Антирелигиозная выставка в ГТГ (1930 год; авторы экспозиции В. Р. Герценберг и А. С. Галушкина). Икона «Снятие с креста» объединена с двумя картинами светской живописи, обличающими социальное неравенство в царской России (одна из них – картина А. Е. Архипова «Прачки»). Название стенда, подбор произведений искусства и главенствующее место иконы в этой экспозиции служат обвинению церкви в освящении угнетения и увековечивании рабского положения простого народа. Государственная Третьяковская галерея То же идеологическое противодействие признанию иконы произведением искусства и правительственная боязнь ее религиозного содержания видны и в истории создания древнерусского отдела ГТГ. Парадоксально, но факт – иконное собрание Третьяковской галереи было создано при официальном отсутствии отдела древнерусского искусства[153]. Иконы массово поступали в ГТГ, там были специалисты, которые ратовали за создание иконной экспозиции, но политическая и идейная обстановка в стране не позволяла до середины 1930‐х годов формально организовать в структуре галереи самостоятельный отдел, который занимался бы иконами. Только в 1935 году отдел феодализма, где находились иконы, наконец-то стал называться отделом древнерусского искусства. Глава 2. Дебаты о роли иконы в художественной экспозиции В крайне политизированной, идейно накаленной и опасной обстановке конца 1920‐х – первой половины 1930‐х годов признание иконы произведением искусства не могло не только восторжествовать на государственном уровне, но и прочно укрепиться в умах советской художественной интеллигенции. Об этом свидетельствуют дебаты о роли иконы в музее, которые развернулись по поводу «опытной комплексной марксистской экспозиции искусства», открытой в Третьяковской галерее. Работа по перестройке галереи «на принципах единственного подлинного научного мировоззрения марксизма-ленинизма» началась в марте 1929 года[154], когда обновленное руководство галереи во главе с М. П. Кристи назначило комиссию по созданию опытной марксистской экспозиции под председательством А. А. Федорова-Давыдова[155]. Первые результаты работы комиссии были представлены в декабре 1930 года открытием марксистской выставки искусства XVIII и первой половины XIX века, подготовленной Н. Н. Коваленской[156]. На основе принципов этой опытной экспозиции затем была проведена реэкспозиция всей галереи. Опытная комплексная марксистская экспозиция в ГТГ. 1930 год. Автор Н. Н. Коваленская. Зал «Расцвет торгового капитала. Искусство консервативно-феодальной группы» (верхнее фото). Зал «Разложение феодализма» (нижнее фото). Государственная Третьяковская галерея Новая развеска материала следовала марксистской теории смены социально-экономических формаций, в соответствии с чем экспозиция была разбита на три основных отдела: искусство феодализма, капитализма и переходного периода от капитализма к коммунизму. Эти основные отделы затем дробились на подотделы по этапам развития формаций. Так, в отделе феодализма, где экспонировались иконы, были подотделы искусства древнего феодализма (XI–XVI вв.) и искусства феодально-крепостнической эпохи (с XVII в. до отмены крепостного права). В соответствии с теорией Маркса о классовой борьбе как движущей силе исторического процесса внутри каждого этапа материал был представлен «по борющимся классовым стилям». По мнению авторов экспозиции, феодально-крепостническая эпоха, например, породила художников крепостнической верхушки, художников обуржуазившегося среднего дворянства и художников буржуазии. Так марксистские новаторы пытались показать, что искусство классово.
Дабы посетители лучше поняли диалектику развития искусства и его классовую сущность, экспозиция была перегружена этикетажем – плакатами и стендами, больше похожими на стенгазеты-агитки. На дверях, ведущих в залы, висели стеклянные таблички с характеристикой соответствующей социально-экономической формации или ее этапов, в залах – таблички с характеристикой данного классового художественного стиля, на стендах-вертушках размещался более детальный анализ этого стиля с цитатами, а для освещения эпох особого накала классовой борьбы в проходах и коридорах были вывешены стенды с цифрами и иллюстрациями. Тяжеловесный этикетаж порой заслонял саму живопись, бил в глаза. Как выразился один из современников, «висит стенгазета, окрашенная в красный цвет, и прямо прет на вас»[157]. Только «в запасе», где нет этикетажа, и отдохнул, сетовал Грабарь[158]. Поскольку задача состояла в том, чтобы показать развитие искусства на фоне исторической эпохи, в залах были выставлены предметы быта того времени – мебель, часы, произведения декоративного искусства, что, по мнению авторов, придавало экспозиции комплексный характер. В отличие от Эрмитажа, однако, Третьяковская галерея не обладала достаточным материалом для создания антуража эпох, поэтому, судя по