Ярко-красные отметины Стайлза светились ровно посередине круглых половинок, белых, как молоко, и с немым укором смотрели на оборотня.

Мальчишка, ощутив пристальное разглядывание, прервался на благодатную паузу, прекратив орать и зябко поежился не пойми от чего. То ли от прохладного воздуха спальни, то ли от взгляда своего парня.

- Ну, – произнес обвиняющим тоном уже почти спокойно, – может расскажешь, с чего тебя так вчера пробрало, и при чем тут моя задница?

Резкая смена эмоций была давно прописана в медицинской карте пациента Стилински, как один из главных симптомов его странной болезни, но сейчас Дерек был благодарен ему за некоторую беззлобную ироничность вопроса, сменившую истеричный крик.

- Так ты расскажешь или нет? – настойчиво переспросил Стайлз и зашарил глазами по близлежащей тумбочке, ища какую-нибудь обезболивающую мазь, которая еще совсем недавно всегда лежала у их кровати.

Дерек прокашлялся и, со стыдом ощущая между ног огонь вожделения от одного лишь вчерашнего воспоминания их секса, рассказал. Почти правду, опустив тонкие нюансы своих эмоциональных переживаний, которые пробудила в нём Кейт. Честно признался в своей накопившейся агрессии, рожденной напряжением и ожиданием решения начальства. Посетовал на маячившее на горизонте повышение. И умолчал о жалобах Кая, отдегустировавшего в последнее время в полной мере другую, темную сторону Дерека Хейла.

- Знаешь, Дерек, – выслушав оборотня, задумчиво произнес на это Стилински, – в следующий раз попробуй делиться со мной своими проблемами на работе, к примеру, за завтраком. Не вынуждай вытряхивать их из тебя со скандалом после того, как ты выпустишь пар. Даже если выпускать его тебе приходится... не со мной. Видишь ли, последствия этого “выпускания”, – Стайлз красноречиво покосился на свой зад, причудливо изогнувшись, – так или иначе отразятся и на мне тоже.

Дереку тут же вспомнился их неудавшийся договор об осторожном использовании общего тела и давние слова Дитона – “Не зли, не провоцируй, не наказывай его” – о Кае.

Стало стыдно.

- Ладно. Прости. Прости...

- Забыто.

Задумался ли тогда Дерек о том, что прощение пришло как-то на удивление быстро? И как стремительно Стайлз переключился на другое, их отношений не касающееся, с немного вымученной иронией поинтересовавшись в своем стиле у оборотня:

- И как теперь мне к тебе обращаться, большой босс? Ваше президентское величество всея западного побережья?

Дерек хмыкнул, стараясь не выглядеть самодовольным самцом:

- Меня еще не утвердили на должность, детка.

- Утвердят, – серьезно и до жути уверенно сказал Стайлз, – уж в этом я не сомневаюсь. И, знаешь, буду за тебя чертовски рад.

Искренняя эмоция Стайлза, без примесей других чувств, так тронула волка, что он не выпускал мальчишку из кровати до позднего утра. Посадил на своё заросшее щетиной лицо сверху, чтобы не тревожить нахлестанные ягодицы трением о простынь, и вылизал всю промежность, уговорив напоследок не побояться и в своё удовольствие оттрахать его в рот уже давно вставшим членом.

От любовника пахло сладко – собственной, волчьей слюной, словно меткой, и недавним сонным теплом, что еще хранила нализанная промежность. Особенно самое недоступное местечко, между мошонкой и анусом, от прикосновения к которому Стайлз изгибался на Дереке и блаженно жмурился.

Так и не случившееся приключение с чужой женщиной Дереку вспоминалось неприятным эпизодом, совсем ненужным в его жизни.

Усталое бормотание Стайлза после полученного оргазма – “Не знал, кстати, что тебе нравится такое, ну...” – о прошлом вечере, Дерек благополучно пропустил мимо ушей, искренне считая, что ни за что больше не допустит в их играх с Каем таких нездоровых эпизодов.

Выходные они провели спокойно.

Как обычно по субботам, Дерек отзвонился Дитону, не сказав ему ничего нового.

В воскресенье они заехали к папе Джону и неплохо провели время с шерифом за просмотром какого-то боевика и парой пицц.

А в начале рабочей недели Дерека вызвали наверх к самому главному боссу и известили о том, что место вице-президента отдано ему.

