— Как вам спалось, сир?

Эльтон повернулся. К нему подошел граф Бальдер. От него пахло мылом, на шее висело полотенце.

— Благодарю, милорд, неплохо.

— Кто бы мог подумать, что у монахов здесь есть купель, — граф промокнул козлиную бородку полотенцем. — Искупайтесь, они нагрели вдоволь воды.

— Думаю, мне не помешает помыться, — Эльтон отвернулся, чувствуя, что заливается краской. — Как раненые?

— Один солдат умер в полдень, одному пришлось отнять руку — рана загнила. Дэнтон пока жив.

Эльтон кивнул, глядя, как монах встряхивает мокрое покрывало и вешает его на веревку.

— Все хорошо, сир Лавеллет? Говорят, вы храбро сражались в Баргезаре.

Эльтон повернулся к Бальдеру. Круглое лицо графа выглядело добрым, но холодные глаза почти пугали. Эльтону стало неуютно под этим взглядом. Как будто граф знал о нем что-то, чего он сам не знал.

— Я сделал, что мог.

— Это ведь вы убили главаря свинаров?

— Да.

Он срубил ему голову на полном скаку, и свинары сразу дрогнули. Сражение после этого закончилось быстро.

— Это был мой первый бой, — признался Эльтон.

— Неужели? Тогда вы прекрасно проявили себя. Король должен об этом узнать. Впрочем, скоро узнает. Сир Раддерфорд отправил письмо архиепископу, — Бальдер закрыл глаза и распахнул руки, подставляясь новому порыву ветра, словно впитывая его в себя. — Ах, лотарский ветер. Никто его не любит, но я с детства бегал, подгоняемый им.

— Вы не похожи на лотарца, — сказал Эльтон.

— Я не чистокровный, но мои предки жили здесь еще на заре времен, — Бальдер внимательно посмотрел на Эльтона. — А вы не похожи на энарийца, сир — они, помнится, темноволосы и невысоки ростом. Откуда у вас энарийская фамилия?

— Мой прапрадед был из Энариона. Но я считаю себя америйцем.

— И правильно, — понизив холодный голос, сказал граф. — Ведь все мы, каким бы ни было наше прошлое, живем в Америи и служим ей. Не так ли?

— Безусловно, — согласился Эльтон, хотя не понимал, что кроется за словами Бальдера. — Но Энарион — не часть Америи.

— Как и Лотария когда-то.

— Это было давно.

— Да, и пожалуй, слишком давно.

Уголки рта графа приподнялись. Он хлопнул Эльтона по плечу и сказал:

— Сходите, помойтесь. Потом приходите ужинать. Нам, америйцам, есть о чем поговорить.

После горячей купели и впрямь стало лучше. Эльтон пришел в столовую, когда почти все уже поели и монахи убирали посуду. Кассандра сидела отдельно, без аппетита ковыряясь в тарелке. Брон, Бальдер и какой-то старый монах сидели за одним столом с кружками пива. Старик что-то оживленно рассказывал, а Бронвер кивал и тепло улыбался ему.

Эльтон взял миску бобов и присел рядом с Кассандрой. Она подняла на него мутные, темные глаза и ничего не сказала.

— Как ты?

— Когда мы перешли на «ты»? — буркнула Кассандра.

— Простите, госпожа рыцарь, не хотел вас обидеть.

— Да брось. Теперь можно и на «ты», — она отпихнула тарелку. — Не могу есть. Тошнит от всего.

— Мы теперь в безопасности. Ты выздоровеешь, — Эльтон, напротив, с удовольствием закинул в рот ложку вареных с морковью бобов, сдобренных маслом.

Она посмотрела, как он жует, и ее как будто снова затошнило. Она повела подбородком:

— Ты перестал улыбаться.

— Нечему, — проглотив бобы, сказал Эльтон и откусил черного хлеба.

— Раньше, помнится, тоже не всегда было.

Он предпочел снова наполнить рот бобами и не отвечать. Брон чему-то громко рассмеялся:

— Точно, инквизитор! Я таким пьяным никогда не сражался!

— Лекари говорят, раненые больше не будут умирать, — отворачиваясь от него, пробормотала Кассандра.

— А инквизитор?

Она едва заметно передернула плечами.

— Его приложили к мощам. Монахи отстоят ночное бдение, будут всю ночь молить их о помощи. Лекари тоже сделали, что могли.

— Я обязательно упомяну его в своих молитвах. И попрошу помолиться принцессу. Она не спускалась?

