— Мисс Старк!

Видимо, я всё-таки не услышала первые удары в дверь. Не удивлюсь, если пропустила ещё несколько. Слушать срывавшийся голос всегда уравновешенной Энн было слишком странно вместе с нервным отрывистым стуком. Казалось, она буквально сдирала кожу с костяшек пальцев.

— Мисс Старк!

Наверное, дверь всё-таки не стоило захлопывать. Так же, как и делать множество других бесполезных вещей, но сил дотянуться до задвижки банально не хватало. Все последние запасы энергии истратились на отчаянный бег от самой себя.

От своего Прошлого.

Где значился теперь и Терри.

— Мисс Старк! Я вас очень прошу! Откройте, пожалуйста!!!

Анна срывалась. Это было слышно по её охрипшему голосу. Она не переставала долбиться в дверь, вновь предпринимая попытки добраться до меня и моей ванны.

Меньше всего меня тогда мог смутить факт отсутствия на мне одежды, поэтому забравшись на бортик, я отодвинула задвижку назад, попутно толкая дверь, чтобы распахнуть в первую очередь перед Энн собственные внутренности.

Опустившись обратно, я рефлекторно сжалась, пытаясь притянуть как можно ближе к себе тощие костлявые ноги.

«Спрятаться…»

«Забиться…»

«Уйти под воду…»

Вот что крутилось на тот момент в моей голове.

Когда до меня наконец-то дошло, что в ванной комнате я не одна, то пытаться переписать завалявшийся в недрах больного сознания абсолютно бездарный сценарий местного спившегося божка, не смог бы ни один даже самый закоренелый атеист, презирающий обычный среднестатистический фатум.

Анна стояла на бортике встроенной в пол ванны, полностью экипированная в типичную униформу нашего дома. К моему большому удивлению, именно её никогда не уродовало это скучное синее платье, которое в последнее время девушка носила с какой-то нескрываемой гордостью, будто на ней был надет как минимум мундир Советской армии или что-то ещё в том же духе.

— Что ты, чёрт возьми, сейчас делаешь?!

Прокричать эту гневную фразу я успела буквально за мгновение до того, как Энн зашла в воду и, встав на колени, накрыла меня собой, позволяя сжимать себя за намокшую спину.

Комментарий к Глава 14

*Джордж Гордон Байрон «Ода к Наполеону Бонапарту».

========== Глава 15 ==========

Чтобы не только выжить, но ещё и что-то получить в награду от этого мира, нужно уметь вертеться. Эту простую истину Дамианос* понял ещё будучи ребёнком и непоколебимо следовал ей при достижении своих целей.

В отличие от многих, находившихся в самом большом и величавом здании Южной Оливии, доме Безымянной Госпожи, рабом он никогда не был, но и до статуса знатного человека также не дотягивал.

Дамианос привлекался здесь в качестве вольнорабочего, выполняя обязанности секретаря и главного советника хозяйки, наводя при этом страх на остальных свободных прислужников, слышавших о нём много нелицеприятных вещей.

Но в то же время те, кто попадал под его очарование и мягкую, всегда приветливую улыбку, не могли сказать ни одного плохого слова о своём благодетеле, которого они автоматически получали в его лице.

Так как рабам в этом доме приходилось очень несладко, то человек, который мог достать два лишних одеяла или, например, целую связку восковых свечей, по умолчанию становился благодетелем и верным другом.

Правда, мало кто знал, что не только пищевые запасы, но и дополнительные удары плетьми очень многие получали также благодаря его стараниям и каждодневным докладам. Потому что намного проще было втереться в чуждую для себя среду в качестве положительного лица, а не отрицательного персонажа, через которого явственно проглядывал бы главный подстрекатель и наушник.

В последнее время Дамианосу не давала покоя мысль о его шатком положении в доме после прибытия новой партии рабов. Судя по поведению госпожи, она нашла себе новую фаворитку в лице светловолосой девушки, которая теперь практически ежеминутно находилась рядом с ней.

