На той неделе у них был секс четыре раза. Все – с маленьким ублюдком, которому Дерек мучительно теперь подбирал имя, даже не смея представить себе, как будет называть его настоящим.

До этих четырех раз секса не было долго, такой завал случился на работе.

Одним бессонным утром он сделал Стайлзу минет, поддавшись ленивому томлению и не желая устраивать более сложных постельных баталий, и утренний мальчишка, несомненно настоящий, все сжимал и сжимал коленки, стесняясь, как девчонка, не пуская голову своего волка туда, между ног, умирая от смущения и, позже, от сладости, которую дарил ему язык и рот оборотня.

Стайлз никогда не кричал в оргазме, он тихо выдыхал и впивался тонкими пальцами в простынь, жалея волчье плечо. А потом уворачивался с приятным расслабленным смехом, не давая себя вылизать, хотя Дерек всегда побеждал сопротивление и вылизывал, зная, как чувствительна после оргазма тонкая кожица на розовом пенисе его парня...

- Мне кажется, Стайлз знает о двойнике, – предположил наугад Дерек.

- Не уверен, – возразил Дитон, покачав головой. – Из твоего рассказа мне ясно одно – он просто не помнит сценария вашего секса, теряя память сразу же после прелюдии. И это минут... пятнадцать-двадцать?

- Скорее с полчаса, – немного смутившись, поправил его Дерек, совсем не собираясь хвалиться врожденной выносливостью и изобретательностью оборотней в постели. И всё же вынужден был уточнить: – Нет. Дольше.

У Дитона была профессиональная выдержка. Он лишь кивнул: дольше так дольше. Кому-то такой сексуальный марафон показался бы раем, но явно не в их случае с беспамятным Стайлзом.

- Что ж, интересно, – отметил врач, – и... нехорошо, потому что его провалы в памяти раньше были достаточно краткими. Мы обсуждали их с ним, чтобы исключить диссоциативную амнезию. И выпадение минуты или даже десятков минут из памяти воспринималось им уже как нечто обыденное. Сейчас он должен был по идее констатировать у себя всего лишь более затяжные выпадения из реальности. Я пару раз наблюдал его в клинике, оставляя на сутки. Провалы случались всегда ближе к ночи, и мальчика уже не пугали. Ко всему привыкаешь, говорил он...

У Дерека внезапно сжалось сердце. Если его парень не знал и не понимал – не помнил – как зародилась между ними и эволюционировала эта чувственная, выматывающая их обоих связь, ему можно было только посочувствовать.

Кому понравится очнуться однажды ночью в объятиях неистового любовника, с его толстым членом в нерастянутой заднице, с болью от грубого проникновения, которое, по мнению ничего не подозревающего волка, должно было партнёру нравится, раз уж он сам так страстно всегда кричал о необходимости трахать его очень жестко?

- Как я должен буду сказать ему обо всем, Дитон? – потерянно спросил Дерек у врача, уже ощущая потребность не столько проинформировать своего парня о его жутком отклонении, а защитить от более темпераментного, капризного двойника.

- Никак, – просто ответил Дитон. – Прежде ты расскажешь ему о нас. Объяснишь все честно и досконально: как приехал ко мне, случайно приревновав, и что из этого вышло. Расскажешь, что знаешь о проблеме с памятью и ни в коем случае не будешь винить Стайлза в том, что он не поделился ею с тобой.

Теперь Дерек-то понимал, отчего.

Все мы боимся потерь. Все желаем ухватить кусочек краткого счастья, думая, что не заслуживаем его, будучи несовершенными. Стайлз не хотел рассказывать о болезни. В таком недуге признаваться тяжело. Неважно, что и ключи у них уже были общие и слово “люблю” сказали друг другу оба...

- Ты, кстати, знаком с Джоном Стилински? – задал Дитон новый неожиданный вопрос.

- С кем? – вырвалось у Дерека. – С каким Джоном?.. А...

Отец Стайлза был пока далеким и не очень нужным компонентом их отношений. Знакомство с родителями было неотъемлемой частью другой, чужой гетеросексуальной жизни, никак не его. Зная прекрасно, что избранник вполне мог иметь нетолерантных к его выбору родителей, Дерек не считал нужным торопить события. Это не было вехой. Но со Стайлзом начинало иметь значение всё.

