Совесть молчала, как и нехорошие предчувствия, что делает он что-то неправильное, что прерывает лечение на самом ответственном месте, будто выдирает иглу из вены умирающего пациента, не заклеивая рану. Но Дерек успокоил себя тем, что звонок наверняка важный, раз звонят так поздно, поэтому, хлопнув Кая по его сжимающейся розовой дырке ладонью, схватил телефон и ушел в другую комнату, на ходу нажимая кнопку вызова.

И только после десяти минут напряженного разговора вдруг осознал, что впервые оставил любовника наедине с собой. Второго своего любовника, развратного, любвеобильного Кая, от которого ждать чего – никогда не знал. И сделал это специально.

Но увиденная мирная картина, когда он приоткрыл дверь в спальню, его успокоила: Кай сидел голым на кровати, сложив ноги по-турецки. Листал какой-то модный журнальчик, который валялся на тумбочке. Молча поднял глаза на такого же голого Дерека, стоящего в дверях со стаканом воды в руке и напряженно всматривающегося в любовника.

Волк шумно отхлебнул из стакана, старательно проглотил и немного заторможено предложил:

- Хочешь? – протянул воду, не замечая, как дрожит рука, впервые предлагающая что-то, отличное по вкусу от его спермы.

Кай отрицательно мотнул головой в сторону протягиваемого угощения и ткнул пальцем в журнал, что лежал у него между ног.

- Я хочу это.

Глянец отсвечивал на лицо мальчишки теплым бликом, красиво озаряя его. Журнал был новым, и Дерек вот хоть убей не мог вспомнить, когда и как он появился на их тумбочке. Но цепкие лапки монстра сейчас перелистывали именно его страницы своими тонкими изящными пальчиками.

На развороте красовался молоденький парень-модель, а указующий перст Кая упирался прямиком тому в промежность. Дерек, сглотнув, пережив несколько неприятных секунд осознания, вдруг понял чего возжелал Кай: золотые, стретчевые, крохотные трусики плотно обхватывали полуэрегированный член пидорастичной модельки, играя в свете фотографического софита пришитым золотым дизайнерским логотипом – DG.

- Хочу такие же, – капризно протянул Кай, пряча в своих темных, абсолютно Стайлзовых глазах те самые восхищенные звезды, которых Дерек так и не дождался, показывая мальчику настоящие. – Ты же можешь...

Голый и отчего-то трогательный, он неловко прокашлялся, будто смутился того, о чем хотел попросить и в какую форму облечь просьбу. И все же переиначил вопрос, адресуя его своему парню, глупо застрявшему в дверях со стаканом воды, никому не нужным.

- Ты же... Мы же можем себе это позволить? Такое белье? Да?

Дерек молча кивнул, глупо улыбнулся, еще раз подтверждая – они могут, могут себе позволить такое белье. С этой пошлой металлизированной нитью по кромке, с дизайнерской мулькой, подтверждающей заоблачную цену вещицы. И даже считая, что такие трусики – удел накрашенных трансов, женственных пидовок, которых Дерек никогда не жаловал, любя настоящее, мужское в партнере, все равно принимал сейчас осознание – Каю такая глупость пойдет. Трусики сядут как влитые, он уверен. Как и в том, что именно с ним, с этим недалеким мальчиком, обиженным им ни за что, смешно ревнующим к занеженному душевнобольному Стайлзу, у Дерека снова случится нечто очень горячее, нечто неожиданное как раз после того, как трусики эти будут надеты, а затем сорваны с его бедер...

Идея подарка, такая простая, принесла с собой странное облегчение, на время сняв с Дерека страшные обвинения в жестоком обращении с детьми.

Так бывает, когда ты не знаешь, как объяснить своему брошенному ребенку о том, что то теплое и родное, что было между ними, теперь невозможно по множеству непонятных ему причин, и заваливаешь его дорогими подарками, гадко откупаясь от своей же орущей совести.

Дерек мог себе это позволить, Кай был прав. Поэтому, отставив стакан с водой в сторону, волк аккуратно присел рядышком со своим восторженным мальчишкой и так же аккуратно убрал из его гладящих глянец рук журнал.

