В первых двух продолговатых ящиках оказались шесть превосходных пятизарядных винтовок калибра 7,62 с избыточным запасом патронов для каждой. В последней коробке покоилась груда дымовых шашек, представляющих собой картонные цилиндры, наполненные антраценовой смесью и бертолетовой солью.

– Что ж, Сытин неплохо потрудился, – признал Михаил Андреевич, проверяя затвор одной из винтовок, – будет ему Париж, будет. Но не сейчас. Сначала нужно выиграть эту войну.

Весь остаток дня до намеченного срока шли бурные приготовления. Полковник и надворный советник склонились над картой, тщательно прорабатывая план. В это время Унглик и Семён собирали пожитки госпитальеров и относили их в сани. Анастасия Николаевна и Аня кропотливо убирали какие бы то ни было следы пребывания в квартире иоаннитов, а цесаревич Алексей и Мортен монотонно заряжали винтовки и раскладывали дымовые шашки.

Банвилю и Дариору, в свою очередь, тоже нашлась работа: они подготавливали и упаковывали медикаменты и перевязочные средства, дабы в нежелательном случае оказать помощь раненым.

– Как думаете: они пригодятся? – спросил Банвиль, кивая на груду бинтов.

– Надеюсь, что нашим врагам, – хмуро отозвался Дариор.

Приготовления шли неторопясь и со знанием дела. К шести часам всё было готово, а сбор был назначен в восемь. Ровно в семь тридцать Смоленцев собрал всех в гостиной, чтобы сказать последнее напутствие.

– Друзья, – начал он сильным, воодушевлённым голосом, – мы давно ждали этот день. Тот день, когда наш враг, наконец, будет уничтожен! Сегодня мы сделаем огромный шаг к нашей победе!

Внезапно в гостиную вошёл надворный советник. Его лицо пылало, глаза покраснели, а мокрые волосы прилипли ко лбу. Сделав пару шагов, Василевский оступился и упал в кресло.

Иоанниты тотчас кинулись к нему.

– Что с ним? – взволнованно спросил Михаил Андреевич.

Семён склонился над надворным советником, пощупал пульс, положил руку на его лоб.

– Сильный жар, – объявил бывший филёр, – он заболел.

– Этого ещё не хватало! – простонал полковник.

– Ерунда, Михаил Андреевич, – поспешно уверил начальника Василевский, – я в полном порядке!

Он попытался встать, но тут же болезненно схватился за голову и вновь оказался в кресле.

Семён торопливо заварил и подал ему чай, а Анастасия Николаевна – какие-то порошки в белых бумажках. Пока надворный советник расслабленно хлебал горячий напиток, Смоленцев подошёл к Дариору.

– Скверно, – вполголоса произнёс он. – Я лишился бойца, и какого бойца! Теперь мы в трудном положении, и я всерьёз подумываю: не отменить ли операцию? Пятеро стрелков против целой банды – не самый лучший расклад.

– Думаете, он не сможет стрелять? – спросил Дариор.

– Посмотрите на него: он даже встать не сможет! Чёрт возьми, а ведь ещё полчаса назад всё было прекрасно!

– Странно, господа, но это очень похоже на «испанку»… – взволнованно, сказал подошедший Семен.

Василевский в бессильной злобе пытался подняться, но неизменно падал, не в силах устоять на ватных ногах. Аня и княжна тщетно пытались утихомирить его.

– Полноте, батенька, – вмешался Смоленцев, подходя к больному, – сегодняшняя операция пройдёт без вас.

– Простите меня, Михаил Андреевич! – несчастно просипел Василевский.

Смоленцев нагнулся над ним и крепко взял за плечи:

– Ну будет, будет, вы ни в чём не виноваты. И хватит об этом! Сядете в сани к Семёну, и он отвезёт вас к Сытину.

– Михаил Андреевич, – возразил Семён, – мои сани небольшие, вы сами знаете. Больше четырёх человек не влезут. Надворный советник лишний.

– Значит, я пойду с вами на дело, и место в санях освободится! – с надеждой воскликнул цесаревич.

– И речи об этом быть не может! – категорически отрезал Смоленцев.

Самый компромиссный вариант предложил сам Василевский:

– Давайте сделаем так. Я останусь здесь, а вы, когда закончите, отправите за мной сани.

– Верно, – согласился полковник. – А теперь – в путь. Мы и так уже запаздываем!

На улице уже ждали двое саней, запряжённых хорошими лошадьми. В те, что поменьше, сели Семён, Анастасия Николаевна, Аня и Алексей Николаевич, а в другие – головные – поместились полковник, Дариор, французы и Унглик.

Скрипнул снег, фыркнули лошади, и сначала плавно, а потом всё быстрее и быстрее сани покатили по вечерней улице. Прохожие попадались нечасто – погода была слишком морозная.

– Потеря Василевского ставит под угрозу всё дело, – заговорил Михаил Андреевич, когда сани проехали Хитровскую площадь.

– Не могу понять: как он мог так быстро заболеть?! – отозвался с козел Унглик. – Плохой знак.

Вот проскочили Петропавловский и запетляли в косых извилистых переулках.

– Сколько врагов нам противостоит? – спросил Мортен, проверяя боёк своего револьвера.

– Понятия не имею, – хмуро сказал полковник, – но уж точно больше десятка.

А Дариор, щурясь под порывами русской вьюги, думал не о количестве врагов и даже не о самой операции. Все его мысли сейчас занимал таинственный надворный советник. Во-первых, что-то уж слишком внезапно он заболел, а во-вторых, слишком уж переигрывал, изображая слабость. Что с ним? Струсил перед операцией? Исключено. У Василевского множество недостатков, но в чём – в чём, а уж в трусости его упрекнуть нельзя.

И тогда мысли Дариора повернули в другое русло. Откуда Бист Вилах знал о местоположении квартиры иоаннитов? Как он сумел похитить динамит? И откуда он знал, что Дариор заявится в дом Фуркада? Варианта два: либо Бист Вилах сам находится в числе иоаннитов, либо имеет среди них осведомителя. Второе более вероятно. Хотя…

Саня Бандикут говорил, что маньяк обожает изъясняться рифмами – просто жить без этого не может. Кажется, такая склонность замечалась и за Василевским. Да неужели?

На перекрёстке кони остановились. Сани с Романовыми повернули налево, а сани с французами – направо.

– Ни пуха ни пера! – с сердцем вскричал Семён.

– К чёрту! К чёрту езжайте отсюда, пока не началось! – закричал в ответ Смоленцев.

Цесаревич, его будущая невеста и княжна прощально помахали руками и тронулись. Вскоре их сани скрылись за поворотом. Унглик тоже хотел было хлестнуть лошадей, но Дариор неожиданно вскрикнул:

– Стойте! Мне нужно вернуться!

Все находившиеся в санях недоумённо воззрились на него.

– Зачем? – ошарашенно воскликнул Смоленцев.

Дариор ещё не был уверен насчёт Василевского, а потому принялся нести чистейшую околесицу:

– Я забыл свой оберег! Оберег, с которым не привык расставаться! Господа! – обратился он к французам. – Помните, я рассказывал вам про свой амулет?

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.