Дерек измаялся.
Ждал нового витка сексуального дежавю; желал покончить с неизвестностью, с которой делать что – не знал. С этим новым Каем, плачущим в его жестоких руках от пренебрежительного отношения, от грубых ласк, которым противиться все равно не мог, от явного неравенства.
Литература по психиатрии весьма тяжела для восприятия, но у Дерека был вполне реальный объект для наблюдений и поэтому всё, что он вычитывал в последнее время из тяжелых и страшных книжек узкой направленности, было им усвоено и переварено с толком.
Вторая личность не появляется на пустом месте. Она несет в себе следы черт хозяина, кои застыли в латентном периоде, так и не развившись.
Яркая сексуальность Стайлза, задавленная пониманием непохожести на остальных мальчиков; его давнее детское заболевание, обозначавшееся корявой аббревиатурой, все это сделало его таким, каков он был сейчас, а Кай... Он забрал все то, чему ход так и не дали: обстоятельства, воспитание, травма...
Дерек убеждал себя, что второй мальчик – отдельная песня, и все же видел в нем отражение Стайлза так явно, что просто не мог игнорировать факт своего совершенно свинского обращения с мальчишкой, которое и привело его к тяжким раздумьям – а как же исправить промах и сделать так, чтобы всем было хорошо?
Он прожил с Каем свою влюбленность в него, неожиданно рожденную после очень непростого знакомства. Он принял его, потом бросил и снова принял, уже в другом качестве, надеясь на то, что парень не взбунтуется. А Кай взбунтовался. И как же верно ударил, в самое уязвимое место волка! В его истерзанное борьбой с самим собой сердце...
Какой выбор был у Дерека без нужного врачебного хладнокровия Дитона, например? Верно, почти никакого. Сердце бы своё не угробить, не утопить в слезах нового и непонятного ему Кая. Которого Дерек теперь даже не знал, как трахать.
Но трахать пришлось.
Стайлз – нервный, дерганный в преддверии экзаменов – был нелогично милым. Дерек вспоминал, как сам психовал на вступительных, и походил в то время на злобного дикого пса, к которому было страшно подступиться. А Стайлз, швыряясь учебником в стену, представал перед ним всего лишь взъерошенным птенцом, непростительно неприступным в последнее время.
Он не хотел отставать от нормальной жизни, и, вдохновленный примером своего парня – весьма успешного парня – переживал из-за колледжа, как обычный школьник. Сейчас он был крайне далёк от математической одержимости Дерека, отсчитывающего дни без объятий.
“Это моя работа – сохранять баланс сил посредством секса”, – твердил себе волк, замечая, что учебник летит в стену чуть с большей силой, чем обычно, а приём кофе, запрещенного врачом кофе, переваливает за три чашки в день...
“Это моя работа – хотеть их двоих так сильно, и настолько независимо от обстоятельств”, – уговаривал оборотень себя.
И в следующую пятницу прервал это очередное и мучительное для себя воздержание – дождался прихода своего парня с занятий, аккуратно побеседовал на тему учебы, похвалил-посетовал, рассказал о своем дне и настойчиво потянул его в спальню, клятвенно пообещав самому себе не травмировать извращенными действиями мягкую, сладкую попу своих мальчишек.
Дерек ясно ощущал страх.
Непривычный ему страх прикосновения к замершему у кровати Стайлзу, все так же вызывающем в волке бурю эмоций. Дерек не мог идентифицировать их однозначно. Уже мечтал об успокоении своей яркой, чрезмерно живой физиологии к году их совместной жизни. Но каждый божий раз, когда ему приходила в голову мысль о том, что он наконец, привык к испуганным темным, невероятно красивым глазам мальчишки, действительность рушила его представление об этом, сметая мощной волной внезапного возбуждения все робкие предположения о нормальности их отношений. Привыкнуть к странной, неестественно двойственной природе своей пары было абсолютно никак нельзя. И эта неправильность нелогично манила, затягивала, превращая вот такие обыкновенные ситуации, когда Дерек затаскивал своего парня в спальню для секса, в ситуации, когда волк знать не знал, что из этого выйдет. Кого он будет обнимать обнаженного на простынях в следующее мгновение – Стайлза или Кая, и как организм откликнется на это – ярким болевым оргазмом, который выламывает все тело или же томным медленным умиранием-спазмом внизу живота, тягучим и длящимся почти вечно...