- Давай-ка закажем их тебе прямо сейчас, – произнес с неожиданным для себя воодушевлением и выудил из-под кровати ноутбук, на котором они со Стайлзом частенько смотрели фильмы в кровати.

Кай одарил своего платежеспособного парня ласковым взглядом преданной собачонки и придвинулся ближе.

- Давай, – выдохнул восхищенно, будто бы ему только что бросили к ногам целый мир.

А Дерек, быстро найдя через поисковик официальный сайт ДольчеГаббана, принялся размеренно листать страницы виртуального каталога белья для мужчин...

Через день, когда в офис к нему пропустили молоденького курьера без опознавательных знаков, он вспомнил с трудом этот нечаянный эпизод, завершившийся, конечно же, сексом (“Спасибо, Дер, ты тако-ой душка! Я щас тебе та-ак отсосу!..”). Но расписавшись в доставке, оборотень еще долго и отупело смотрел на сверток – золотой и шуршащий, оформленный настолько по-гейски, что становилось немного стыдно и неловко.

Когда развернул дорогую упаковку, увидел микроскопическую золотую тряпочку и распознал в ней те самые позолоченные стринги (от джоков он почему-то оказался, решив – тонкая полоска ткани, убегая в расщелину ягодиц, будет смотреться на Кае потрясающе).

Конец рабочего дня был съеден ненужными эмоциями, ранее которых Дерек никогда не испытывал. Некая темная сторона его души ликовала, представляя эти трусики на Кае. Волк же тихо рычал, понимая, что Стайлз, именно Стайлз никогда бы этого не надел: им абсолютно не требовалось облачать их тихий нежный секс в антураж классики восьмидесятых.

Но переведя с кредитки неприлично большую сумму, оплатив эти постыдные гейские трусы, Дерек испытал временное, но успокоение. Он вспоминал, как Стайлз переезжал к нему, и как он, дурак, зачем-то поперся в первый попавшийся бутик и накупил для своего больного парня кучу футболок, джинсов и другого барахла, именно потому, что мог себе это позволить. Стайлз же перевез в их общий шкаф-купе лишь три свои растянутые футболки, пару мешковатых штанов, старую красную худи и растоптанные кроссовки. Когда одевался по утрам, торопясь в школу, не глядя выхватывал со своей полки первую попавшуюся трикотажную тряпку, натягивал её, дразня темными непобритыми подмышками и мелькал на выходе задницей, туго или же не совсем обтянутой брендовыми джинсами за полторы-две тысячи.

Ему было все равно, что носить, этому смешному, искренне влюбленному в волка мальчишке. Он правильно оценил и принял лишь драгоценный свет звезд, который ему преподнес оборотень, не зная, чем еще порадовать и восхитить, если дорогими шмотками не получилось. Тот их нежный вечер Стайлз забрал в свои воспоминания благодарно и трепетно. А Каю вот понадобились трусы. И Дерек, радуясь, что может сделать для мальчишки хоть что-то, с восторгом готовился преподнести ему дорогую тряпицу, подтвердив этим статус богача с двадцать седьмого этажа.

Дерек снова чувствовал себя предателем, попав всё в ту же ловушку своей садистки-совести, и где-то с неделю прятал в своём портфеле новенькие трусы, заготовленные для свидания с Каем.

Стайлз не имел привычки лазать по вещам Дерека.

Стайлз зубрил.

Стайлз смотрел на Дерека честными, немного грустными глазами больного мальчика, которому не дано было выбирать, но которому повезло быть избранным красивым оборотнем, терпящим его в двух своих ипостасях и старающегося с этим как-то жить.

Любовь... Она, конечно, хороша в первый год. Щедра на эйфорию, на крылья, но вскоре учишься принимать её такую, какая она есть. Страшишься не бытового несоответствия, не трудностей в поисках компромиссов, пережив почти измену и поняв, что пережил. Страшишься теперь будущего одиночества, зная, каким страшным оно было в твоём психиатрически-несчастливом прошлом.

Дерек остро осознавал причины покладистости Стайлза, теперь он видел их отчетливо. И как маньяк ждал момента, когда прием “лекарства” станет снова необходим, чтобы иметь возможность прикоснуться к любовнику грубо и темпераментно, пробуждая из подсознания Кая.

В любом случае, это было неизбежно. Это было лечением. И золотые трусики были тут ни при чем.