====== XII. ======

Сложно быть идеальным для всех. Смешно стремиться к этому, когда достаточно быть просто хорошим. Но у Дерека в последнее время не получалось даже этого.

Вот вроде бы уважаемый член общества, человек с непростым происхождением, сделавший себя сам, добившийся на профессиональном поприще заметных высот и в отношениях со своей парой заработавший себе почти что нимб над головой преданностью, но Дерек чувствовал себя полным, абсолютнейшим негодяем всю следующую неделю после инцидента с Кейт и случая с поркой, с ужасом после их краткого утреннего скандала наблюдая какую-то неживую невозмутимость Стайлза и его нелогичное нежелание выяснять детали.

Карьера снова сделала ощутимый взлет.

Его отдел – бывший и нынешний – праздновал победу босса.

И лишь ненужная никому рефлексия отравляла жизнь Дерека достаточно, чтобы он снова задумался о профессиональной помощи психиатра.

Стайлз.

Его настоящий мальчик, как будто бы отгородившийся крепкой, непробиваемой стеной от любого, даже мимолетного знания о своем двойнике, живущий в согласии и мире со своей болезнью, но настолько шатком, зыбком и каком-то неестественном, что снова всё больше и больше вызывал у Дерека беспокойство и тревогу. Забытый страх.

Стайлз сделал правильный выбор, оставляя в прошлом губительное любопытство о двойнике, а за завесой беспамятства – моменты измены своего парня с самим собой. Так можно было хоть как-то жить, не сходя с ума и не мучаясь от кошмаров. Он больше не спрашивал – а как это у вас происходит без меня? Решив, что в незнании – спокойствие. Мудро, в общем-то, решив.

И даже получив по попе – болезненно и ощутимо, до красных следов – Стайлз тоже не особо любопытничал. Он не наказывал Дерека, как должен был. Он поорал, высказал своё “Фи”, намазался регенерирующей мазью и поехал на занятия. Увозя под модными джинсами эту самую отшлепанную в беспамятстве, красную свою задницу, да.

Для настоящего возмездия этого было мало, мало, мало!

Дерек жаждал для себя пыток, казни, да хоть нового скандала – полноценного, того самого, в котором он смог бы подставить свою повинную голову под какую-нибудь летящую в стену тарелку. Но палача из Стайлза не получилось.

Конечно, Дерек понимал, обратная ситуация была бы еще более фантасмагорична. В ней, этой вымышленной им линии их истории, Стайлз продолжал вызнавать о Кае всё. Он живо бы интересовался своей темной стороной, и Дерек криво усмехался, представляя, как за вполне себе банальным завтраком влюбленная их парочка мимоходом обсуждает прошедшую ночь. Как Стайлз, ничуть не смущаясь ненормальности их беседы, передает привет себе второму и деловито делает замечание Дереку насчет новой ссадины – “Скажи ему, что наше общее тело надо беречь, и не позволять тебе полосовать его когтями, когда вздумается...”

Впрочем, он, кажется, когда-то такое говорил...

Золотой середины не было.

Был Стайлз, делающий вид, будто ничего не происходит.

Был Дерек, хранящий в себе два образа, различимых теперь даже внешне. Их мимика, жесты, интонации были различны, и даже голос менял тембр, когда сущности перетекали из одной в другую.

Но тело было общим.

И там, под кожей, на двоих билось одно сердце, качающее отравленную безумием кровь по голубоватым просвечивающим венам мальчишки. И Дерек озабоченно думал – не перескажет предательски ли оно Стайлзу все те обиды, которые оборотень уже успел нанести двойнику за всю их недолгую, но очень насыщенную сексуальными событиями постельную жизнь?

Кая было жалко до слёз. Но Дерек держался, как мог. Псы и парни, как известно, не плачут.

Сжав зубы, он позволил себе на время отвлечься рабочим успехом. Обживался в новом кабинете, знакомился с сотрудниками и, поддерживая авторитет, старательно рычал в сторону клики Арджент.

Наслаждаясь победой в офисе, параллельно Дерек занимался сложным внутренним анализом троичного будущего, неизбежного и неумолимого. Он чувствовал, что должен что-то сделать иначе, сменить модель поведения, раз сменил её непредсказуемый мальчишка, но спланировать так ничего и не смог. Какие планы, когда ты крутишь одновременно с двумя парнями и кое-как уворачиваешься от подводных камней в этих неправильных отношениях, в которых предсказать ничего заранее нельзя, кроме как неловкое чувство призрачной вины за все случившееся с ними?