— Пешком? На Корусанте никуда не добраться пешком, — произнес Люк, нажимая на кнопку «вниз». — Готов поспорить, что на этой планете нет земли.
— Ты думаешь, что все здания сходятся в центре? — спросил Крикс.
— Возможно.
Двери лифта с шипением открылись, открывая их взорам чистый белый тротуар.
— Думаю, еще рано судить, — сказал Крикс, выходя. — Это самый богатый район Галактики. Конечно же, у них должны быть улицы.
Люк подошел к Криксу и осмотрелся.
— Где дворец? — спросила Вал, присоединяясь к ним. — Я совсем не ориентируюсь.
— Там, — произнес Люк, указывая влево. — Пойдемте.
Они успели сделать несколько шагов, до того как заметили группу штурмовиков, направляющихся в их сторону. Дети быстро развернулись, однако со спины к ним приближался еще один.
Люк собирался предпринять попытку бегства, но Крикс придержал его.
— Спокойно, Люк. Они откроют огонь — это не стоит твоей жизни.
— Предъявите документы, — сказал один из штурмовиков. — Это касается всех.
Люк нервно сглотнул, уставившись на безликую маску. Он уже сомневался в правоте Крикса.
Комментарий к Глава 3. Корусант
Дорогие читатели, ждем ваших комментариев)
========== Глава 4. Родственные души ==========
По прошествии трех долгих нудных дней Вейдеру стало невыносимо скучно. Одно дело приезжать сюда, чтобы уладить личные дела или обдумать стратегию, и совсем другое — находиться в вынужденном уединении, в котором он совсем не нуждался.
Он всего-то убил одного никчемного политика. Вряд ли это можно назвать серьезным преступлением. Поначалу, когда он присоединился к учителю, тот радовался убийствам и всячески его поощрял. А теперь, какую награду он получил, используя навыки, которым его с гордостью научили?
Эта мысль его здорово разозлила, но он не пытался успокоиться. Ситхи черпают силу из гнева, и если он хочет излечиться и принести мир в галактику, то нуждается в каждой капле гнева, которую может собрать.
На четвертый день, после обеда, он отправился прогуляться. Его убежище находилось в центре острова, который помимо этого служил обиталищем для враждебной и опасной фауны. Даже вода была ядовита для всех, кроме приспособившихся к ней форм жизни. Вейдер знал, что убежище было построено здесь, чтобы обеспечить уединение своему первому жильцу, но он также видел связь между местной природой и ситхскими методами достижения целей.
На вершине пищевой цепочки, неоспоримо, находились чудовищные твари, которых первые исследователи планеты окрестили «горгульями». Ясно, что ситхи, жившие здесь прежде, получали удовольствие от явной жестокости этих существ, поскольку дневники были полны упоминаний об их стремлении убивать. В одном отрывке, который особенно врезался Вейдеру в память, описывалось свидетельство очевидца о родителе и отпрыске, что дрались насмерть. В случае успеха ребенок пожирал собственного родителя. Вейдер с трудом понимал, как при такой агрессии они вообще ухитрялись выращивать потомство.
Не сложно было заметить тут связь с ситхами. Те тоже были могущественными существами и достигали своих целей агрессивными методами. Одно неверное движение также приводило к сражению друг с другом насмерть. Но в то же время учитель должен был тренировать ученика, а ученик — учиться у него, так что подобных противостояний лучше было избегать. В его собственном случае он восхищался тем, что его учитель сделал и продолжал делать для галактики. Служить ему было честью. Так что он решил оставаться здесь и дальше, несмотря на скуку.
Вейдер остановился на вершине подъема, созерцая вид. С запада на горизонте виднелись зубчатые очертания другого острова. Вокруг его вершин мельтешили точки, ветер доносил слабые крики. Должно быть, у горгулий наступил брачный период, потому что только в это время они охотились днем. Голодные детеныши, прибавлявшие в весе за день в три раза, вынуждали их идти на отчаянные меры. Настолько отчаянные, что ему самому приходилось быть настороже.
