Хотя вопрос, на самом деле, популярный. И до смерти мне надоевший. Ох уж эти люди... Им совершенно невозможно объяснить элементарные вещи. Даже сам Ники не любит вспоминать тот эпизод, испытывая, похоже, что-то вроде чувства вины... Мне же было просто-напросто наплевать. Цинично, конечно, и бездушно. Зато честно. Случись то убийство на пару лет раньше, я и вовсе испытала бы мстительную радость. До сих пор помню ту жуткую обиду, когда я окончательно уверилась, что единственное родное мне существо считает меня не более чем досадной обузой. Ну а потом я научилась отвечать равнодушием на равнодушие. И даже не поинтересовалась подробностями. Окочурилась - так окочурилась... Подумаешь, все мы смертны.

   И вот, спрашивается, как всё это объяснить ангельскому питомцу? И нужно ли вообще что-то объяснять? Пожалуй, нет. Решение принято.

   Лейтенант смерил меня задумчивым взглядом.

   - Ну, может, и бестактно... Честно говоря, небольшая потасовка отвлекла бы меня от идиотских мыслей. Насчёт предстоящей операции, и всё такое.

   - Волнуешься? Очень зря. Ты будешь подключен к Рамаасу, и он проследит, чтобы всё прошло как надо.

   - Он будет подключен к реанимационному комплексу, - педантично поправил Хранитель. - И вообще, всю эту процедуру я оцениваю как варварство.

   - Вот сам бы и занялся, - огрызнулась я. - А то только твердишь "варварство, варварство"...

   - И буду твердить. Могу также напомнить, что создатели запретили мне причинять прямой вред разумным существам. А сердце пациента ди Эрна вполне здорово. Никаких показаний для медицинского вмешательства.

   - Ну чего ты брюзжишь? - устало поинтересовалась я. - Это всего лишь услуга. Им хочется суперменства, хотя бы лет на двадцать. Мы предоставляем. Насильно никого не тянем.

   - Я справлюсь, - пообещал лейтенант. - Двадцать лет, говоришь?

   - Да, да, двадцать гарантированных, а дальше как повезёт. У некоторых и до двадцати пяти. И не пытайся мне втереть, что ты не знал. В контракте, чёрт побери, это указано совершенно чётко, крупными буквами.

   - Знал, - отмахнулся Мариано. - Я о другом. Что, демоны живут лишь лет двадцать - двадцать пять, а потом подыхают от, как его, "необратимого общесистемного коллапса"?

   - Нет, конечно. Я же не какой-нибудь человечишка, вроде тебя, криво слепленного "по образу и подобию".

   - Зато я, в отличие от некоторых, никогда не комплексовал по поводу своей непохожести, - проницательно парировал он.

   - Вот и прекрасно. А для борьбы с волнением есть методика получше, чем идиотские потасовки, - я поманила его в соседнее помещение: собственно дезинфекторную.

   - Даже боюсь представить, какая именно, - ехидно заметил ди Эрна. - Ты защекочешь меня до потери пульса?

   - О, нет. Я не до такой степени злюка. Ещё идеи?

   - Ну, - он изобразил карикатурно напряжённую работу мысли, - чем может заниматься демоница и человек под одним душем? Сложный вопрос... Особенно учитывая, что душ в медкомплексе бывшего борделя, а демоница - прямой потомок местной обслуги.

   - Не надейся, - прошептала я ему в ухо, - даже и не надейся меня разозлить. Ты отлично понял, что у меня на уме.

   Он улыбнулся так нагло-нагло. Но промолчал, и на том спасибо. Я и так поняла, что он имел в виду. Грош цена моим разглагольствованиям насчёт "подразумеваемых пунктов" и "оторванных яиц"... Да, грош. Это знает он, это знаю я, и, похоже, это знают все в системе... Ну и плевать. Решение принято.

   Из-под душа мы выбрались не скоро, но всё же выбрались. Я даже облачилась в комбинезон с местного склада. Прорезиненная тряпка омерзительно воняла стерилизацией, но хрен ведь отыщешь тут что-нибудь другое. Ну, хоть с лейтенантом возиться не пришлось. Никакой одежды; на выходе из дезинфекторной его быстренько подхватил серв, и Рамаас принялся закреплять пациента в реанимационном комплексе. Мне оставалось стоять в сторонке и сгорать от нетерпения.

   Впрочем, ждать пришлось не так уж и долго.

   - Готовность?

   - Подтверждаю, - сообщил Рамаас.

   Надёжно зафиксированный Мариано сказать ничего не мог - мешала трубка искусственного дыхания. Но глазами он вращал весьма выразительно.

   - Начали, - объявила я.

   Коготь легко рассёк кожу вдоль лейтенантской грудины.

   - Не ломай ему кость руками, возьми пилу, - прошипел Рамаас.

   - Ненавижу эту жужжалку.

   - Конечно, ведь сращивать грудину из обломков приходится мне, а не тебе, - укоризненно напомнил Хранитель.

   - Ладно-ладно, - я нехотя приняла хирургическую пилу, услужливо поданную сервом.

   После щелчка выключателя лезвие мелко завибрировало. В принципе, у меня уже хватало практики, чтобы аккуратно располовинить грудину этой железкой. Но насколько же приятнее всё делать своими руками, чувствуя, как крошатся кости... Эх, ладно.

   Кость наконец разделилась на две почти равные части, я осторожно раздвинула рёбра, и моему взору предстал лакомый кусочек - пульсирующее сердце, всё ещё неутомимо гоняющее кровь по сосудам. Я осторожно, не торопясь, наслаждаясь предвкушением, поводила кончиком языка по скользкой поверхности органа. М-м...

   - Ранорасширитель, - вклинился Рамаас. - И зажимы.

   - Тьфу на тебя, всё настроение испортил, - вздохнула я. - То, это... Вечно экономишь на клонировании крови. И ведь всё равно она понадобится, подумаешь, литром больше...