– А что стало с Правдиным?

– Большевики почти сразу же обнаружили пропажу двух тел, а установить причину сего казуса было несложно. Правдина расстреляли на месте, а вместе с ним – его старшую дочь и сына, чтобы заменить их телами пропавшие тела княжны и цесаревича. И, дабы не получить затрещину от правящей власти, в Москву было доложено о расстреле всех заключённых без исключения. В ЦК так и не узнали о судьбе двух потомков Петра Великого.

Со стороны Белокаменного во двор хлынул порыв холодного ветра, и полковник Смоленцев зябко поёжился.

– Погодите-погодите, – на Дариора словно сошло озарение, – вы сказали «цесаревич»? Алексей? То есть тот мальчик…

– Он уже не мальчик. Вы, Алексей Михайлович, попали в хаос войны в ещё более раннем возрасте. Да, вы всё правильно поняли: у нас, в штаб-квартире московского приората ордена, проживает Алексей Романов – цесаревич, наследник российского престола.

Признаться, даже оказавшись в прошлом, Дариор удивился не настолько сильно. Тогда он всё ещё надеялся на подвох, а теперь ясно осознавал, что Михаил Андреевич врать не будет.

– Но вы же сказали….

– Помню, – перебил Смоленцев, словно подслушав мысли историка, – что это сын одного именитого человека, расстрелянного большевиками? Я не соврал. Укажите мне хоть на слово моей лжи.

А ведь и правда: полковник ни разу не соврал Дариору, лишь недоговаривал. Так что нерадивый сыщик мог винить только свою слепоту.

– Что происходило в стране дальше, вы в курсе, – продолжал Смоленцев. – В те времена было столько грязи и крови, что нам не хотелось окунать в эту зловонную кашу наследников российского престола. Но теперь – другое дело. Прошло достаточно времени. Как я говорил, народ – тупое животное, и чтобы оно сдвинулось в твою сторону, надо накормить его, потом избить до полусмерти, потом снова накормить. Но прежде всего необходимо дать ему надежду на светлое будущее. Предоставить людям символ честной и беззаботной жизни. Таким символом может стать наш Алексей Романов. Он подходит по всем показателям. Он поведает народу историю о своём чудесном спасении и пообещает людям новую, светлую жизнь. Алексей – бесспорный лидер, люди пойдут за ним. Кроме того, когда придёт время, мы сделаем широкий жест для народа, а именно – женим его на Анне Правдиной.

– На нашей Ане?

– Да, она дочь человека, спасшего цесаревича, единственная выжившая среди всех Правдиных. Она характерная представительница народа, образец простого русского человека. Заключив этот брак, мы не просто выкуем из двух родов один, мы крепкими, неразрывными узами соединим монархию и народ. Так мы покажем людям, что зреет новое государство, где не будет ни знати, ни большевиков. В России будут править два человека: государь, представитель самодержавной власти, и его супруга – представительница народных масс. Такой союз вызовет в людях не только сочувствие, но и активную поддержку. Подкрепляя свою позицию трагичным и красивым прошлым, молодые Романовы разбудят людской омут, который опомнится и сам смоет ненавистных большевиков. Без поддержки народа не удаётся ни одна революция, но мы, видит Бог, получим эту поддержку! Народ поверит в новую форму правления, которая впитает в себя самое лучшее, а именно – силу и стойкость монархии и мудрость народной воли. Верьте: на таком устойчивом плацдарме мы построим государство, которому не страшны ни революции, ни диктатуры!

– И вы действительно верите в это? – не без скептицизма спросил Дариор, выслушав все эти фантазии. – Больно сложный получается план. Утопия.

– Сложность задуманного нас не останавливает. Мы расчищаем плацдарм для восхождения Алексея Романова на престол: устраняем противников, ведём агитационную работу в народе, настраивая его против нынешней власти, и постепенно движемся к великой цели.

– И когда вы собираетесь раскрыть правду о Романовых перед всем миром?