- Джон должен знать, что с его сыном все хорошо. – Дитон говорил серьезно. – Я всего лишь подчиняюсь букве закона, Дерек. Пока Стайлз не полностью совершеннолетний, за него отвечает опекун – отец. Ему следует сообщить об ухудшении, а также то, что теперь Стайлз не один. И пусть он не совсем принимает ориентацию своего ребенка всерьез, я имею в виду, что Джон совершенно не рад гомосексуальности сына, но ему нужно будет втолковать – ты не только его бойфренд, ты новый боец в рядах против болезни. Если не откроешься Джону, он не сможет тебе доверять. Поэтому познакомься.

- Понял.

Дерек не воспринял совет как поучение. Скорее, как рецепт, который мог помочь его парню выжить в новых обстоятельствах. Спровоцированных, хочешь не хочешь, им самим, Дереком Хейлом.

- Стайлзу пока говорить не надо. О предположительном диагнозе, я имею в виду. Привези его ко мне. Я проведу новые тесты. Сделаю более уверенное заключение на их основании. Конфиденциально и анонимно.

- А что делать мне с... – Дерек запнулся, не зная, как же теперь назвать того, другого, – с этим...

Дитон понял. Попросил:

- Старайся пока не слишком менять модель своего поведения. Чаще всего вторая личность воспринимается со стороны неким злом, которое старается захватить власть и прийти к доминированию, но это не совсем так. Тот Стайлз просто... другой. И у него, несущего тяжкие воспоминания в полном объеме, есть свои способы уйти от них. Спрятавшись в чувственных ощущениях, понимаешь?

Дерек вроде бы понимал, но страх от того, что он разбудил не иначе как монстра, не проходил.

- Раньше ты только подозревал, ощущал неправильность между вами. Сейчас ты знаешь. Ты сможешь четко отследить момент появление двойника и акцентироваться на этом ни в коем случае будет нельзя. Нельзя будет показывать другому ребенку, что его существование замечено. Пока не стоит, Дерек. Это трудно для тебя, почти невыполнимо. Я надеюсь на то, что волчья выдержка на порядок сильнее человеческой, и ты сможешь быть невидимым наблюдателем. В твоих генах заложен инстинкт охотника. В этом у тебя преимущество. Используй его.

- Господи, я не смогу...

- Сможешь, – уверенно сказал Дитон, продолжая инструктировать дальше, – не зли его, не провоцируй, не наказывай. Давай то, чего он попросит. Но пробуй выполнять его капризы с меньшим рвением, чтобы не навредить чисто физически им обоим. Поверь, боль, которую ты доставляешь жаждущему её двойнику, испытывает не только он...

Разговор был окончен, а Дерек – вымотан. Он ничего не понял о своём будущем, стараясь удержать контроль хотя бы над настоящим. Решил, что на сегодня с него пока хватит и надо лишь продержаться до утра, делая вид, что всё нормально. И только утром приступить к следующему разговору, но уже со Стайлзом.

Их план с Дитоном был рассчитан и выверен. Дерек еще раз мысленно пробежался по его пунктам.

Рассказать Стайлзу всё о знакомстве с врачом.

Познакомиться с Джоном Стилински.

Привезти мальчишку в “Кипарисы”.

Не злить похотливого двойника, когда он будет появляться. Потакать его капризам, но держать себя в руках, не ебать сильно...

Жить, как прежде.

Жить дальше.

Жить.

Дерек вдавил педаль газа до упора в пол. Автомобиль послушно ускорился, превращая побег в скоростное приближение к самому желанному и одновременно страшному. “До Бикон-Хиллс десять миль” гласил приветливый указатель, направляя машину Дерека прямиком в его личный ад.

====== VI. ======

Прежде всего Дерек почему-то озаботился тем, чтобы дать маленькому чудовищу имя. Детские воспоминания хранили еще сюжеты разных сказок в голове, и те волшебные мальчики и наделенные магическими способностями маленькие феечки, как и котята, утята, медвежата более раннего периода детства, они все были сплошь положительными героями. Двойник же был плохим, очень плохим мальчиком. А ещё Дерек думал, что дав второму Стайлзу настоящее, человеческое имя, он предоставит ему пропуск в обычную, жизненную их реальность и уже не сможет затолкать в зазеркалье обратно. У возникшего из ниоткуда монстра не должно было быть простого мальчишеского имени, он полагал. Поэтому дал сказочное, хотя и достаточно распространённое среди соотечественников.