Вейдер невольно удивлялся иронии родительской судьбы, пока возвращался в убежище. Горгульи — яркий тому пример. Они день и ночь отдавали себя без остатка, чтобы накормить требовательных отпрысков, тех самых, что, не исключено, убьют их в будущем. Даже неразумные звери должны бы заметить серьезный дисбаланс в их отношениях. И все же они продолжали это делать. Но даже их положение не могло сравниться с положением разумных обитателей планеты Убесса. Самцы умирали через час после оплодотворения самок, а те в свою очередь умирали, отложив яйца.
Тогда почему люди находили отцовство и материнство привлекательным? Все казалось таким нелогичным и все же… где-то в глубинах его разума притаилось угасшее воспоминание.
— Эни… я беременна.
Вейдер остановился и сердито потряс головой. Все это глупость и слабость… та личность давно ушла, та жизнь ушла… «Энакина» не существовало. А ребенок умер вместе с ней.
Раздавшийся поблизости вой заставил его забыть о своей боли и приготовить световой меч.
Обойдя скалу, он увидел встревоженное существо. То была исцарапанная и истекающая кровью зеленокожая горгулья. Хищная морская птица атаковала ее раз за разом, а тварь крутилась и вертелась, ведя безнадежный бой, чтобы отогнать птицу. Одно из крыльев горгульи беспомощно повисло, видимо, тоже поврежденное.
Было как-то унизительно видеть, что это могущественное существо повержено кем-то вчетверо меньше. Вейдер удивился, почему горгулья не спрячется. Может, крыло и было сломано, но лапы выглядели здоровыми. Вместо этого существо удерживало позицию, становясь все слабее. Похоже, у птицы сегодня вечером будет настоящее пиршество. Вейдер уже собирался уйти и позволить природе делать свое дело, когда любопытство вынудило его обернуться в последний раз. Было что-то странное в поведении горгульи.
По случайности взгляд Вейдера упал в верном направлении, и головоломка сложилась. Среди красноватых камней притаился детеныш гаргульи, длиной едва ли с его руку. Итак, погибающее существо оказалось матерью, защищающей потомство. Это объясняло ее иррациональное поведение. Вейдер шагнул вперед, чтобы убедиться, что все и впрямь так, и птица с существом не просто дерутся за обед.
Его движение привлекло внимание птицы, которая громко вскрикнула и улетела в небеса. В следующую секунду горгулья также заметила его присутствие и бросилась на него. Вейдер держал световой меч наготове, но в последнюю минуту существо развернулось, очевидно, не желая удаляться от детеныша.
Крыло волочилось за ним по земле, бока раздувались от прерывистого дыхания. Вейдер не удивился, когда тварь, вконец обессилев, упала. К завтрашнему дню от них ничего не останется.
Он обошел животное, заинтересовавшись детенышем. Не каждому выпадал шанс увидеть детеныша горгульи вблизи. Говоря начистоту, он, вероятно, был первым.
Детеныш заинтересовался им не меньше. Завидев его, он издал пронзительный крик и выполз из убежища. Его крылья еще были в зачаточном состоянии, но он быстро махал ими взад-вперед.
Вейдер поднял его, удивляясь, какой он легкий. Трудно было представить, что скоро это создание превратится в такое же чудище, как его умирающий родитель.
Увидев мать, малыш издал скрежещущий плач. Вейдер положил детеныша на землю. Тот подполз к телу матери, продолжая извергать отчаянные вопли.
Вейдер почувствовал, как что-то поднимается в его душе. Он понимал чувства детеныша, несмотря на физические различия между ними. Он все еще помнил тот ужасный день, когда стоял над телом матери, не в силах принять ее смерть. Энакин исчез… давно исчез… но гнев и ненависть остались. Они останутся навсегда. Теперь они часть него.
Более низкий вой вырвал его из мучительных воспоминаний, и он с удивлением обнаружил, что взрослая горгулья смогла поднять голову.
Значит, она еще не умерла.
Еще одно знакомое состояние. Его тело было таким слабым и израненным, что просто не могло удерживать в себе душу, и все же отказывалось сдаваться. Он застрял в плену сломанной, разрушенной оболочки.
