Зря Дерек считал, что бури не будет. Дитон, оказывается, тоже мог ошибаться. И намечающаяся первая их ссора вряд ли была вызвана только лишь неустойчивой психикой мальчишки. Любой бы на его месте отстаивал сейчас свои права. Требовал ему причитающейся свободы выбора и возвращения воспоминаний.

- Как ты мог, Дерек? – обиженно и гневно вопрошал сейчас Стайлз. – Как ты мог?

А Дерека так и подмывало ответить, что он-то как раз “не мог”. Еле держался, вынуждая обманывать самого себя, что все хорошо, когда хорошо ни хрена не было. И слава богу, что добрался до Дитона, который разъяснил ему суть проблемы.

- Я объяснил тебе уже, детка, что всё случилось спонтанно, – пытался оправдаться он перед Стайлзом. – Я видел, что с тобой что-то не так. Я лишь не понимал, отчего.

- А Дитон, значит, расписал тебе детально, – хмыкнул Стайлз, – и за моей спиной!

- Пусть лучше так, чем если бы я о твоей... твоём отклонении узнал через год, например, – выдавил из себя Дерек не очень-то хорошо звучащую фразу и получил, конечно же, весьма некрасивый ответ на неё.

- Тогда бы тебе было однозначно сложнее расстаться, – отчетливо проговорил Стайлз, мстительно повторяя неудачное слово, обозначающее его недуг, – расстаться с парнем, имеющим отклонения.

- Не собирался я с тобой расставаться! – раздраженно чуть не заорал на это Дерек. – Ты знаешь об этом прекрасно, Стайлз! Не так уж и страшно то, что ты иногда теряешь память!

Он не врал. Потеря памяти, действительно, была не самым страшным в диагнозе мальчишки.

- Тогда скажи мне... – почти умоляюще прозвучала та же просьба, которую выполнить Дерек никак не мог. – Скажи...

- Я не могу, – ответил Дерек.

Губы у Стайлза задрожали.

- Ты занимался со мной любовью на протяжении месяца, Дерек, – продолжил он спокойнее и тем страшнее, – а я и половины не помню! Имею право я знать, какой я в такие минуты или нет? Раз уж ты в курсе, что я психопат, теряющий под тобой память?!

У Дерека не оставалось выбора. Он вынужден был солгать. Он вынужден был понести эту чушь, более порнографическую, нежели любовную, пытаясь обходить детали.

- Ты самый лучший, Стайлз, ты... – спотыкался он и снова продолжал, озвучивая пошлости, которыми всегда баловал Кая, – очень сладкий. Ты можешь доводить меня до помрачения, и я... я часто трансформируюсь. Беру тебя в обличье вервольфа. Дитон сказал, что именно это...

- Заткнись нахер, Дерек, не смей! Даже не думай сейчас, когда говоришь ты о нас, упоминать Дитона, я не хочу...

Дерек понял.

Сдав свою интимную жизнь с потрохами врачу, он не оставил себе и маленькую толику личного. Того самого запретного компонента, который превращает интимности в настоящую тайну. Так пусть хотя бы Стайлз останется в неведении относительно того, как их сексуальные забавы вынужденно обернулись главным симптомом его болезни.

- Расскажи мне о нас еще...

И Дерек рассказал.

Он произнес много-много нежных и развратных слов, которыми был обделен его утренний Стайлз, его нежный, чувствительный мальчик и которые доставались все его грязному и распущенному двойнику.

Лишь Кай слышал неимоверные пошлости, сказанные про его текущую дырку. Он мог и сам парировать и завернуть что-нибудь эдакое о Дерековских яйцах и реках спермы, которыми кропил его несдержанно любовник, кончая ему на грудь и лицо.

А Стайлзу не доставалось ничего. Слишком мало. Он видел лишь финальные ноты их бешеного секса, покорно принимая свою участь и довольствуясь тихой волчьей нежностью по утрам, которую приходилось проживать от начала до конца.

- Я очень развратный, когда не в себе, да? – спрашивал он сейчас довольно, вдруг ощутив себя тем самым парнем из клуба, каким хотел казаться, не понимая, как именно обратное привлекло Дерека к нему. – И что, я громко кричу под тобой?

