— Хватайся, — девчонка непонимающе уставилась на меня, но протянула руку, — да быстрее же, дура! — я дёрнул ее за протянутую руку и как можно сильнее прижал к себе. — А теперь молись….- прошептал на ухо, смотря в глаза приготовившегося к очередному прыжку хищника.

Телепорт. Ноги подогнулись и наши тушки с грохотом и плеском повалились на противоположный берег, частично оказавшись в воде. Получилось! На пару метров ближе задуманного, но и этого вполне достаточно. Лярус вряд ли решится пересекать слишком широкий и бурный водяной поток.

В глазах запрыгали разноцветные букашки, а картинка мира начала бодро уползать вправо. Ещё несколько секунд и откат не заставит себя ждать. Буду беспомощнее придущенного кутёнка.

— Если сдохну, деревня вниз по реке, — только и успел произнести я, — а если нет… кха… надеюсь, кхе-кхе, ты будешь со мной… неееежной, — тело скрутила дикая судорога и наступила благословенная темнота. Когда проснусь будет плохо… очень… если проснусь.

Полина:

Я уже успела забыть, оказывается, как это здорово — просто идти куда-то по совершенно диким, новым местам, где за каждым кустом ожидает что-то незнакомое и интересное.

Рядом с Шоном как-то само собой вернулось то потрясающее чувство безвременья и безопасности, ради которого, собственно, я так любила долгие походы подальше от цивилизации.

Мы просто шли, и постепенно становилось неважно — куда, зачем. как долго… я могла бы так идти хоть всю жизнь. Да, полным полно мелких бытовых неудобств, но я давно научилась довольствоваться тем, что имею. Да, рано или поздно придется выползать из леса к людям… но это потом, не скоро…

И вдруг все разом кончилось. Из густого подлеска прямо мне в глаза глянула… смерть. Здоровенная такая, метра полтора в холке, пушистая, как то самый внезапный северный зверек. Если бы не бешеная, злобная ярость в раскосых янтарных глазах с узким кошачьим зрачком — зверюга бы показалась мне даже красивой.

Но помесь рыси с гиеной не собиралась давать мне налюбоваться, и ее свирепый рык подстегнул гораздо лучше Шоновского пинка.

Вот только убежать в лесу от такой кошечки-гиеночки — это сказки. Я только и успела на бегу подумать — а вдруг… вдруг после того, как это тело умрет, я вернусь домой?

Но у моего спутника были другие планы. Я не успела ничего понять, как меня схватили в охапку, крутанули в воздухе, потом мир полетел кувырком… и вывалил нас в ледяную воду, хорошо, у самого берега. Противоположного…

Пока я ошалело крутила головой и пыталась понять, как этот ненормальный умудрился так колдануть, чтобы еще и меня, антимагичную такую, телепортировать, герой дня вдруг снова поменял свои планы и вознамерился помереть сам.

Едрить-колотить, только этого не хватало! Героин, мать его, самопожертвенный… нет, оставаться наедине с большой кисой и ее зубами мне не хотелось, но и скрюченный труп вместо носатого работодателя меня тоже не устраивал. Ни в каком месте!

Тихо матерясь сквозь зубы, я выволокла скрутившегося в крендель парня на берег. Откуда только силы взялись — птичкой вылетела из ледяной воды с добычей в лапках.

Так… и что теперь с этой добычей делать? Что с ним вообще такое?

Парня знатно скрутило, как от сильной боли в животе. Он подтянул колени к самой груди, обхватил их руками, да еще лбом в эти самые колени уткнулся — даже лица не видно, одни взлохмаченные мокрые патлы во все стороны.

Для начала я попыталась уложить его на одеяло — благо, ехало оно в последнее время в моем рюкзаке. Потом попробовала распрямить… ага, щас. Может он и без сознания, но мышцы напряжены так, что тело больше напоминает каменную статую.

Еще раз злобно высказав вселенной все, что о ней думаю, я выпрямилась и машинально откинула мокрую прядь с лица. Что же делать? И… Так. Это что еще такое?

Прямо с неба на лежащего в отрубе Шона медленно спускалась тонкая черная… вроде как паутина. Слегка перепутанная, состоящая из сотен тоненьких ниточек, которые жадно и как-то мерзко шевелились, словно нащупывая жертву. А из скрюченного в клубок начальства им навстречу потянулся полупрозрачный темный дымок. Ох ты ж еж ты ж!

