Я пожал протянутую руку и, повинуясь жесту хозяина, уселся в кресло у отдельно стоящего кофейного столика. Он расположился напротив.

– График у меня, сами понимаете, весьма напряжённый, но для человека, оказавшего фирме неоценимую услугу, я всегда готов выкроить время для дружеской беседы. Гнойный нарыв, зревший в недрах компании, рано или поздно мог погубить дело всей моей жизни. Своевременным вмешательством вы вскрыли его. Примите мою самую искреннюю благодарность, Иван Петрович. Увы, Красильников, с которым меня связывали десять лет дружбы и совместного бизнеса, свои шкурные интересы поставил выше интересов корпорации. Более того, он совершил преступление. Что ж, теперь им занимаются люди в погонах. Поделом ему.

Он разлил текилу по рюмкам, посыпал краешек своей солью.

– Давайте выпьем, дорогой мой Иван Петрович, за честных людей. За вас!

Он сделал небольшой глоток и поставил рюмку на столик.

– Спасибо, – сдержанно ответил я, и это было первое слово, произнесённое мной в этом кабинете.

Я обожал текилу, поэтому выпил всю рюмку до дна. Слишком дорогое удовольствие для нашей семьи с весьма скромным бюджетом, но порой, по наиболее знаменательным праздникам (годовщина нашей свадьбы, дни рождения) я всё же позволял себе прикупить бутылочку этого божественного напитка, выбирая из представленного ассортимента марку подешевле. Напиток, которым потчевал меня олигарх, был явно из самых дорогих.

Он тут же наполнил мою рюмку вновь.

– Должен признаться, – продолжал Кесслер, – я пригласил вас не только для того, чтобы распить с вами бутылочку текилы, хотя с удовольствием посидел бы с вами в каком-нибудь тихом уютном местечке, отключив сотовый, забыв о повседневных заботах, сбежав от охраны. – Он снова пригубил свою рюмку. – Иван Петрович, я хочу сделать вам один подарок.

Подарок? Что ещё за подарок? Может, миллион долларов? Я бы не отказался.

Он улыбнулся, увидев недоумение на моём лице. А я чувствовал себя в этом роскошном кабинете до нелепости неловко. Чего уж скрывать, общением с финансовыми тузами мой жизненный опыт не слишком изобиловал.

– Не буду вас томить, уважаемый Иван Петрович, – продолжал он, вынимая из папки какие-то бумаги. – Хочу предложить вам элитный отдых в одном загородном отеле. Вам и вашей семье. Не беспокойтесь, мы берём все расходы на себя, для фирмы это сущий пустяк. Возьмёте отпуск, отдохнёте, развеетесь. Ваше руководство против не будет, обещаю. Это, собственно, и есть мой подарок. Ну как, готовы на пару недель сменить обстановку?

– Как-то неожиданно, знаете ли… – неуверенно пробормотал я, ещё не зная, радоваться мне или паниковать. Подарочек, надо сказать, более чем необычный. – Подумать надо, с женой посоветоваться.

– А тут и думать нечего. Поедете тогда, когда вам будет удобно. Но советую с отъездом не тянуть, пока погода держится. Как дожди зарядят – всё, считай, весь отдых коту под хвост. Это под Тихвином, знаете?

– Слыхал. Где-то в районе Ладоги.

– Именно. – Кесслер начал выражать нетерпение, откровенно поглядывая на часы. – Берите эту бумагу, это ваша верительная грамота. Как надумаете ехать, позвоните по этому телефону. Вас там встретят и доставят до места. И учтите, вам, как VIP-персоне, доступны все услуги, которые есть в перечне отеля. Вам и вашей семье. Ни за что платить не надо, всё уже учтено в этой бумаге… Извините, Иван Петрович, у меня важная встреча. Вынужден проститься с вами. Ещё раз спасибо! И не тяните с отъездом, слышите? Сезон дождей в тех краях – не самое лучшее время года… Вот вам моя визитка. – Он сунул мне кусочек шикарного картона. – Звоните, если потребуется. Всегда буду рад помочь. Прощайте!

Я что-то пробормотал в знак благодарности и покинул кабинет гостеприимного олигарха, унося в руках таинственную бумагу, которая давала мне неограниченные права на отдых в каком-то диком захолустье на самом краю Вселенной. К тому же, неизвестно ещё, как на всё это мой шеф посмотрит.

И дёрнул меня чёрт писать тогда эту статью!

