Стайлз смотрел на Дерека очень внимательно. Напряженно и сосредоточенно думая о чем-то таком, что ни в коем случае не несло в себе сексуального подтекста.

Он так же вдумчиво залез на бедра Дерека снова, теперь уже спереди, лаская мягким хлопком своих трусов обнаженные гениталии волка, и осторожно положил ладони на выпирающие грудные мышцы оборотня, задев соски.

- А я и не провоцирую тебя, Дерек, – сказал спокойно, – я просто не умею этого делать, как показала практика. Поэтому говорю тебе в лицо прямо – сегодня со мной можешь не сдерживаться.

Что? Что? Кто не умеет провоцировать? Этот маленький, выглядящий робко и застенчиво, но однозначно сладкий мальчишка? Желанный именно по причине своего такого милого неумения соблазнять как надо?

Ручеек волчьего меха уже вовсю щекотал Дереку лопатки и он благодарил бога за то, что лежит на спине. Признаки трансформации еще контролировались им, по привычке и почти без усилия, но в голове звучали слова любовника: “Не сдерживайся, прошу”.

Дерек мысленно обогащал эту скудную просьбу цветастыми и куда как более грязными фразами, вплывающими в сознание из ниоткуда: “Не сдерживайся, возьми меня как надо. Повали на кровать, прижми к матрасу и выеби в задницу. Потом, если захочешь, трахни и в рот, этим же вымазанным во мне членом -грязным, текущим, скользким от выделений и смазки, с размазанной по нему твоей спермой...”

Дерек еще с секунду представлял, как покорно слизывал бы Стайлз всё это, вычищая ему пенис до блеска и провоцируя повторное появление узла, которым можно было бы трахнуть мальчишку еще разок, натягивая его на кнот красной, уже не закрывающейся дыркой.

Потом мгновенно оказался сверху. Лежал на нем, задыхаясь от своих таких развратных мыслей и целовал. Но поцелуи выходили нежными, осторожными. Они, как намертво заученный рефлекс, не желали отражать ту бурю, что бушевала внутри волка. Они снова копировали красивое порно, которое в гейском мире никто не смотрит.

- Я же сказал, Дерек, – выпроставшись из крепких, но нежных объятий, пробормотал уже возбужденный, но отчего-то расстроенный Стайлз, – тебе не нужно сегодня сдерживать своего зверя. Ты можешь... Ты... должен! Должен перестать! Перестать делать так, как тебе не нравится! Ну же!!!

Дерек понял прекрасно, чего так неумело добивается Стайлз. И видит бог, он был согласен. И отпустить себя, и впиться болезненный укусом в плечо мальчишки, безответственно трансформируясь и призывая двойника. Но в этом и была насмешка судьбы: он не мог. Яростное возбуждение плескалось где-то внутри, запертое, а снаружи от этих противоречивых метаний у него даже член сник, позорно повиснув тяжелой тряпочкой между ног уже готового Стайлза.

- Перестань, боже, – еле выдохнул он, стыдясь, – сказал же – настроения нет.

Это прозвучало грубо.

Стайлз всхлипнул.

- Я просто хотел, чтобы тебе было хорошо, а не как все последние дни...

- А как было последние дни? – уже совершенно не сдерживаясь, рявкнул на него Дерек. Дерек, думающий, что делает он всё правильно; что он герой и главный претендент вселенной на лучшие показатели по самоконтролю.

- Было... плохо, – тихо ответил Стайлз и медленно сполз с волка.

Дереку стало жалко его до невозможности. Узнавать подробности и мотивы невразумительного поступка Стайлза расхотелось. Сработал механизм волчьего инстинкта, когда слабого и обиженного надо обязательно поднять с земли и баюкать, баюкать, пока он не успокоится в его лапах.

Дерек прижался к спине отвернувшегося любовника. Зашептал что-то, лаская ему плечо, бок, бедро, ляжку, и как-то само собой возбудив снова. Своё возбуждение он привычно заталкивал подальше в темный угол сознания. Оно просто было, готовое показать паре, что её хотят и желают. И в тишине спальни, с двумя включенными ночниками, они наконец занялись любовью, совсем конечно не в том формате, на котором настаивал Стайлз.

