А происходит то, что страшная болезнь не отступает. Люди мрут, как мухи. Город заперт, деревенские выживают как могут. Такое мрачное место, где царят голод и беззаконие, было в самый раз для Оглана.

Поднялся с лежака, устланного оленьими шкурами. Брякнуло ожерелье на шее. Оглан сделал его из клыков и когтей побежденных волчьих вожаков. Расправил плечи, потянулся и громко завыл. Стая подхватила, даже те ее члены, что были далеко от логова — и тайга наполнилась единым воем могучего братства.

Оглан ощущал себя сильным, как никогда. За прошедшее время трижды становился волком на охоте. Всякий раз это было сложно и больно, но стоило того. Превращаясь в волка, испытывал такой душевный подъем, что казался себе выше деревьев. Звериное тело пылало силой, а когда Оглан снова становился человеком, отдых казался как никогда приятным, а сон — сладким.

Чужой, незнакомый запах пришел по одному из дейярт. Принюхался — но не носом, а волей, через обоняние волка далеко отсюда. Человек. Необычный запах. В этих землях люди пахли по другому. Этот пришел издалека.

— Гор!

Безухий пес подскочил и залаял, поднимая остальных. Оглан набросил одеянье из шкур, перекинул через плечо колчан и лук. Спасибо тому охотнику. Он подарил оружие и Чика. Жаль только, стрел мало. Своими грубыми пальцами Оглан не мог сделать новых.

Мысленно выделил десяток волков, которые пойдут с ним. Всей огромной стае нечего там делать. Человек всего один.

Предвкушал очередное убийство. Запах ужаса. Сегодня не нужен дейярлорис или другой ритуал. Сегодня просто убьет. Может, сделает это быстро, стремительно, чтоб человек едва успел понять. Выброс ужаса — осознание — смерть.

Хотя вряд ли. Оглану нравилось, когда они мучаются.

Идя, чувствовал волнение, но еще и страх. Нет, не страх. Тревогу. Ему снова казалось, будто кто-то смотрит. Вцепился взглядом и держит, не отпускает.

Зарычал и взмахнул руками, прогоняя тревогу, как насекомое. Все это шутки мрака. Его много вокруг, стелется повсюду, как невидимый туман. Тут началась резня, которую боголюбцы звали каким-то там искуплением. Разбитые войска дарминорцев отступали, америйцы и кальдийцы преследовали их. Тут всюду кости, всюду предсмертный ужас и тени погибших. И чем дальше в тайгу, тем больше зла. Оглан пробовал зайти глубже. Набрел на руины замка. В разбитых воротах лежал скелет огромной невиданной птицы. Когда подошел ближе, вокруг замелькали туманные силуэты. Стало холодно, и вдруг раздался шум неистового боя.

Крики на разных языках, вопли ярости и боли, грохот стали. Эти люди давно погибли, их оружие истлело, но тени до сих пор сражались.

Оглан бежал оттуда еще быстрее, чем из Тихого дома. Нет уж. Тревоги, которую испытывал на опушке, вполне хватало. Ужасы глубокой тайги пускай достанутся кому другому.

Воспоминания о страшном замке не помогли беспокойству уйти. Напротив. Оглан снова зарычал и сплюнул.

Снова почуял запах человека, на этот раз своим носом. Велел волкам идти осторожней и тише. Достал и наложил стрелу.

Человек был одет в серо-зеленый плащ и, хотя носил сапоги, шагал почти бесшумно. За спиной у него висел мешок, на поясе — топорик и кинжал. Он что-то жевал и одновременно бормотал себе под нос. Пальцы его постоянно двигались. Оглан даже подумал, не колдун ли этот человек, не творит ли какое заклятье, но нет. Он просто говорил сам с собой.

Вышел и встал у него на пути. Человек не сразу увидел его, а заметив, остановился. Оглан оскалился, показывая стальные клыки. Человек потянул из ножен кинжал. Волки, рыча, окружали его.

— Имя Жаен де Лодье, — сказал человек. — Что вам угодно, друг?

Говорил он тихо и как будто бы грустно. Смотрел отрешенно, словно его мысли были где-то далеко. Оглан чуял страх, но слабый, притупленный. Казалось, что Жаен насмотрелся такого, что волки для него теперь не страшнее зайчат.

— Говоришь, как чужеземец. Откуда ты? — спросил Оглан.

— Энарион. Вы слышать о нас? Остров-страна на юге.

