся, сонный, теплый и немного влажный, там, под укутывающим его одеялом.

Маленькая ступня торчала заманчиво из-под покрывала и приглашала пощекотать, но Дерек отмел эту возможность: утра, к сожалению, бывали чаще заняты торопливыми сборами.

К строгому распорядку дня он приучил себя еще в колледже, когда определился с выбором компании в которой хотел бы работать. Компания была тоталитарна и закрыта для посредственностей, поэтому пришлось стать лучшим из лучших, опередив соперников на несколько пунктов в предвыборной гонке за место простого менеджера.

Сейчас Дерек занимал уже более престижную должность, но это не далось ему легко. Привычка контролировать время осталась.

Поэтому он не имел возможности нежить свое тело в постели с любовником по утрам. Для этого были ночи.

Сегодняшняя прошла спокойно. Стайлз накануне вернулся с учебы рано, открыл квартиру данным ему ключом и, вероятно, прозанимался весь вечер, дожидаясь Дерека. Хозяин лофта нашел его уже спящим и не стал будить ради секса. Они встречались полтора месяца и могли пренебречь физикой. Иной раз простого желания быть вдвоем бывало достаточно. Или же Дерек обманывал сам себя, раз за разом убеждаясь, что тихие сонные вечера и ночи не тревожат его так, как ночи страстные, которых он, по идее, следуя своей здоровой волчьей физиологии, должен был бы желать больше.

Ночи, проведенные вместе, когда они лишь спали рядом друг с другом, дышали тихой нежностью. В кромешной темноте спальни Дерек, выйдя из душа, долго рассматривал своего любовника, тихонько сдвинув одеяло в сторону, будто бы в другие, те их неистовые моменты ему было мало голого тела мальчишки. Насмотревшись, он ложился рядом и прятал лицо в теплой ложбинке острых лопаток своего парня. Так и засыпал, зная, что проснувшись, не почует невесомого запаха слез на подушке Стайлза. Странно, но в первый раз ощутив ноздрями микроскопические кристаллики соли глазных выделений после особенно бурного их слияния, Дерека так больше и не покинуло ощущение, что он сделал что-то не так. Что сделал больно, взял без спросу. Сломал. И даже отзвуки громких стонов Стайлза не гасили какой-то слепой уверенности в чем-то неправильном, происходящем между ними.

Жизнь не строится на одних сексуальных отношениях. Они не заполняют её до отказа, насыщенную другими событиями и стремлениями. Взрослому мужчине не пристало находиться мыслями исключительно в спальне. Поэтому Дерек забывал на время, забивал работой и проблемами своей карьеры некоторые подробности их встреч со Стайлзом. И, в общем-то, был не готов к тому, что все эти нестыковки, перемены в настроении и странности характера объяснялись донельзя просто и пошло – наличием соперника.

Ревность – дело недостойное. Дерек был железно уверен в честности своего парня, просто чуя её, как физический объект. Но факты отрицать не мог. Не мог не увидеть в смартфоне любовника сообщение о двадцати восьми пропущенных вызовах. Стайлз плескался в душе, Дерек же, стряхивая с себя рабочее настроение, готовился к длительному сексу, соскучившись, и всё не обращал внимания на раздражающее пиликание телефона Стилински, пока тот сам не крикнул ему из душа достать что-то в кармане его куртки. Дерек уже и не мог вспомнить – что. Вытащил на автомате наливающийся вибрацией гаджет, да так и застыл с ним в руках, увидев столько пропущенных вызовов.

Некий Д.А. был весьма настойчив. И в эту самую минуту, когда Дерек прочитал инициалы, которые ему ничего не сказали, телефон ожил снова. Дерек вздрогнул, инстинктивно провел пальцем по экрану, гася звук и так же инстинктивно приложил трубку к уху...

У незнакомца оказался очень спокойный, низкий и взрослый голос. Мужчина пару раз назвал имя Стайлза, требуя ответа. Не получив отклика, стал спрашивать, отчего их встречи прекратились. Потом поменял тон, сменив его почти на умоляющий и попросил приехать в эту пятницу.

- У тебя завтра свободный день, Стайлз, я помню. Занятий мало, ты вполне можешь подъехать, чтобы мы могли заняться с тобой...

Дверь душевой громко хлопнула, и Дерек скинул звонок, пряча телефон обратно в куртку.