– Большинство ключевых фигур нами уже ликвидировано. Агитационная работа также на стадии завершения. Большинство монархических контрреволюционных организаций докладывают о полной готовности к перевороту. Подготовлена операция по одновременному устранению всей большевистской верхушки.  И, как только мы предъявим России Алексея Романова, участь нынешней власти будет решена. Но необходимо уничтожить группу «Серые». Они неустанно нас преследуют. Им известно о цесаревиче, им известно о наших планах, и они всячески стремятся этому помешать, ведь новая монархия положит конец господству Братства в России. Как только мы покончим с нашими врагами, весть о воскрешении цесаревича Алексея разойдётся по всему миру. И весь мир поддержит нас! Но пока существуют «Серые», жизнь цесаревича в опасности и нельзя рисковать последним, что осталось у России! Поэтому действовать надо быстро. Зато после свершения переворота мы окружим Алексея Николаевича лучшей охраной в мире.

– А как же Анастасия? Что будет с ней?

– После расстрела своей семьи она отказалась от всех прав на престолонаследие и пожелала вступить в орден рядовым членом. Это её право. В конце концов, на престол всегда лучше усадить представителя мужского пола, да и вообще, нам немало льстит одна мысль о том, что в наших рядах имеется представительница столь знатной фамилии. Со всем остальным справится цесаревич Алексей: он станет лицом новой революции, он поведёт в бой войска, он сядет на престол, он будет править, он поведёт Россию в великое будущее. А великая княжна Анастасия пусть лучше для всех останется мёртвой.

От этих слов Дариору стало грустно. Ещё час назад он препирался с Анастасией Николаевной, но сейчас, после этого прочувственного рассказа, понимал, что она достойна лучшей участи. Вероятно, его эмоции отразились на лице, ибо Смоленцев встал и крепко взял историка за плечи.

– Она сама выбрала жизненный путь, – сказал он, серьёзно глядя в глаза Дариора, – да, она не станет императрицей. К её двору не будут приезжать посольства далёких государств и чванные посланники со всего мира. Но за ней не будут охотиться наёмные убийцы, ей не придётся жить за тремя рядами охраны, гулять в саду под тщательным присмотром императорских стрелков, ездить в бронированном автомобиле и даже засыпать в присутствии телохранителей. Поверьте: будь я на её месте – я бы сделал тот же выбор.

Смоленцев привычно задымил сигарой и продолжал шамкающим голосом:

– Расстрел семьи – трагедия всей её жизни. Глупо винить в этом лишь вашего отца, но она недолго искала виновных. Видите ли, люди, нажавшие на курок, лишь выполняли приказ. А Миша мог спасти жизни её родных, но не сумел. Каждый человек на своём пути совершает ошибки. Но у человека есть честь и достоинство. Так что и вы не осуждайте своего отца заранее. Он был великим человеком, но умер слишком рано. И поэтому Анастасия Николаевна переложила его вину на вас. Вы скажете, это глупо, опрометчиво? Безусловно. Но не судите и её. Что ж, теперь вы знаете правду. Что с вами, Алексей Михайлович?! – Дариор открыл глаза и увидел, что Смоленцев трясёт его за плечо. – Как вы себя чувствуете?

– Уже хорошо, – слабо отозвался Дариор. Голова кружилась, кровь стучала в висках. Похоже, рано историк решил подняться на ноги.

– Ну хватит разговоров! Сейчас вам пора отдыхать, и не смейте больше падать в обморок, как припадочная барышня! Начинается ключевой момент нашей чёртовой эпопеи, и у меня каждый боец на счету! Вы обязаны быть в строю, понятно?

– Так точно, – вяло ответил Дариор.

– Ну и славно, – уже мягче сказал Смоленцев, – а теперь, с вашего позволения, давайте вернёмся домой. Время ужина, однако. А Венцеславич как раз раздобыл для нас превосходной астраханской икорки. Всё-таки и от этого прохвоста порой бывает прок.

Слава Всевышнему, Дариору стало гораздо лучше. Он больше не лежал в полуобморочном состоянии, ел за четверых и даже мог пройтись по комнате. В его организме явно происходили кардинальные изменения в лучшую сторону. А что самое главное – его уже не тянуло в XIV век, и он всё меньше вспоминал об Элизе. Собрав волю в кулак, он запретил себе даже думать о ней и отгонял любые воспоминания о своих трагических приключениях в ином мире. Слова Ани Правдиной заметно помогали. Дариор стремительно поправлялся.