Мазнул губами по линии подбородка, подбираясь к губам. Таких поцелуев в ее жизни ещё не было. На разрыв. На грани понимания. Она не должна так реагировать, но предательское тело словно парализовано. Нужно оттолкнуть, остановить. Поднимает руку, но она ложится на грудь и не может больше ничего. В голове яростно стучит «Он предатель!», но тело не реагирует на сигналы мозга. Его тоже накрывает, что ощущается во всем — в движении губ, языка, сжимающих до боли рук.

Щелчок. В кабинет влетает Настя, проносится мимо, закрываясь в уборной. Оттуда странные звуки. Но эти двое почти не слышат ничего, оглушенные своими ощущениями.

Белоснежка приходит в себя, и, только что сжимавшие его, руки отталкивают. Сергей смотрит на нее долгим пронизывающим взглядом и, наконец, выдает:

— Даже не вздумай проделать это с отцом.

Рука сама взлетела в неконтролируемом порыве. Она все-таки сделала это. О чем мечтала еще вчера. Съездила по гладко выбритой физиономии. Аж ладонь горит. Зато на душе разлилось теплое чувство удовлетворения. Надоел уже со своими гадкими намеками.

Их взгляды схлестываются. Его угрожающий, с молниями ещё не утихшей страсти в самой глубине. Ее презрительный, где за льдом прячется попавшая в ловушку нежность, но ему нельзя ее видеть ни в коем случае.

В кабинет возвращается Настя, растерянно переводя взгляд то на одного, на другого. Раскрасневшаяся Белоснежка, со сверкающими от гнева глазами. Князь с ярким пятном на щеке, сжавший зубы так, что желваки ходят ходуном.

— П-простите, — заикаясь, извиняется, затравленно глядя на начальство. — Подкатило. Не знаю что такое. Кто-то нес кофе и от запаха… простите Сергей Анатольевич, Ирина Юрьевна. Я не помешала?

— Нет, Настя, все в порядке. Сергей Анатольевич уже сказал, что хотел, и уходит.

Смерил ее взглядом с головы до ног, на ногах слегка завис.

— Вы меня поняли, Ирина Юрьевна.

Дверь хлопнула чуть более громко, чем нужно. Ира упала в кресло для посетителей, хватаясь за щеки. Что это было?

— Боже, Настя, как же ты вовремя со своим токсикозом.

— С чем? — слабенький голосок подруги.

— С токсикозом разумеется. Поздравляю. Обрадуй сегодня Максимку.

Настя падает в соседнее кресло.

Алек решил зайти перед началом рабочего дня к сестре. Он кое-что вчера придумал — хотел обсудить пока сырую идею.

Сердце кувыркнулось в груди, когда проходил мимо кабинета руководителя рекламного отдела. Сжал зубы до боли — так хотелось заглянуть внутрь.

Дверь открылась и оттуда вышла женщина в возрасте, секретарь, и, поздоровавшись, прошла мимо.

Светлана. Его любовь. Любовь, которая стала проклятьем. Его снежная принцесса — никогда не ответит на чувства. Он уже давно смирился, что никогда не узнает того счастья, что дает взаимность. Между ними слишком большая пропасть. Пытался забыть о ней, но увы, в их семье все однолюбы. Взять хотя бы Белоснежку. Не может завести ни с кем отношения, потому что такая же как он, любит до сих пор своего Князя. Пытается бороться с чувством, но Алек знает — бесполезно. Такие уж они — Орловы. Испытал на себе.

В груди жгучая потребность увидеть Ее. Хоть одним глазком.

Дверь не заперта, даже слегка приоткрыта. В приемной никого. Вошел. Интересно день начинается. Усмехнулся.

Она стояла у окна к нему спиной. Осанка королевская, гордая. Светло-русые волосы лежат идеальными локонами. Он обожал эту идеальность и ненавидел одновременно.

Алек собрал дрожащие пальцы в кулаки. Дурацкое желание подойти сзади, сжать в своих руках и заставить полюбить себя.

Светлана резко повернулась, ее глаза пронзили насквозь. Черт. Тонкая идеальная бровь вопросительно выгнулась — единственная эмоция, которую она себе позволила.

Орлов, может пора уже сделать хоть что-то? Пришло время. Судьба дает шанс. Ты здесь, она рядом. Когда будут более подходящие условия? Если не воспользуешься случаем, никогда себе не простишь.