сохранившимся фотографиям[159] и отзывам современников, случайные разрозненные предметы в залах галереи выглядели убого. По словам Грабаря, из‐за этой пресловутой комплексности создавалось впечатление в лучшем случае бытового музея, а в худшем – антикварной лавки[160]. Не лишне сказать, что в этикетаже властвовал разоблачающий классовый подход, в котором феодализм мог быть только крепостническим, капитализм – разбойничьим, а художники, большинство которых относилось отнюдь не к низшему сословию, – прихвостнями властей предержащих. Крайне идеологизированный классовый подход в марксистских экспозициях был чреват вопиющим противоречием: будучи художественной галереей, Третьяковка должна была показать лучшее, что создали художники той или иной эпохи, и вместе с тем классовая непримиримость обязывала клеймить этих художников как прислужников разбойников-крепостников, мракобесов-попов и загнивающего капитала, по словам Грабаря, низводя их до степени продажных рабов. Художник А. Г. Тышлер так выразил это противоречие: Запомнил одну надпись в отделе икон: феодально-разбойничий. Я подумал, что, предположим, рабочая экскурсия прочтет эту этикетку, а перед вами стоит икона. Получается абсолютный разрыв в образах и во всем впечатлении. Может быть можно подобрать иконы, где эта феодально-разбойничья эпоха была бы более выражена?[161] Показ икон был перегружен атеистическими лозунгами, похожими на стенгазеты-агитки. Тяжеловесный этикетаж заслонял саму живопись, бил в глаза. Антирелигиозная выставка в Третьяковской галерее. 1930 год. Авторы экспозиции В. Р. Герценберг и А. С. Галушкина. Государственная Третьяковская галерея В архиве Наркомпроса сохранились стенограммы двух обсуждений марксистской комплексной экспозиции Третьяковской галереи, в том числе совещания художников у М. С. Эпштейна[162] в Наркомпросе от 25 декабря 1931 года и дискуссии у наркома просвещения А. С. Бубнова, которая началась 27 января 1933 года, продолжалась 2 и 8 февраля и, возможно, длилась бы и того дольше, если бы нарком не попросил закончить дебаты. На совещаниях были представители Третьяковской галереи – А. А. Вольтер, который в то время исполнял обязанности директора[163], его заместитель М. П. Кристи, главные «виновники» события Федоров-Давыдов и Коваленская, а также большая группа художников[164] и, разумеется, представители райкома партии и пролетариата – шефов Третьяковской галереи. вернутьсяЭтот парадокс хорошо иллюстрирует статья Е. В. Гладышевой. Автор использует название «отдел древнерусского искусства», но при этом оговаривается, что «отдел временно преобразован в секцию искусства эпохи феодализма» (1932–1933), что отдел «назывался тогда» (1935) отделом феодализма. Не отдел, а призрак. Хотя вопрос о создании отдела древнерусского искусства в ГТГ поднимался с начала 1928 года и Наркомпрос формально одобрил эту идею в 1929 году, Гладышева пишет, что «в некоторых галерейских документах желаемое выдавалось за действительное и подобные структуры отмечались как одобренные Музейным отделом Наркомпроса и подлежащие организации в самое ближайшее время или даже уже существующие, что не соответствовало реальной ситуации» (Гладышева Е. В. Указ. соч. С. 497). вернутьсяПопытки реэкспозиции в ГТГ предпринимались и ранее, но они не носили политико-идеологического характера. Первой после смерти Третьякова стала экспозиция Грабаря 1913 года, которая вызвала бурю возмущения в художественной среде, так как нарушала волю основателя галереи о сохранении существовавшей при его жизни развески. В отличие от первоначальной развески Третьякова, в которой практически не было никакой системы, Грабарь развесил произведения искусства в порядке исторической последовательности деятельности художников. Первая попытка реэкспозиции в советское время предпринята летом 1928 года Н. Г. Машковцевым. В основе был тот же хронологический принцип, что и у Грабаря. Но по мнению советских идеологов, хронологического показа было недостаточно, так как сам по себе он не выявлял закономерностей исторического процесса, а значит, не был «подлинно научным» с марксистской точки зрения. вернутьсяАлексей Александрович Федоров-Давыдов (1900–1969) – советский искусствовед, автор книг по истории русского и советского искусства, член-корреспондент Академии художеств СССР (с 1958), заслуженный деятель искусств РСФСР (с 1960). Родился в Москве в семье детского писателя и просветителя Александра Федорова-Давыдова (1875–1936). С 1919 по 1923 год – студент Казанского университета. С 1927 по 1931 год преподавал в Московском государственном университете. С 1929 по 1934 год работал в ГТГ в должности зав. отделом нового русского искусства, сменив на этом посту Абрама Эфроса. В 1931 году отдел, которым руководил Федоров-Давыдов, преобразован в «группу искусства эпохи капитализма», которая разработала концепцию новой