Дерек, нашарив тюбик с массажным кремом, бережно смазал Стайлза сзади, немного насильно раздвигая ему сжатые от обиды половинки. Пальцы скользнули внутрь уже легко и без сопротивления хозяина – мальчишка смирился и подставил зад, как надо. С тихим стоном вытерпел полное погружение члена в себя и все пять минут подмахивал Дереку, так и не обернувшись к нему для поцелуя.

Крем быстро нагрелся, создал необходимый жар между ними в интимном месте стыковки, и Стайлз кончил первым, не требуя никаких дополнительных манипуляций. Не требуя высказанных вслух похабностей, и жесткой стимуляции, и боли...

Конечно, Дерек мастурбировал ему рукой, но совсем не агрессивно – нежно и действенно, как обычно. Превращая эту странную, непохожую на остальные ночь, словно опасную темную пропасть, которую они перепрыгнули с закрытыми глазами, в еще один спокойный, размеренный, немного терапевтический вечер разрешенного им лечебного секса.

Под утро Дерек, так и заснувший, обнимая Стайлза, очнулся от какого-то дрянного сна. Дернулся, скинул с себя опутавшее одеяло и вдруг понял, что Стайлза рядом нет. Пустое холодное место, холодное уже давно, говорило, что мальчишка ушел сразу же, зачем-то оставив Дерека в одиночестве. Но размышлять на эту тему Дереку не дал странный и очень страшный звук, доносящийся сейчас из гостиной, где стоял тот самый злополучный диван, в прошлом скрасивший Дереку одинокие ночи.

Стайлз был там, и ему было плохо. Звуки, напоминавшие скулеж, подорвали Дерека с постели и он ринулся на тоненькие всхлипы, переходящие в плач, к Стайлзу. Мальчик спал. Он скинул одеяло на пол так же, как Дерек только что, и метался по узкому ложу дивана. Вспотевший, будто в лихорадке, бледный даже на фоне кое-как постеленной простыни. И совершенно точно себя не контролирующий.

Сон был кошмарен, если заставлял сводить брови Стайлза так жалобно и умоляюще. Так плакать и уже почти кричать.

Дерек тряс его долго и безрезультатно. Стайлз вырывался, царапался как кошка, отбивался, и все никак не мог покинуть ту страшную бездну, которая засасывала его с головой.

Проснулся он не от рук Дерека, а от собственного крика. Увидев, как любовник держит его, бессильно повис на нём и еще долго не мог успокоиться. Плакал, дрожал, пытался выпить принесенную Дереком воду. Расплескал её и окончательно потерял себя в бессмысленных и бессвязных словах, что пытался сказать своему парню, будто оправдываясь:

- Я не знал, что услышишь... Ушел, как все эти ночи уходил.. Чтоб не тревожить тебя. У меня так бывает, во сне... Не могу проснуться, и мне страшно, снова быть на той темной дороге, где умерла она... Мне сказали, что ничего сделать нельзя, то есть я сам это понял, когда увидел черный застегнутый пакет, и побежал потом к собаке, потому что хотел спасти хоть кого-то...

Дерек все больше и больше сводил брови в немом укоре самому себе: оказывается, эта ночь не была первой, когда Стайлзу было так плохо.

А Дерек, уставший и замотавшийся в офисе, даже не чуял его ночных слёз!!!

Он ничего не замечал, озабоченный только лишь своей миссией, которую успешно и по-геройски проходил.

Сколько, вдруг стал подсчитывать он ни с того ни с сего, сколько недель я не видел двойника Стайлза, держа себя на невидимом поводке?

Возможно, это отсутствие маленького монстра, оно сказалось не очень хорошо на Стайлзе? На... них? Не очень предсказуемо и совсем не так, как ожидал Дерек, считая себя уже достаточно подкованным в отношении всяческих психических отклонений. Он так самонадеянно и гордо отзванивался Дитону, говоря это своё – “У нас всё хорошо”, что наконец-то понял – у них снова всё плохо. Потому что Стайлз болен и болезнь эта будет, словно рак, изыскивать возможности нарушать их мир, вторгаясь самыми невообразимыми способами не только в спальню.

А что, если он делал всё неправильно, не позволяя Стайлзу, то есть не позволяя его двойнику появляться и отдавать излишки энергии, как видно было на практике, весьма негативной, в их сексуальных играх?

Стайлз же провоцировал его сегодня именно на это?