Вот че он туда поперся?

Так-так, – думает Нут и откидывается на спинку стула.

Так-так, – думает кот и встает на клавиатуру.

Нут прогоняет зверя и пишет:

– Привет.

Ответа нет и через десять минут. И через час. Сколько не обновляй страницу. Скорее сам обновишься. Кожа слезет – останется только змея.

Злости.

Блуждания по чрезмерной Лериной открытости в соцсетях почти подводят Нута под монастырь и под блуд.

Через два часа терпение, которого и так – с грош, лопается окончательно, и он отправляет:

– Ответь мне. Где-нибудь. Что-нибудь.

Че те, блядь, трудно, что ли?

Это Нут отправляет только после того, как выбесившись, обходит полгорода. Надо сказать, расстояние – притупляет ум и страсти, в голове все укладывается в кашу из недосыпа, усталости и наебита.

Да. Недо

ебита тоже хватает.

Еще бы топор и сливочное масло.

Рисовать не тянет совсем.

Вообще никаких мыслей в голове нет.

Только злость, раздражение, неуверенность.

Но злости, конечно, больше всего.

Нут злится на всё. Мир в целом и мир в частности.

На стол.

Сука.

На кота.

– Пшел вон.

Однако, ему никак не удается превратить злость в рефлексию. Стол стоит, кот сидит. «Из окна видна даль». Последний взмахивает нервно хвостом, и рожа у него очень уж наглая.

– Вот че, ты вылупился?

Кот прикрывает глаза, имея в виду, конечно: пошел ты на хер, презренный человечишко.

Ближе к ночи приходит:

– Привет.

В телефон.

Нут так радуется, что всё сразу прощает.

– Че делаешь?

Но злость, оказывается, прямо пропорциональна длине временного отрезка, с которым приходит (считай не приходит) ответ: чем дольше – тем страшнее.

– Репетирую.

– Что?

Где? С КЕМ?

– По учебе.

А-а. Ну живите пока.

– Может увидимся?

– Сейчас не могу. Завтра экзамен. Я тебе напишу.

Мы вам позвоним.

– Все хорошо?

– Да.

Нут думает: вот что такое «да»? В этих губах. Во что превращается согласие у него во рту? В две буквы, случайно склеенные слюной? Не в том порядке.

========== aqua minerale ==========

«один курьер огромное солнце по городу нёс

одежда горела на нём

и ночь стала днём рядом с ним

зима стала летом

но все отводили глаза от такого подарка

даже через очки чересчур ярко

сверкал его странный груз

он не трус

дворами шагал и как будто не замечал боли

скорее всего, его так научили в школе

самое главное – сила воли

помни, главное – сила воли

остальное – на вкус»

Лера не написал.

Нут подумал-подумал:

да и хуй с тобой, золотая рыбка.

Дважды не предлагаю.

В этом месяце.

Какое сегодня? Тридцатое?

Гордость дороже. И вообще, где-то еще имеется.

Пока.

Прокатили тебя, касатик, живи без плавника.

На репетицию он приходит, глубоко опоздав и еще глубже – залившись. Водярой, которая душевно сохранилась с тех пор, как никто ею не воспользовался.

– Приве-е-т, – сильно растягивая гласные, здоровается с ним Пепси, – ты, как бы за хрена приперся, если в такое говно?

– Весне дорогу.

Выдает Нут только конец ассоциации – уточнять лень, трудно и смысл стараться?

Он бахается на замусоленный просиженный диван. Отныне – ближайший его соратник, друг, товарищ и родственник.

Лера смотрит на него. Нут жопой чует, что смотрит.

Смотри, че? Не сотрешь.

И поднимает руку, демонстрируя всю мощь своей дикой приязни. Потом засыпает. Под звуки музыки. Так хорошо. И спокойно.

Просыпается совсем один. Никого нет.

Темно. И

прекрасно.

Спасибо, друзья мои. Как это благородно. Оставить меня здесь, самим спастись.

Нут садится посередине дивана. Руки засунуты в карманы. Пустые. Точно: пачку он скурил еще где-то там, во вчерашнем дне. Достает зажигалку, щелкает огоньком. Уютный миленький комочек света вспыхивает в темноте комнаты, заполненной силуэтами инструментов. Такое чувство, что раньше они были живыми, а теперь выброс вулканического пепла всех немного того.

Прекратил.

«Когда я отпою и отыграю…».

Охота пить и орать. Орать, правда, нереально влом. А вот ради воды он, пожалуй, встал бы. Даже жалко. Такой потенциал, а не растратишь.

Вдруг открывается дверь. На пороге появляется кто-то вместе с лучом света. С мечом. Нут жмурится.

– Блядь.

– Салют.

Баклан прилетел зачем-то.

– Ты зачем здесь?

Спрашивает Баклан у Нута, которого непостижимость вопроса отправляет куда-то в космос, к началу мироздания. Такие ответы на пороге не валяются, вообще-то, они где-то в истоке лежат.

– Лера тебе воды просил передать.

– Передай ему, что он – коза драная, и пусть сам свою воду пьет.

– Ты че бухой? Ну и вонь. Осталось чего?

Нут подходит к Баклану и отнимает у него бутылку, выпивает долгим залпом ровно половину. Спрашивает:

– Вот если она наполовину пуста, это типа, грустнее чем, если она наполовину полна?

– Да без разницы.

Не когда она наполовину в тебе.

========== прятки ==========

«мне не нужно твоей любви

просто станцуй мне на барной стойке»

«почему я теряю дар речи?

что не знал я о девичьем теле?

мою силу бы – в мирные цели

твои ноги – мне бы на плечи»

«мы с дьяволом носим Prada»

«поиграй со мной

нежно, как ты хочешь»

«я иду искать»

Нут выходит на улицу, а там – Свет Божий. Солнце высоко, разматывает катушку на полную мощность – тугие кольца, как лишние метры веревки, лежат на земле, пропекают червей.

Нут идет, размахивая бутылкой, останавливается возле бетонной стены чего-то еще сильно недостроенного, выплескивает на неё воду – темное пятно расползается вниз, словно корнями к земле тянется.

– Яка така любоф?

– Сяка.

Через пятнадцать минут высохнет и исчезнет.