– Мы и сейчас друзья, – ответил Леман. – Вот такие книги надо читать, – сказал он, глядя на Эльзу.

– А что с вами было, когда вы вернулись? – спросила она.

– Вернулись мы только через год. Оборванные, голодные, но счастливые. Нас уже не ждали: никто не думал, что мы выживем. Элинор Васил, его отец, тогда был владыкой Харпы. Он считал, что я плохо влияю на сына, и поспешил отправить меня обратно к Мертвому морю. Это была уже серьезная, подготовленная экспедиция. Со мной поехал эрл Таин и его ученая свита. Я был счастлив, но мне было жаль Эмистана. Отец, конечно, его не отпустил. Я помню, как он плакал в день моего отъезда. Мы поклялись, что обязательно поедем вместе в разрушенные города древней Ухры, но этому не было суждено сбыться. После смерти отца, у Эмистана появилось слишком много других забот.

– Не бывает, чтобы никто не голодал, – думая о своем, сказал Эмистан. – Я видел много миров. Разных – богатых, бедных, и во всех главных городах было полно попрошаек. На турниры собиралась знать, влиятельные эрлы, этионы, я видел даже нескольких владык… Они шли нарядные, в золотых плащах, а рукоятки их мечей сверкали камнями, каким нет цены. За ними шли их сытые слуги; огороженная солдатами толпа, рукоплескала им, и все тянули руки, чтоб коснуться расшитых цветными блестящими нитями одежд. А рядом, в десяти шагах умирали от голода нищие. Они ползали на своих раздутых брюхах, путались в ногах, и просили хлеба. Никто не пошевелил и пальцем, чтоб помочь им. Каждое утро десятки окоченевших тел вывозили на городское кладбище, сваливали в кучу и сжигали. Так было в Адарии, в Схале и у тарийцев… И у вас так же.

– У нас не так! – возразил молчаливый Паттан. Наконец ему выпал шанс похвалить эрла, и тем исправить свою предыдущую ошибку. – Многим не нравится, но мы кормим наших нищих. Эрл Леман не обманывал тебя. Наш добрый эрл пересчитал всех нищих в Харпе. Порой кажется, что о них он печется больше, чем о собственной армии.

– Ты опять болтаешь лишнее! – предупредил его Мальвин.

– Я всего лишь хотел сказать, что эрл дал им кров, еду, и возможность честно трудится, – вдруг вспотев, выпалил Паттан. – Работы много, бродяг и попрошаек у нас нет. – Он вытер пот со лба, пытаясь понять, остался он в седле, или капризный конь снова сбросил его на повороте.

– Так уж и нет? – удивился Эламир. – А если я не хочу трудиться?

– Тех, кто может работать, но не хочет, мы прогоняем . Пусть едут умирать в Адарию или Схалу.

Леман одобрительно покачал головой. У Паттана отлегло.

– За десять лет мы много чего сделали, – сказал Леман.– Наша экономика выросла в пять раз. Худшее что может быть для нас, это война. Она отбросит нас назад. Нам нужно время. Надо укрепить границы Диких земель.

– Вы любите Харпу, – касаясь ворсинок на бритой голове, сказала Акха.

– И вы полюбите, – сказа эрл. – Это Мир равных возможностей. Мир в котором все друг за друга. За Харпу стоит драться, и даже умереть.

Воины по одному отправились спать в свою палатку. Дети тоже пошли к себе. Эрл спустился к реке, вымылся, и вернувшись в лагерь, лег на открытом воздухе, возле костра. Уставший за день он быстро уснул.

Через несколько минут из палатки выкарабкались братья горцы; они привыкли спать под чистым небом, и, приметив, обогретое эрлом местечко, легли рядом.

Потом из палатки высунула свой нос Акха. Она подумала, что если братья захотят украсть лошадь и меч, Лемана надо будет предупредить, и, покачиваясь на нетвердых ногах направилась к ним; скоро Акха прижалась к эрлу с правого бока.

Посреди ночи Леман вдруг почувствовал, что ему тесновато, попробовал пошевелиться, но это было не так просто. Он открыл глаза, приподнял шею, и увидел, что на его груди, животе и ногах лежат сопящие детские головы. Братьев сдвинули к краям. Слева подпирал Эламир, на правом плече спала Мия, прямо на нем, тычась носом в его подбородок, подергивалась во сне Эльза.

