Дерек улыбнулся. Ему нравились раньше эти звуки, которые неслись из-за неплотно прикрытой двери. Они были влажными и ритмичными. Их сопровождали частые рваные выдохи и еле слышный скрип потной ладони по белому кафелю. Дерек осторожно прокрался к душевой и заглянул в щелку. Он понимал – подсматривать нехорошо. И клятвенно дал себе обещание, что обнаружит себя через секунду. Но дивная картина стоящего у раковины Стайлза его зачаровала до полной неподвижности.
Мальчик стоял к нему вполоборота. Был одет лишь в футболку. И футболка эта была Дерека. Она не прикрывала его круглые ягодицы, подрагивающие сейчас от движений правой руки, которая скользила всей ладонью по твердому покрасневшему члену.
Если бы не факт отчаянной мастурбации, Стайлз выглядел бы крайне трогательно. Так ходят по дому трехлетние малыши, забывшие надеть трусики и потерявшие маму в огромной квартире. Но Стайлз был занят очень взрослым и стыдным делом. Которое явно не шло. Он жмурился, пыхтел и старался, но Дерек же видел – не получается.
Еще он видел, как в отдалении на их общей в прошлом кровати, лежит майка самого Стайлза, которую он почему-то проигнорировал, надев не свою вещь.
И вещь эта ему нравилась. Действие наверняка бы выглядело извращением, если не казалось таким красивым, когда Стайлз время от времени потирался щекой о хлопковый ворот футболки, с наслаждением вдыхая полной грудью запах своего волка, все убыстряя и убыстряя движения кисти.
Дерек всё понял.
Он тихо подошел сзади к своему мальчику и крепко взял его за плечи, предупреждая ожидаемый испуганный рывок из захвата рук.
- Тише, детка, тише, – сказал ему нежно и властно, забыв, что прикасаться нельзя. – Дай я.
Стайлз, от неожиданности бросивший своё занятие и задергавшийся в объятиях, тут же обмяк в его руках. Смутился. И жалобно, будто извиняясь, проговорил на выдохе:
- Не слышал, как ты вошел...
Тут же неумело пробормотал очевидную неправду:
- Заснул случайно, замерз и пришлось надеть, что под руку попалось...
Майка ярким белым пятном светилась в сумраке спальни, небрежно брошенная на смятое покрывало. Она была видна даже из ванной комнаты.
- Поэтому ты надел мою футболку, Стайлз? – уже опуская свою руку на его покачивающийся в ожидании член, спросил Дерек без улыбки.
- Нет, не поэтому, – ответил вздрогнувший от нового, сладкого прикосновения мальчишка.
- А почему тогда? – настойчиво требовал ответа Дерек.
- Потому что скучал, – быстро проговорил Стайлз и тут же жадно толкнулся в сомкнутый кулак своего парня членом.
Дерек сжал его крепче – и кулак, и самого Стайлза. Стал быстрее, жестче двигать рукой, другой одновременно прихватывая сосок, сжимая его, теребя, выбивая первые стоны.
- Давай, мальчик, кончай, ну же, – просил, требовал, думая только об удовольствии своего партнера. Старался не произносить пошлостей, боясь очевидного, и самому не сходить с ума от трущихся о твердую ширинку голых ягодиц мальчишки.
Измученный Стайлз кончил на удивление быстро, бурно, громко. Привалился спиной к Дереку, повис на его руках, чувствуя свою влагу, оставленную на них. Потом выпутался из объятий, обтерся полотенцем и ушел к себе, ничего не говоря. Дерек же еще несколько минут умывал горящее лицо ледяной водой, чуя на себе терпкий запах не своей спермы. Потом решил залезть в душ под ледяные струи полностью, подставить напряженный ствол просящего разрядки члена под холод. Плескался долго, вынужденно долго, так и не отдрочив себе почему-то. Замерз ужасно и допоздна отпаивал себя горячим чаем на пустынной кухне, где еще три недели назад беззаботно дурачился со своим мальчишкой.
Из головы не выходили телефонные разговоры. Казалось, будто времени у него ни на какое решение уже нет, и этот странный акт любви, а больше – заботы или же сострадания, он был последним в их не очень-то нормальной истории. Только когда под дверью спальни, где возился Стайлз, готовясь ко сну, пропала полоска света, погружая комнату в темноту, такую символическую и страшную для них, Дерек понял, что уже принял решение. Нужно было только осознать это.