— Доброе утро. — Кивнула. В глазах настороженность, хотя очень старается скрыть чувства под ноль. — Проходил мимо, решил заглянуть, поздороваться. — Что за банальности? С другими готов болтать без умолку, с той же Настей, например, а с ней всегда теряет дар речи.

— Заглянул? — Сейчас она точно его пошлет, и он пойдет.

— Пообедаешь со мной сегодня? — выругался про себя. Да что ж такое?

— Мы переходили на «ты»?

— Не помнишь? Как же так? С подругами своих сестер всегда на «ты».

Света нахмурилась. Она его не узнала? Серьезно? Не виделись они конечно около года, но не думал, что сильно изменился.

— Алексей Орлов? Извини, не узнала. То есть как-то не сопоставила сразу. Да, ты же все время где-то рядом с этой… своей сестрой.

Алека передернуло от ее тона. Его снежная принцесса, которая крайне редко выражала хоть какие-то чувства, едва не дрожала от гнева.

Он приложил палец к губам и подошел ближе.

— Тшшш. Не стоит так нервничать. Тебя же не нервирует Юля, почему на меня подобная реакция?

Смутилась. Да неужели? Цепная реакция?

— Ты должен меня ненавидеть. — Странный ответ, но честный. Знает, что сделала. Но вряд ли жалеет.

— Поверь, это совсем не так.

Светлана прищурилась. Она готова во второй раз его послать. И Алек сделал, как ему потом казалось, самую большую глупость в своей жизни. Провел костяшками пальцев по ее щеке, слегка задев манящие губы.

— Я зайду в два.

Развернулся и ушел с бешено бьющимся сердцем.

Естественно, в два его никто не думал ждать. Света, похоже, на обед даже не собиралась. Алек плюнул на все: на осторожность, на свои застарелые комплексы. Знал одно — или сейчас или никогда.

— Готова? Идем обедать.

Она резко подняла голову от бумаг. На лице полное равнодушие, хотя он точно знает — удивлена.

— Орлов?

— Я. Так мы идем?

Упрямо поджала губы. Плохо. Может заартачиться из принципа. Но отступить Алек не может. Если только сделать вид.

— Не упрямься, идём, я столик зарезервировал.

Ее глаза вспыхнули, тогда, как на лице не дернулся ни один мускул.

— Орлов, тебе реально заняться не чем? Спешу тебе сообщить — другие люди здесь еще и работают, а не только маются от безделья.

Его предположение верное — маленькая упрямая принцесска. Ничего, еще посмотрим, кто кого.

— Значит, не пойдешь?

Покачала головой и отвернулась, якобы снова занявшись бумагами. Но взгляд не движется по строчкам — ничего она не читает, скорее всего, даже не видит букв. Откуда взялась уверенность, сам не знал.

— Слушай, Орлов, зачем тебе это надо? — огорошила его вопросом. Сама не смотрит в его сторону. — Сестренка попросила? Для чего?

Алек подошел к столу, упершись в него руками, и наклонился близко к ее лицу.

— Может быть, ты мне нравишься…

Она рассмеялась. Громко, неестественно.

— Ты лапшу кому-нибудь другому вешай, красавчик.

Алек ненавидел, когда его так звали, но ей готов позволить все. Пусть она гневается, раздражается, лишь бы не тупое безразличие.

— Не люблю, макаронные изделия, моя красавица. Запомни. Пригодится, когда будешь готовить мне домашний ужин. — Черт! У него получилось! Вывести эту царевну Несмеяну из себя, удивить или даже шокировать. — Так уж и быть, работай, моя прелесть. Свое свидание заберу в субботу. Будь готова к двенадцати. Я заеду. Отказ не принимается.

Погладил ладонью ее лицо, приподнимая за подбородок. Как же хотелось впиться в этот внезапно приоткрывшийся рот, не смотря на яркую помаду. Но усмирил себя, нельзя испортить. Ее глаза затуманились. Нравится? Неужели? Позволил указательному пальцу скользнуть мимолетной лаской. Почувствовал ее выдох. Крышу едва не снесло.

— Какую кухню предпочитаешь?

— Что? — она честно пыталась прийти в себя.

— Французскую, итальянскую, японскую?

— Бразильскую.