- Я кажется не лаял, доктор, – неуверенно выдавил из себя Дерек, понимая, как дико это звучит.

- Я просто провел аналогию. Но приближенную к нашей ситуации.

- Ладно. Я понял. Перевоплощаясь, я достаточно похож на волка. Большого, страшного вервольфа. Теперь-то ясно, что никакой я не оборотень, я – козел. Я не должен был трансформироваться, но сделал это. Стайлзу от этого было плохо? От этого он ничего не соображал и позволил сделать с собой то, что позволил, так?

- Не думаю, что позволял тебе именно Стайлз, – как-то странно высказался на это Дитон. И продолжил урок по психологии: – Видишь ли, в ответ на перенесённую травму или увиденную страшную картину в психике ребёнка запускается защитный механизм — возникает другой ребёнок, который не видел и не переживал тяжёлых событий. Или же наоборот, несущий все эти ужасные образы в себе, забрав их у первого, хозяина. Если травмирующие обстоятельства повторяются снова, новые образы начинают доминировать в сознании, провоцируя начало диссоциативного расстройства. Оно принадлежит группе психических состояний, для которых характерны нарушения: памяти, непрерывности самосознания, самоидентификации. И это всё одним махом может запустить один единственный триггер, случившийся у пациента в стрессовом состоянии. Полагаю, что первый половой контакт, гомосексуальный к тому же, мог являться таким стрессовым фактором.

- Я понял, – Дерека накрыло догадкой внезапно, доказывая, что с аналитикой все было у него в порядке. – Выпустив своего волка наружу, я спустил курок неосознанных страхов Стайлза, которые все еще живы в нем после той аварии, так, что ли?

- Предположительно, так, – кивнул Дитон. – Ты понимаешь, что произошло потом, Дерек?

- Он был не в себе, старался кого-то играть, кого-то более раскрепощенного, – предположил он. – Вел себя преувеличенно развязно, не осознавая этого. Заигрался, наверно.

- Нет.

- Что – нет?

- Стайлз не заигрался, как ты выразился, – тяжело произнес Дитон. – Все сошлось для него в одной точке – первый опыт, страх перед сексом, страх перед первым проникновением, первая внезапная влюбленность, которая случается за секунду. И появление волка.

Дерек взглянул вопросительно. Дитон помедлил, прежде чем продолжить дальше. Слова давались ему тяжело.

- С тобой терял девственность не Стайлз Стилински, Дерек. Твоя трансформация спровоцировала сильный стресс, уже забытый, но все еще не пережитый им. Знаешь, как проще называют это заболевание, именуемое во врачебной среде диссоциативным расстройством идентичности?

Дерек не хотел слушать. Стало страшно и гадко, будто бы вся их история со Стайлзом перестала быть романтическим путешествием в сказочную страну потрясного секса, а превратилась в анамнез, скрупулезно записанный на бумаге медицинского бланка.

- Как? – спросил он кратко.

- Раздвоение личности, – произнес Дитон, а Дерек только подивился тому, что после озвучания такого немыслимого для сценария его жизни диагноза, небеса все еще не упали на землю и солнце продолжает светить и греть...

Не дав опомниться, Дитон продолжил сухое изложение фактов.

- Если исключить из жизни Стайлза этот злополучный триггер, думаю, на начальном этапе становления его второй личности, можно было бы предотвратить её повторное появление.

- Так я эту дрянь исключу, – неожиданно зло и гневно пробормотал Дерек немного смешную угрозу, ничуть не испугавшись трудностей, а лишь испытывая некое облегчение от того, насколько простым казался врачу выход из этого психологического лабиринта.

- Возможно, это было бы лучшим вариантом для замедления прогресса болезни. Но не для Стайлза, Дерек. И не для тебя, – тут же огорошил его врач. – Триггеры тем и опасны, что являясь, по сути, неким спусковым механизмом – отдельно взятым звуком, образом, событием – случившись у больного, раз и навсегда получают привязку к окружающим их вещам. Или людям.

Дерек, не вдумываясь в сложно звучащие слова, чуть ли не засмеявшись от уверенности в принятом решении, попытался Дитона убедить:

- Мне кажется, достаточно не позволять себе трансформацию при Стайлзе! И всё! – воскликнул он, так казалось просто победить проклятого маленького распутника, который не был его Стайлзом. – Да я же создан для этого, как вы не понимаете? Натренирован держать своего волка в узде! Годами натренирован!!! Мне чип не позволит зарычать даже, если его жестче перепрограммировать!!!