Наверно Стайлз чувствовал нечто похожее, эту возникшую заново после случившегося неестественную неловкость между ними, потому что он до смешного робко зажался в угол между стеной и кроватью, как готовящийся к насилию девственник, и глядел оттуда на своего хищника испуганными глазами оленя.
- Дерек, ты... – произнес неуверенно, будто удивляясь тому факту, что парень его мог вот так запросто позвать его в их спальню за вполне очевидным.
- Я хочу заняться с тобой сексом, Стайлз, – вместо прелюдии произнес несколько топорное Дерек и хмыкнул, – мы, кажется, вечность уже не трахались.
Стайлз хмыкнул в ответ и кивнул головой – “ладно”, соглашаясь, что таблетки нужно принимать, вроде как, строго по расписанию. Присел на краешек кровати, стал спокойно раздеваться, поглядывая в сторону душевой. Дерек, наблюдая за ним, вел носом, улавливая запахи и угадывая по ним составляющие дня своего мальчишки. В душ его отпускать не собирался. Так и завалил, еще не совсем раздевшегося, на их кровать, придавив собой, тяжелым и грузным отчего-то, будто чувство вины, которое он испытывал всё время, сделало его очень неповоротливым и неловким...
- Ты подождать не мог? – выкручиваясь из мешающего белья, что все еще оставалось на нем, бормотал Стайлз. Просительно тянул, понимая, что не отпустят: – Мне в душ на минуточку надо, Дерек!
- Нет, – тяжело выдыхал ему в ухо оборотень, чувствуя, как неожиданно нахлынувшее возбуждение хоть и сильно, но все еще чрезмерно зыбко, чтобы прерывать его гигиенической паузой, не такой уж и нужной.
Это вам не первое свидание на лепестках роз, когда физиологические нюансы могут свести на нет всю романтичность встречи. Да бросьте! Как будто волк не знал, чем пахла обычно его маленькая человеческая пара. Будто никогда не зарывался он лицом в его скомканные после дневной носки трусы с футболкой. Не дышал его запахом, запоминая намертво, сходя с ума от того, что даже эта малость срывает в так ясно ощущаемую бездну нежданно нагрянувшей любви...
Стайлз пах сладко, едко: голова кружилась. Дерек дышал им и уже заранее прощался – вот-вот его могло накрыть психиатрическим обмороком.
Кай появился из небытия со странным томным хныком, когда волк уже с минуту вбивал Стайлза в простыни, никак не находя в себе силы на более жестокую стимуляцию. И все же – пожалуйста.
Мальчишка тягуче застонал, выгибаясь, задирая ноги выше, складывая тело пополам и притягивая красивое лицо оборотня максимально к своему.
Именно в этот момент Дерек остановился, почуяв в янтарном взгляде пары изменения, увидев в расширенных зрачках отражение себя – сосредоточенного и серьезного. Никак не выглядящего... подобающе для постели, в общем.
- Чего застрял? – прошептал Кай удивленно и с презрением, засчитывая паузу, как некую слабость со стороны волка.
Уже не пытался что-то сказать, пожаловаться, а лишь смиренно держал свои ноги раздвинутыми перед жестоким любовником.
От его холодного презрительного тона веяло безнадегой и сиротским приютом. Тем, чего раньше в мальчике не было. И Дерек не стал объяснять свой порыв, сам его еще не особо осознавая. Просто медленно и осторожно вытянул напряженный член из задницы Кая с мокрым чмоком. Завис над ним на руках, всматриваясь во все больше удивляющееся такому развитию событий лицо мальчишки.
- Ты... что... – едва успел произнести тот, как Дерек встал с кровати и потянул его, ничего не понимающего, в сторону гостиной.
Такого, как был – голого, влажного, немного шатко стоящего на ногах из-за заметного возбуждения.
У Дерека даже возникло подозрение, шизофреническое, в общем-то, а может ли его постельная кукла ходить или же только трахаться в горизонтальной плоскости? Как клон, едва пробужденный ото сна в некой научно-экспериментальной капсуле и не имеющий никакой мышечной памяти своего настоящего владельца.