Леман снова опустил голову, хотел выбраться, но потом отметил, что вместе все-таки теплее, и уснул быстрее, чем успел подумать, как затекли ноги и спина.

Анва, так назывался Мир, из которого пришла Эльза. Давно исчез народ, который дал этому Миру название. И когда Эльза сказала отцу, что Анва означает: Голубые озера, он не придал этому значения, посчитав детской выдумкой. Анва это мир пустынь, кочующих дюн, оазисов, и огромных впадин – бесконечных безжизненных пространств.

Эльзе было семь лет, когда проснулся огненный бог и стал трясти землю. Рушились дома, башни, завалилась городская стена, а возле самой Эльзы упало старое дерево и больно хлестнуло своими ветвями.

Когда люди пришли в себя, то не поверили своим глазам. Их мир больше не был пустыней: все впадины наполнились чистейшей голубой водой. Невидимые гейзеры выбрасывали ее из под земли, вместе с песком.

«Мир Голубых озер» – вспомнил отец слова своей маленькой дочери. У Эльзы появился дар, которому не было объяснения. Девочка понимала чужие языки, даже языки мертвых народов, читала любые надписи, объясняла значения и происхождение слов.

В ней проснулась безудержная тяга к знаниям. Отец Эльзы был личным телохранителем владыки Кеграха, и у Эльзы появился доступ к его библиотеке. Но это было ни что, по сравнению с тем, что хранилось в подвалах у старого Рурка – главного архивариуса Анвы.

Архивариус был нелюдим, и никого не пускал в свою вотчину. Всю свою жизнь он просидел в темных подвалах, переводя и переписывая старые книги. Эльзе он давал читать только то, что одобрял ее отец. И большинство комнат для нее оставалось под запретом. Но это только разжигало любопытство девочки. Эльза стала приносить Рурку вино из отцовского погреба, и пока он пил его в столовой, открывала запретные комнаты, хватала первую попавшуюся книгу, и прятала ее за пазухой.

Старик быстро догадался о ее проделках, и стал подсовывать на видное место книги прошедшие одобрение влиятельного отца. Скоро и Эльза поняла, что старик не так прост, и стала подольше задерживаться в комнате, и кроме подсунутой книги, прихватывала еще парочку. Но Рурк на то и старший архивариус, чтобы знать где что лежит, и, не говоря Эльзе ни слова, стал принимать контрмеры.

Эльза заметила, что на книгах больше нет пыли, и стали попадаться те, которые она уже читала. «Он попрятал от меня все самое интересное! – решила она. – Это начало войны! – сказала она себе, представляя на себе кожаные отцовские латы и шлем с синим хохолком».

– Почему ты не можешь, как все нормальные дети играть себе в куклы? – спрашивал у нее старик. – Маленькой девочке не место в сырых темных подвалах. Посмотри, как солнечно сегодня.

– Ты просто завидуешь, вот и гонишь меня, – спорила с ним Эльза. – Я могу читать книги, которые не можешь прочесть даже ты. У меня дар, и он хочет, чтобы я его использовала.

– В конце концов ты найдешь книгу, которая наполнит твое сердце отчаянием. Ты разочаруешься и возненавидишь жизнь.

– Я читаю много книг, но понимаю не все. Я еще маленькая, и до конца дочитываю только те, где есть любовь. Разве любовь может разочаровать?

– Как раз она и разочаровывает, – отвечал Рурк.

На все запретные комнаты старик повесил замки, а на следующий день, он появился на работе только к обеду: кто-то повесил замок на входную дверь его дома, и соседи мучились полдня чтобы его спилить.

Рурк стал бесцеремонно обыскивать Эльзу, и отбирать книги, каждый раз, когда она собиралась уходить. Как-то раз придя домой он обнаружил, что кто-то накидал ему в открытое окно с десяток ужей. Ужей поймали, но скользкие гадины снились ему всю ночь и наутро Рурк пришел с уставшими красными глазами.

Рурк не стал жаловаться отцу Эльзы. «Это, – решил он, – наша личная дуэль». С тех пор старик не оставлял девочку ни на минуту. Как только она приходила, он привязывал ее руку к своей и заставлял читать рядом с собой, в надежде, что ей в конце концов это надоест и она перестанет приходить.