Шеф к идее моего отпуска отнёсся, как ни странно, весьма благосклонно.

– Езжай, Рукавицын. Не стоит игнорировать знаки внимания твоего покровителя. Не дай Бог, осерчает. – Василий Иванович хлопнул меня по плечу. – А ты молодец, Иван Петрович, быстро ухватил быка за рога! Статейка-то твоя, глянь, дивиденды уже приносит. – Он ухмыльнулся. – Надеюсь, составишь мне протекцию, когда меня с этой работы попрут?

– Запросто, – ответил я ему в тон. – А что, уже наметилась такая тенденция?

– Не дождёшься. Ладно, иди, собирай манатки. Отпуск не забудь оформить. Ишь, благодетель!..

Вера приняла новость с энтузиазмом.

– А что, Ванечка? Давай съездим. Мы с тобой в этом году в отпуске так и не были, всё дела, дела. А тут такой случай. Когда ещё удастся вырваться? Василька с собой возьмём.

– У него школа, – возразил я неуверенно. – Пропустит, потом навёрстывать придётся.

– Наверстает. Всего-то две недели. А мы ему поможем. Хочешь, я с его учительницей договорюсь?

Если честно, мне и самому хотелось вырваться куда-нибудь из Москвы, вот так, всем скопом, целой семьёй. Вера права, в этом году мы так и не сумели выбраться в отпуск. Да и Ваське неплохо бы развеяться, глотнуть чистого лесного воздуха: всё лето просидел в Москве, в пыли и копоти городского смога. Тем более, что сентябрь в этом году выдался на редкость тёплым, по-настоящему летним. Температура уже несколько недель держалась выше двадцати, и синоптики обещают сохранение тёплой погоды ещё на неопределённо длительное время. Веры в их прогнозы, конечно, немного, но так уж устроен человек, что всегда хочет верить во что-то лучшее, не так ли?

С другой стороны, срываться с места, вот так, с бухты-барахты, и лететь невесть куда было не в моих правилах. Я вообще был тяжёл на подъём, каждый свой шаг привык как следует обдумывать, взвешивать, а уж потом принимать решение.

Однако предложение Кесслера ломало мой привычный жизненный ритм. И я не знал, хорошо это или плохо.

– Давай спросим у Васьки, – предложил я. – Как он решит, так и будет.

Вера мягко улыбнулась и не без ехидства заметила:

– Ответ, достойный настоящего мужчины. Главное – переложить ответственность за принятие решения на другие плечи. Особенно, когда это плечи маленького мальчика.

Я пропустил её колкость мимо ушей. Тем более, что она, в сущности, была права.

Мы кликнули Василька. Он не заставил себя долго ждать. Когда мой сын вошёл на кухню, где мы обычно решали наиболее важные семейные вопросы, я с удовольствием отметил, как он вырос за последнее время. Ещё год назад он был крохотным пострельцом, сутками напролёт носившимся по двору с такими же, как он, балбесами-одногодками – и вдруг он повзрослел, превратился в долговязого подростка, ещё не знающего, как управляться с этими длинными конечностями, неуклюже торчащими из штанин и рукавов, как быть с басовыми нотками, ненароком прорывающимися в уже ломающемся голосе. Он изменился не только внешне. Василёк посерьёзнел, стал рассудительным, в глазах засветился природный ум и интерес к недетским вопросам. Словом, мой сын становился мужчиной. Честно говоря, я едва успевал за этими спонтанными процессами.

Василёк был у меня от первого брака. С Верой мы расписались чуть больше года назад (пятнадцатого июля, если быть точным – в самой середине лета), и в первое время нашей совместной жизни я с трепетом наблюдал, как складываются отношения между моей верной боевой подругой и моим единственным сыном. Опасения были небеспочвенны: новая мама, вытесняющая в сознании ребёнка образ родной матери, всегда вызывает у него настороженность, если не вражду. Особенно, если родная мать чётко запечатлелась в памяти малыша. Дети консервативны в своих привязанностях. Моя первая жена оставила нас, когда Васильку было только полгода – вряд ли он помнил её. Возможно, это сыграло свою роль, но, думаю, всё дело в Вере. Она вошла в нашу жизнь легко, естественно, не пыталась играть роль заботливой матери. Она всегда оставалась сама собой. Уверен, это и стало решающим фактором в их сближении. Они как-то сразу поладили между собой. Дети ведь очень тонко чувствуют фальшь.