— Остров? Среди моря?

— Да. Хотите, дарю камень со дна моря? Принесет удачу.

— Нет, Оглан не хочет. Заберет сам.

Жаен печально усмехнулся:

— Позвольте мне.

Оглан приказал напасть. Одновременно Жаен что-то бросил на землю и кинулся бежать. Раздался хлопок, и пламенеющий запах ударил в нос каждого волка. А Оглану, благодаря дейярт, досталось вдесятеро больше. Глаза наполнили слезы. Сильный, едкий запах не давал вдохнуть, заткнул обоняние, словно нос и глотку забили тлеющими тряпками. Гор, бывший ближе всех к Жаену, упал и заскулил, царапая морду когтями. Оглан чувствовал его боль, жгучую, как огонь.

Проклятый чужеземец! Тварь!

Послал приказ остальным, всей стае: поймать человека!

Поймать, разорвать на части!

Пусть соберется вся стая

Не смогли его догнать. Упустили! Этот Жаен как-то замаскировал свой запах, и никто не мог его учуять. Спрятался так, что его было не видно и не слышно. Хитрый человек. Несмотря на ярость, Оглан восхищался им. За всю жизнь он оказался вторым, кто смог уйти. Первым был Феррис.

Но хоть стая не смогла найти Жаена, она нашла кое-что другое.

Оглан шел, утирая до сих пор бегущие слезы. Гор топал рядом, постоянно кашляя. Верный Гор, бедняга. Его дважды стошнило, и пасть до сих пор была полна жгучего вкуса — а правый глаз почти перестал видеть. Что за средство, что за жуткий яд бросил иноземец?

Стоянка энарийца, найденная псами, располагалась возле покосившейся башни, покрытой лишаем. Чуть в стороне текла мелкая речушка. Простой человек вряд ли бы заметил логово Жаена. Он умело укрыл его, так что казалось — просто куча валежника.

Оглан с рыком распинал всю маскировку, схватил найденный мешок и вытряхнул на землю. Немного вещей. Во фляге — пойло с резким запахом. Вылил и выбросил флягу в кусты. Несколько пятиугольных монет — отшвырнул их прочь. Локон чьих-то волос втоптал в землю.

Заметил книжицу в кожаной обложке. Взял и открыл. Ничего не понятно. Неудивительно, ведь Оглан знал только две буквы: «а» и «о».

Собрался разорвать книжку на мелкие части, как вдруг застыл. Книга выпала из рук. Ощутил во рту медный вкус. Клеймо на нёбе.

Не мог пошевелить ни шеей, ни даже глазами. Попытался увидеть глазами волков вокруг — но дейярт вылетел из хватки воли, как скользкая рыба из рук.

Слышал шаги за спиной. Они приближались.

— Убейте его! — заревел Оглан. — Убейте!

Волки и даже Гор нерешительно отступали, спрятав хвосты между лап. Оглан почувствовал запах. Это был не Жаен. Раздавался терпкий аромат старости и неизвестных трав.

Закричал:

— Кто ты?!

На миг представилось, что черные монахи нашли его. Сейчас закуют в цепи и отведут обратно в Тихий дом. Снова будут задавать тысячи вопросов, снова будут ковыряться в голове, как ложкой в супе.

Нет уж. Лучше умрет, чем вернется туда.

Но это оказались не монахи.

Древняя, как сам дграт, перед Огланом появилась старуха. Выцветший, сплошь покрытый заплатками балахон покрывал ее маленькое, детское тело. Смуглое, стянутое морщинами лицо, белесые, невидящие глаза. Один зрачок как будто упал и смотрел только вниз. С макушки и висков свисало несколько жалких прядок белых, но не седых волос. При этом осанка старухи была твердой, и шагала она уверенно, без всякой клюки или костыля. Пальцы с толстыми ногтями были сложены в тез.

Гор утробно зарычал. Оглан ощутил мощное движение мрака, и пес затих, прижимая бугорки.

Старуха открыла беззубый рот:

— Как твое имя, сумасшедший?

Зарычал и ответил:

— Отпусти меня, вонючая сука!

— Я и вполовину не так вонюча, как ты, а ведь я старше на много лет.

Хотелось орать, что убьет ее, сломает об колено, как палку, разорвет надвое. Но под воздействием тез предпочел прикусить язык.

— Кого ты ищешь? — спросила она. — Чего ты хочешь здесь?