марксистской комплексной экспозиции. Из-за обвинений в «вульгарно-социологическом подходе к искусству» в апреле 1934 года Федоров-Давыдов был вынужден уйти из ГТГ. С 1934 по 1944 год преподавал в Московском текстильном институте и был зав. научно-исследовательским сектором ВГИКа, а в 1943–1944 годах – профессором ВГИКа. С 1944 года преподавал в МГУ, где с 1948 года был зав. кафедрой истории русского искусства (до 1944 года этой кафедрой руководил Михаил Алпатов, а с 1944 по 1947 год – Игорь Грабарь). Во многом благодаря Федорову-Давыдову в 1950 году искусствоведческое отделение переведено с филологического на исторический факультет МГУ. С 1960 года кафедра, которой он заведовал, стала называться кафедрой истории русского и советского искусства. Член КПСС с 1946 года. вернутьсяЭта женщина удостоилась упоминания в Большой советской энциклопедии: «Коваленская Наталья Николаевна (1892–1969), советский историк искусства, доктор искусствоведения (1945). Член КПСС с 1945. Окончила Высшие (Бестужевские) женские курсы (1912) и аспирантуру при Российской ассоциации научно-исследовательских институтов общественных наук (РАНИОН, 1929). Сотрудник Третьяковской галереи (1929–35). В 20‐е гг. разрабатывала методику музейного дела вместе с А. В. Бакушинским. Преподавала в МГУ (до 1955). В ряде фундаментальных монографий стремилась дать марксистско-ленинскую трактовку ключевых проблем русских пластических искусств 18 – 1-й половины 19 вв.». Детали биографии Коваленской узнаем из статьи Е. В. Гладышевой: «Родилась в дворянской семье. В совершенстве знала французский и немецкий языки. До революции училась в школе живописи К. Ю. Юона, изучала историю искусства в Италии и Германии. И после революции продолжала изучать искусствознание, в частности, в семинаре Анисимова по древнерусскому искусству (1922–1923). В ГТГ Коваленская была заведующей „группой разложения феодализма“ (1931), а с 1932 года возглавляла секцию феодализма, где находились иконы, а также отдел живописи XVIII – первой половины XIX вв. (1935). После того как подготовленная ее стараниями марксистская экспозиция подверглась жесткой критике, а составленный ею путеводитель было рекомендовано изъять из библиотек, подала заявление об уходе. В 1935 году ушла из ГТГ» (Гладышева Е. В. Указ. соч. С. 520, сн. 146). Видимо, Коваленская искренне старалась быть полезной новому советскому строю. Рожденная и воспитанная в дореволюционном обществе, она, в отличие, например, от Анисимова, приняла идеологию марксизма и старалась применить ее в искусствознании. вернутьсяГАРФ. Ф. 2307. Оп. 18. Д. 33. Л. 68 об. вернутьсяГрабарь критиковал, но не мог полностью отвергнуть новую экспозицию ГТГ, ведь речь шла о марксистском подходе. Он нашел компромисс, назвав экспозицию «попыткой, во многом неудачной, но смелой и весьма своевременной». Для нейтрализации Грабаря А. А. Вольтер собрал критические публикации 1913 года об экспозиции самого Грабаря (ГАРФ. Ф. 2307. Оп. 18. Д. 31. Л. 50). вернутьсяГАРФ. Ф. 2307. Оп. 18. Д. 33. Л. 146. А. М. Эфрос описал свои впечатления от марксистской экспозиции: «ГТГ воссоздала историю „черных стен“ в отношении истории русской живописи. Вы смотрите иконы. Там есть этикетка „феодально-разбойничий“ – гадюка. Вы идете к Кончаловскому. Написано „диктатура промышленной буржуазии“ – гадюка. Может ли иначе рассуждать массовый зритель? – Не может. Конечно, гадюка. Каждый день массы читают газеты и знают, что „буржуазный“ – это не объективное понятие, а социально-политическая характеристика. Разъясните, почему нам нужны иконы, если вы вывешиваете такой этикетаж» (ГАРФ. Ф. 2307. Оп. 18. Д. 33. Л. 39). вернутьсяМоисей Соломонович Эпштейн (1890–1938). Во время описываемых событий был замнаркома просвещения РСФСР. В 1933 году возглавил управление начальных и средних школ. Показательно, что дискуссия о новой экспозиции ГТГ прошла именно у Эпштейна, который занимался вопросами идейно-политического образования, а не вопросами искусства. вернутьсяВольтер Алексей Александрович (1889–1973) – художник, искусствовед, автор работ о советском искусстве и музееведении (Дневник Орешникова. Кн. 2. С. 640). Кристи был директором ГТГ с ноября 1928 по 1933 год и с 1934 по октябрь 1937 года. В промежутке между этими назначениями обязанности директора выполнял Вольтер, Кристи был его заместителем (Гладышева Е. В. Указ. соч. С. 497, сн. 12). вернутьсяПолного списка участников дискуссий нет. В прениях участвовали: Грабарь, Былинин, Перельман, Николай Котов, Варшавский, Дугачева, Некрасов, Богородский, Кравченко, Котляр, Эфрос и др. Они представляли Союз советских художников и Всесоюзную ассоциацию работников науки и техники для содействия социалистическому строительству в СССР (ВАРНИТСО – общественная организация, существовавшая в СССР с 1928 по 1939 год) (ГАРФ. Ф. 2307. Оп. 16. Д. 35; Оп. 18. Д. 33). |