Раньше Безымянная Госпожа особо не обращала внимания на нужды своих невольниц, неизменно заковывая девушек на ночь в колодки, даже несмотря на то что за дверьми, ведущими в покои женщины, всегда стояли стражники. Этой же владелица дома разрешала спокойно засыпать в своих ногах без всяческих средств, ограничивающих передвижение рабыни.

Так как Дамианос принадлежал к числу людей, приближённых к верхушке власти, он, безусловно, знал намного больше любого обывателя. И эти знания никакой уверенности в завтрашнем дне в него не вселяли, потому как до недавнего времени только он являлся единственным, кому была оказана честь ублажать даму в маске как равноправному партнёру.

Теперь же честолюбивого секретаря, владеющего практически всеми тайнами в доме, сгоняла с пьедестала какая-то иноземная девчонка, позволяющая себе абсолютно никак не реагировать на милости, щедро дарованные ей их прекрасной госпожой.

Безусловно, гордячку следовало проучить, а ещё лучше совсем извести. И у него в голове уже имелся хитрый план, который по подсчётам мужчины обязательно должен был сработать, потому что Дамианос прекрасно видел, какими глазами девушка смотрела на наёмных работников, не имевших настолько короткого поводка, как у неё.

Оставалось лишь раздобыть хороший яд, для того чтобы начать устранение более счастливой (по его уразумению) соперницы. Дамианос не сомневался насчёт того, что в общем раскладе не произойдёт никаких существенных изменений, даже если одна из рабынь, проживающих в доме, неожиданно исчезнет.

А ещё лучше…

Умрёт насильственной смертью.

***

После гибели Терри переключить внимание мисс Старк на что-либо другое практически не удавалось. Конечно, для всех эта новость стала потрясением. Единственное, что до сих пор смущало меня: почему миссис Горвард в день несчастья запретила кому-либо приближаться к ещё живому тогда Страузеру?

Мне казалось, что я всё-таки смогла бы оказать парню первую помощь без столь нежелательной в таком случае задержки, что произошла в связи с ожиданием приезда врача. Но всё же, кто я такая, чтобы открыто осуждать приказы начальства?

Если дело, конечно же, не касалось бы напрямую Эмилии.

Я не знаю, что именно каждый раз срабатывало во мне, когда я помимо своей воли совершала те или иные поступки, но точно могу сказать, что не стала бы ничего менять, если бы такая возможность мне когда-нибудь представилась.

Долгое время девушка была полностью погружена в себя и свою печаль, крайне редко отвечая на мои вопросы односложно. Чего я только ни делала, пытаясь вывести Эмилию из её депрессивного состояния, но практически ни одна попытка не увенчалась успехом, кроме небольшого разговора на тему реализации творческой личности в современном обществе.

К этой беседе нас подтолкнула оставленная мною в библиотеке книга. Я прекрасно видела, что девушка не только прочла её, но и успела пропустить через себя, искренне пугаясь столь экстремальной, даже с моей точки зрения, концовки.

— Знаешь, чего я боюсь больше всего? — спросила она тогда, напряжённо вглядываясь в потрёпанную обложку.

Ничего не ответив, я внимательно продолжала смотреть на неё, ожидая, когда Эми продолжит говорить.

— Что закончу точно так же, как главный герой.**

Её кривая усмешка становилась всё шире. Мелкие морщинки, собравшиеся вокруг прищуренных глаз, красноречиво говорили о том, как мучительно больно их обладательнице выражать свои чувства и мысли.

— Или того хуже…

Несмотря на то, что девушка так и не договорила свою мысль, я прекрасно поняла, что именно моя хозяйка имела в виду, пристально вглядываясь в фотографию автора*** на фронтисписе.****

Эмилии нужно было найти способ не только высказаться по поводу всего наболевшего у неё внутри, но и попытаться выразить себя как свободолюбивого талантливого художника, отрешённого от мирской суеты и несовершенства этого мира.

— Мне тут подумалось, а что если мы устроим выставку ваших картин?

— Ты совсем с ума сошла?!

С присущей ей импульсивностью Эмилия смотрела на меня как на помешанную, не веря тому, что это именно я рискнула предложить подобную затею.