— Нет, монахи отнесли еды ей в келью, — скривилась Кассандра. — Думаю, она не хочет показываться нам.

— Почему?

— Потому что она во всем виновата.

— Она хотела спасти крестьян от орды, только и всего, — нахмурился Эльтон. — В противном случае они опустошили бы все здешние земли.

— Ну да, крестьяне-то выжили, — Кассандра скривилась, как будто хотела сплюнуть. — Плохо быть добрым, если ты наивный. Свинары каждый год набирают силу к осени, а зимой перебивают друг друга, и их почти не слышно до следующей осени. Просто в этот раз их было чересчур много.

— Я не понимаю. Ведь ты принесла клятвы!

— Я и забыла, какой ты благородный рыцарь. Лучше ведь подохнуть с клятвой на устах, чем наслаждаться жизнью, так?

Эльтон промолчал. Перед глазами снова возник постыдный сон.

— В Просвещении сказано: «Кто нарушает слово ради большего блага, прощен будет», — процитировала Кассандра.

— И какое же большее благо в том, чтобы позволить умереть невинным?

— Довести принцессу-целительницу до страдающего Дримгарда — для начала. Сохранить армию для борьбы с Возрождением. А еще в Просвещении сказано: «Кто невинно убиен будет, того приму Я в доме Своем».

— «Если грехи его достойны искупления Моего», — закончил Эльтон цитату.

— Ха! Если им суждено попасть в Небытие, на кой мы вообще старались?

Кассандра встала, покачнувшись, и ушла прочь из комнаты. Бальдер проследил за ней взглядом, а потом махнул Эльтону — мол, давай к нам.

— Познакомьтесь, сир, — когда он подошел, сказал граф. — Брат Теор Кослоу, ныне монах, в прошлом — инквизитор Лотарии и земель Дримгарда.

— Большая честь, — поклонился Эльтон. — Я только что вспомнил, что слышал о вас в детстве. Вы ведь были инквизитором еще до войны с Дар-Минором?

— Не совсем так, — старик прочистил горло. — Я был секретарем. Перо вместо меча, чернила вместо крови. Не зря ведь старую инквизицию теперь называют Бумажной.

— Но вы стали одним из лучших инквизиторов Железной.

— В свое время меня называли лучшим, как и Молларда сейчас, — Кослоу кашлянул. — Мы как раз вспоминали о юности нашего Дэнтона.

Брон что-то буркнул и спрятался в кружке с пивом.

— Тяжелая судьба, — сказал Бальдер. — Бедняга Дэнтон. Так потерять матушку.

— А что случилось с ней?

— Вы не знаете, юный сир? — проскрипел Кослоу. — Дэнтон должен был стать герцогом Лотарии, и даже стал им — на один день. Его мать отравили, и он в страхе написал отречение. Ему тогда было лет десять.

— Кто же посмел сделать такое? — удивился Эльтон.

— Законная вдова его отца, леди Сариса Моллард, — сказал Бальдер, глядя сквозь стол. — Мерзкая была женщина.

— Невероятное совпадение, что ее обвинили в ведьмовстве, — пробубнил Бронвер и подлил себе пива.

— Сам Господь дал Дэнтону шанс отомстить, — кивнул Кослоу. — Это любопытная история, юный Эльтон, вы не слышали?

— Увы, уважаемый брат.

— Тогда слушайте…

Июль 2937 года м.к.

Лотария, герцогство Альдеринг

— Именем инквизиции и Святого Престола, откройте ворота!

Перед поднятым мостом Альдеринга стояла небольшая армия — пятьдесят солдат инквизитора Кослоу, два рыцаря — Дэнтон и Брон — и тридцать гвардейцев под началом Эллиса Бальдера. На стенах стояла лишь пара десятков лучников, но стены эти были высоки.

Тяжелое чувство душило Дэнтона и тянуло вниз, будто камень, привязанный к шее. Он тринадцать лет не был здесь. Почему-то страшно было стучаться в ворота родного замка с мечом в руке.

— Это ты, Дэнтон? — спросила Сариса, и Дэн узнал ее хрипловатый голос. — Я слышала, ты погиб в пути на Восток.

— Вы говорите со мной, — напомнил Кослоу.

— Ах да. И по какому праву вы хотите войти в мой замок? — бросив на Дэна еще один короткий взгляд, сказала герцогиня.

— Мы все расскажем, милая леди, — инквизитор скинул алый капюшон. — Впустите нас. Напоминаю, что противодействие Железной инквизиции карается казнью.