Паутинки "нащупали" дымок и оживились, стремительно рванувшись вперед. Да хрен вам! Я уже достаточно опомнилась, чтобы с размаху прыгнуть вперед, накрывая несчастного спасателя собой. Чтоб мне лопнуть, если эта дрянь не магическая, а значит дырку от бублика ей, а не комиссарского тела!

И началась… нет, не битва. Паутина была мерзкая, она тонко, почти не больно, но на удивление противно кололась током, рвалась и растворялась под пальцами, и вообще была слабенькая вроде. Но, блин, нескончаемая! Падала и падала с неба, словно где-то там в облаках засел гигантский злокозненный паук, который прял ее с немыслимой скоростью.

В конце концов мне это надоело, и я, растворив в себе особенно плотный клубок нитей, решила взяться за проблему с другого конца. Эту дрянь сюда притягивет Шон и тот дымок, что поднимается у него откуда-то из солнечного сплетения. Значит, надо понять, что оно такое и как это прекратить.

Отмахиваясь от настырных черных обрывков, я все же с неимоверным трудом умудрилась чуть-чуть распрямить скрутившееся в клубок тело. Хм… хм… блин, ничего не вижу, одежда мешает, а тут еще я проворонила пару паутинок и они моментально впились в начальственную куртку. Да ептить! Попытка расправиться с агрессорами плохо кончилась. Для куртки… на месте прорыва образовалась здоровенная прореха — и это в коже! А что будет, если пакость доберется до незащищенного тела?

Эта мысль буквально вдохнула в меня новые силы и новые маты. Так зверски я еще никогда в жизни не ругалась.

Но ведь помогло! Куртка отделалась еще одной дыркой и половиной пуговиц, выдранных с мясом при попытке добраться до источника проблемы. Рубашка отправилась следом за ней, вместе с каким-то слабо мерцающим амулетом, который жутко мне мешал, своими отблесками мешая рассмотреть, откуда берется приманивающий заразу дым. Мне еще хватило выдержки не хвататься за него голыми руками (перчатки я содрала еще в самом начале битвы с небесной дрянью) а стянуть магическую фигню за шнурок, и то через тряпочку.

Блинский блин, все же я была права в своих опасениях — гадский дым струился точно из солнечного сплетения бессознательного парня. Словно сама кожа дымилась. Злобно взрыкнув, я протиснула руку к его животу и накрыла ладонью дымящийся участок.

Уй, мать! Перемать… такое впечатление, словно я сунула конечность в осиное гнездо. Йо-о-о! Да раскудрить твою валентность через медный купорос тридцать три с половиной раза в центр мирового тяготения!

Надеюсь, на мой "жизнерадостный" вопль не прибежит никакая тварь. Нам одной за глаза… Зато этот жуткий вой как метлой вымел окрестности, и через секунду в небе уже не было ни одной черной паутинки. Да и дым из начальственного пуза больше не шел. Вот только… там, где-то в глубине его тела он остался, словно свился в тугой клубок и затих. Не достать теперь, не резать же мужика, чтобы доковыряться до его внутренней проблемы.

Скрюченное тело пару раз вздрогнуло и вдруг расслабилось, задышало спокойно. Я без сил повалилась на одеяло рядом с ним, все еще машинально тиская спасенного спасателя за кубики на прессе, и свободной рукой вытерла пот со лба. Уф-ф…

Все бы ничего, но через пятнадцать минут я почувствовала, что постепенно околеваю от холода. Мы же оба до сих пор мокрые насквозь. Пришлось с кряхтением старой бабки вставать и раздевать все еще бессознательное руководство, стараясь не думать о том, что будет, если он вскорости не очнется.

Раздела догола, сейчас не до гендерных глупостей. Растерла собственными шерстяными носками, укутала во второе, сухое одеяло. Сама разделась, растерлась, развесила наши шмотки по кустам и в одних трусиках (тех самых, с кружавчиками) полезла на привычное место — в начальственные объятья. К черту стеснительность, тут бы согреться!

Честно говоря, я опасалась, что после таких приключений меня просто вырубит, как только перестанет трясти от холода. А засыпать было нельзя. Во-первых, недавнее происшествие убедительно доказало, что здесь все же не безопасно, а во-вторых — мало ли, может паутина опять прилетит по начальственную душу, а я это дело продрыхну.