- Дерек, – тихо оборвал его Дитон. – Ты не понял. Чип не поможет. Нет нужды держать волка взаперти, он уже никакого отношения к появлению второй личности не имеет.

- Да почему???

- Потому что теперь триггером для Стайлза является не спрятанная внутри тебя большая злая собака. Им являешься именно ты.

====== V. ======

Первой реакцией после осознания всего этого была попытка сбежать. Чувство самосохранения – сильная штука, которая развита у человека с полуживотным происхождением в разы сильнее. Именно поэтому Дерек сейчас гнал по трассе около ста двадцати вместо предписанных восьмидесяти. Так можно было осуществить своё инстинктивное желание побега, создав хотя бы его иллюзию.

Шевроле послушно уносила его прочь от кипарисовой рощи. Но спиной Дерек продолжал чувствовать, как горят огнем надписи над крыльцом покинутого им санатория, который санаторием вовсе не был.

“Частная психиатрическая лечебница расширенного профиля с отделением для особо буйных” – гласили мелкие буковки, выбитые под отвлекающе-романтическим названием психушки...

После того, как Дитон совершенно нелогично по мнению Дерека попросил его остаться со Стайлзом, Дерек уже знал – останется. Любовником, другом, триггером. Кем угодно. Хотя хотелось сбежать куда подальше.

- Объясните, – потребовал он у врача обоснований для такого противоречивого решения.

Сам считал, что являясь для Стайлза неким отрицательным фактором в его жизни, должен немедленно из нее исчезнуть. И бог с ним, что осуществить он это вряд ли бы смог, так привязался. Хуже в сто раз было понимать, что нахождение его рядом с мальчишкой провоцирует появление ненавистного маленького монстра, который умел ублажать в постели так, что после каждого оргазма хотелось плакать. И от силы чувственных ощущений, и от того, что Дерек знал – утром плакать будет уже не он, а Стайлз: настоящий, неласканный им, не помнящий никаких доказательств того, что принадлежит он своему волку.

Дитон был жесток.

- Произошедшее со Стайлзом – неизбежность. Оно зрело в нем очень давно и, повторюсь, я рад, что на его пути встретился именно ты. Взрослый, понимающий...

Дереку не казалось так. Абсолютно. Сидя в кабинете, выслушивая комплименты врача, он до странного ощущал себя снова тем маленьким беспомощным щенком, каким был в детстве. Хотелось уткнуться в теплый мех матери, найти насосанный голый сосок, прильнуть к нему мордой и просто дышать запахом молока, спрятавшись от страшного предчувствия беды, что надвигалась на него неумолимо.

- Тебе страшно, Дерек, я понимаю, – действительно понимающим тоном произнес Дитон. – Твоё право бросить всё это здесь и сейчас. Твоё право жить прежней жизнью и передать Стайлза с его проблемами обратно в мои руки. Но он выбрал тебя, отказавшись от моей помощи. Тебя.

- Я лишь навредил, – процедил Дерек ненавидяще, не понимая, кого он сейчас ненавидит – себя ли, или своё чертово либидо, которое приказало ему повязать мальчишку в первую же ночь, плюнув на странные обстоятельства. Он горько повторил: – Навредил же?

- Навредил, – кивнул Дитон. – Относительно. И мог бы сделать это еще раньше, когда пригласил сесть в свою машину. Разве ты не замечал, как мальчик сторонится автомобилей? Он даже ни разу не пробовал сесть за руль собственного, того, что подарил ему отец на совершеннолетие.

- Чёрт, – обреченно сказал Дерек, – я не подумал, что это его испугает.

- Он и не испугался, Дерек, – успокоил его Дитон, – раз до сих пор продолжает кататься с тобой в авто. Потому что доверяет. Это странно, нелогично и противоречиво, но ты, являясь по сути отрицательным триггером, одновременно ассоциируешься у Стайлза с убежищем, где ему спокойно и безопасно. И возможно, если бы ты не был вервольфом, с ним не случилось бы такого ужасного перерождения именно сейчас.