Еще чуть-чуть, и Дерек бы подумал, что с ним говорит Кай. Он ощутил бы его присутствие. Его слова, его манеру проговаривать слова тягуче и томно. Теперь роль была перенята Стайлзом. Но только на краткое мгновение его неожиданной вспышки. Он резко покраснел от собственных слов, видя, как Дерек внимательно смотрит на него, приглядываясь к изменениям. Кисло улыбнулся, догадавшись.

- Наверно Дитон дал тебе четкие указания, не обсуждать со мной мои провалы. Так? – спросил он очень логично и по-взрослому, правильно определив причины партизанского молчания своего парня и его нежелание делиться деталями.

- Наверно, он поставил тебе жесткое условие насчет некоторых нюансов, да? – все продолжал и продолжал ухватывать самую суть его умненький сообразительный детка. – Ты что-то ведь не договариваешь мне, Дерек. Что-то очень плохое? То самое главное, что Дитон приберег на потом, к тому моменту, когда я, сойдя с ума от любопытства и твоей заботливой настойчивости, позволю тебе отвезти меня к нему? Снова...

Что Дерек мог сказать Стайлзу на это? Ничего.

А Стайлз вовсе не стал орать, как было бы положено нормальному психу. Лишь хмыкнул, не услышав ответа. И как-то очень уверенно и сильно отодвинул Дерека рукой, освобождая себе путь к выходу.

- Тогда пусти меня, – сказал мрачно. – Мне нечего с тобой обсуждать.

Дерек стоял в ванной недолго. Хлопнувшая входная дверь привела его в чувство, но он так и не сдвинулся с места, получив доказательство того, что не он один здесь такой стратег и аналитик. Что Стайлз, хоть и двоился временами, все же сумел поставить его на место.

Вечером, после звонка Дитону, Дерек сидел в кабинете и строчил отчет, который не шел у него в офисе. Дома выходило еще хуже, но доделать его было нужно. Он допечатывал последние строчки, когда дверь в лофт снова хлопнула. Потом послышался звук падающих на пол кроссовок и вскоре, как и предсказывал врач, на горизонте появился сам виновник шума.

- Работаешь еще? – спросил миролюбиво и как-то смущенно.

- Уже почти закончил, – поспешно сообщил Дерек и, отстучав два слова, действительно поднялся из-за стола. Вежливо поинтересовался, будто и не было утренней их ссоры: – Есть хочешь?

Стайлз отрицательно покачал головой. Спросил, глядя в стенку:

- Что, было так заметно, что я... – он тщетно силился подобрать слово, обозначающее его непохожесть на остальных, но так и не смог.

Дерек и так понял.

- Я не особо приглядывался, детка, – соврал оборотень и со злой иронией поддел, – зато было очень заметно, что тебе вовсю названивает какой-то взрослый чужой мужик.

Только сказав это, Дерек понял – а эта глупая ревность его спасла. Она идеально вписалась в отношения, которые представлял себе его мальчик. Ему банально понравилось. Его это просто восхитило, то, как красивый и успешный волк сходит с ума от мысли о том, что кто-то еще, пусть и в прошлом, касался его добычи. Ведь жалость, которую испытывают к больным и убогим, она совсем ведь не похожа на ярко-красный, пышный цветок ревности, которая, если и убьёт, то сделает это красиво.

- Ты правда думал, что он мой любовник? – тихим, жарким, восхищенным шепотом спросил Стайлз, боясь спрашивать дальше. О том, что же почувствовал Дерек, узнав правду. И тем не менее торжественно известил: – А знаешь, ты был у меня первым. И больше я ни с кем, Дерек. Никогда.

Возможно, Дерека бы только стошнило: от явной мелодраматичности момента, от этих наибанальнейших слов. Но только не со Стайлзом. И как послушный пёс, оборотень зажмурился от удовольствия, услышав немудрящее признание мальчишки, которое было правдой. И которое сделало этот день, начавшийся так ужасно, обычным днём обычной парочки.

- Я фильм нам посмотреть скачал. Хочешь? – предложил Стайлз надломленным голосом, изо всех сил продолжая играть в нормальность. – Мы можем завалиться в постель, взять туда какие-нибудь чипсы и просто посмотреть киношку.

- Ладно. Согласен, – смотря на своего мнущегося у дверей парня, быстро ответил Дерек, действительно соглашаясь с ним в одном – сегодня нужен вечер вдвоем и тихое уютное сопение на ухо. Без пошлых фраз и влажных шлепков кожи о кожу.