Собрав свои бумаги со стола, он тоже направился к своему месту на диване. Взяв одну лишь подушку, не стал ложиться, а уверенно открыл дверь в их спальню. Спокойно откинул на Стайлзе одеяло и привычным движением нырнул под него.
- Ты что дела... – не успел удивленно произнести Стайлз, как Дерек перебил его.
- Я делаю то, что должен, детка. Ложусь спать. С тобой. Потому что ты мой парень. Ты моя пара. А пары спят вместе. Что бы это ни значило: секс или простые объятия. Хочу, чтобы теперь ты это знал.
Стайлз испуганно отодвинулся, осмысливая услышанное, и по тому, как движение его замедлилось, Дерек понял, что правильно донес до него свою мысль.
- Ты уверен? – спросил его Стайлз. – Уверен, Дерек?
- Да, – ответил Дерек коротко, чувствуя, как острая коленка мальчишки робко касается его волосатой ляжки, разрешая остаться рядом для чего бы то ни было.
====== VIII. ======
Это случилось на третью их совместную ночь.
Дерек выдержал. Его волк не смог.
Крадущиеся шаги его оборотень почувствовал еще утром, когда ему пришлось проснуться от того, что язык без какого-либо участия самого Дерека, влажно и шершаво лизал лопатки Стайлза. Мальчишка спал без майки, решив, что для безопасности достаточно одних трусов. Понимая, что и бельё его не спасёт, когда придет время. Поэтому и спину свою не защищал ничем.
Кожа на вкус была солоноватой и щекотала язык невидимыми волосками, которые встали дыбом от первого же прикосновения. Дерек мог бы спуститься ниже, устремившись куда как в более интересные места, пахнущие гуще и завлекательнее, но волку было плевать, чего он касается. Он касался своей пары. Уверенно и с достаточно определенными намерениями, чтобы пара эта завозилась и проснулась под его языком. Дерек же просыпаться отказывался. Чип молчал, не воспринимая начавшуюся трансформацию за угрозу миру. Он даже не отреагировал на тоненький всхлип проснувшегося Стилински, которого выгнуло от такой нехитрой ласки и заставило тереться задом о что-то там под одеялом.
Это что-то было коленкой Дерека. Она была волосатой, твердой и вряд ли являлась его эрогенной зоной, но как только Стайлз сам, по собственной инициативе прижался к ней ягодицами, у просыпающегося Дерека тотчас же встал.
По утрам и так наступает эрекция. После тридцати она уже не такая выраженная, как в шестнадцать, и очень сильно отличается от состояния, когда трахаться хочется просто невмоготу.
Утренний стояк – ленивое, еле ощутимое напряжение. Оно просит плавных движений руки под одеялом, которые могут вовсе не кончиться оргазмом. Сегодняшний был – нечто другое, имя чему – желание, жгучее и невыносимое на фоне произошедшего воздержания при наличие рядом доступного объекта для секса.
Эта спонтанная прелюдия грозила им окончательным грехопадением, но Стайлз вдруг собственническим жестом, да почти эгоистичным, схватил под одеялом руку полусонного Дерека, потянул её куда-то вглубь своего кокона, положил на твердый бугорок в трусах, молчаливо попросив о той простой ласке, с которой три дня назад и началась заново их новая, осторожная постельная жизнь. Сам тоже нащупал стояк своего парня и ладошкой нырнул к нему в трусы.
Было не очень удобно, жарко, потно, и руки их постоянно путались. Стайлз не поворачивался, не хотел смотреть на изменившееся полуживотное лицо Дерека. Он с шумным дыханием работал рукой, стараясь не сбиваться с ритма и сам толкался в кулак оборотня. Очень сосредоточенно и целенаправленно приближая их двоих к финишу.
У Дерека в глазах потемнело от того, как же было ему всего этого мало. И все же организм, как ненормальный, умолял не останавливаться, не прерываться на нежности, на какие-то ласковые словечки, которые любил он шептать Стайлзу по утрам раньше, а еще раньше – по ночам Каю. Те слова, в ночном их варианте, просились на язык еще как для дополнительной мозговой стимуляции, и Дерек крепко зажмуривался, чтобы не ляпнуть что-нибудь эдакого; представлял себя совсем юным, совсем неискушенным в постельных играх, когда имели значение только качественные, бессловесные, не нуждающиеся в грязных комментариях подмахивания любовника.
