— Леголас, с тобой всё в порядке? — выдернул его из омута тревожных мыслей взволнованный голос Келейдура. — Тебе больно? Ты ужасно выглядишь! Ты такой бледный… и худой! Кожа да кости!

Леголас устало покачал головой.

— Да, я в курсе. Я просто… немного устал. А ещё мой эльфёнок взбунтовался не на шутку. Думаю, он станет великим воином. Совсем, как его папаша! — и с улыбкой добавил:

— Я не о себе, конечно. Воин из меня получился никудышный.

— Ну я бы так не сказал… — довольно ухмыльнулся Келейдур, представив себе эту картину воочию. — Ты прокусил легендарному убийце балрога руку!

Взглянув на младшего братишку, корчившегося от боли в кресле, Келейдур раздражённо тряхнул головой и прорычал:

— Это глупость какая-то! Ты устал! Ложись в кровать. В ней и шесть эльфов без проблем поместятся! Уж для нас двоих места в ней точно хватит!

Леголас удивлённо вздёрнул бровь, но усталость победила гордость и уязвлённое самолюбие, и оба брата в итоге оказались в кровати. Правда, Леголас благоразумно постарался разместиться как можно дальше от брата. Юноша не знал, было ли это долгожданное перемирие, или всё вернётся на круги своя, когда Келейдур проснётся завтра утром.

— Кел, можно тебя кое о чём спросить?

— Ммм?

— Ты знал, что я родился… с дефектом?

— Почему ты спрашиваешь?

— Ada… Трандуил вот знал. Он даже нисколечко не удивился, когда я рассказал ему о беременности. Поэтому он от меня избавился? Потому что я выродок?

— Лас… Пойми, аdar всего лишь хотел защитить тебя, и потому отправил в чащу. Он думал, что там для тебя будет безопаснее всего. Но, как выяснилось, на войне нет безопасных мест. Всё должно было быть совершенно иначе! Adar обручил бы тебя с достойным эльфом, когда тебе исполнилось бы лет эдак сто. Хотя, зная его, скорее уж тысяча…

— Вы сговорились, что ли?! Я вам что, — племенная кобылка?! Вы меня не собирались спросить, чего я хочу!!! Я хотел быть воином, как ты и Трандуил! Я не хотел этого. Всего этого! — взвился Леголас. Немного поостыв, он подозрительно покосился на старшего брата:

— А вы с Галуроном такие же, как я, Кел? Они ведь тебя… тоже…

— Нет, Лас… Мне вообще-то больше эльфийки по душе. А Галурона, похоже, секс вообще не интересует, — с ухмылкой добавил Келейдур и тяжело вздохнул. — Мы с Галуроном родились без этого дефекта, малыш. Иногда такие, как ты, появляются в нашем роду. Это что-то типа семейного проклятия. Я не знаю, откуда оно взялось, и почему ты родился таким… хорошеньким.

— Перестань издеваться, Кел! — обиженно насупился Леголас и еле слышно прошептал:

— Келейдур, расскажи мне правду, пожалуйста. Аda так ненавидит меня, потому что я убил нашу nana?

— Что?!

— Ну, не думаю, что он ненавидит меня за то, что я родился уродцем. Я ведь в этом не виноват. И я не стал бы любить своего эльфёнка меньше, если бы он родился таким же, как я. Хоть я и не пожелал бы ему такой участи… — печально вздохнул Леголас.

— Кто вбил тебе в голову эту чушь?! — воскликнул Келейдур.

— Галурон… Он сказал, что nana покончила с собой из-за меня, — пролепетал Леголас.

— Вот ведь напыщенный самодовольный кусок дерьма! — прорычал Келейдур. — Это неправда! Ты был младенцем, когда она погибла! Ты не виноват в её смерти, Лас! Наша nana… оступилась и упала в пропасть…

— Тогда почему он ненавидит меня? — всхлипнул Леголас. — Что я ему сдела-а-ал…

— Он не ненавидит тебя, глупыш!.. Просто… ты очень похож на неё… на нашу nana, — печально улыбнулся Келейдур и добавил про себя:

— «И Элвира…».

Леголас горько всхлипнул и сдвинул бровки домиком. Что-то в этой истории явно не клеилось… Но на размышления времени не было. Малыш снова больно пнул его ножкой в живот, и юноша устало заворчал. И в этот самый миг, когда Леголас уже готов был начать волком выть на луну, он почувствовал, как брат придвинулся к нему вплотную, и от неожиданности даже вздрогнул. Леголас заглянул Келейдуру в глаза, ожидая увидеть в них ненависть или презрение, но они смотрели на него с нежностью и теплотой.

— Можно мне?.. — тихо спросил Келейдур. У Леголаса челюсть отвисла от такого поворота событий, и он просто кивнул. Брат с любопытством погладил его по животу и задумчиво промурлыкал себе под нос:

— Это как минимум странно, видеть тебя вот таким. Ты сам ещё совсем эльфёнок…

Леголас закатил глаза. Решив, что спорить со старшим братом бесполезно, он просто взял его руку в свою и положил её себе на бок. Келейдур, почувствовав головку малыша под ладонью, изумлённо прошептал:

— Это?..

Леголас кивнул:

— Да, Кел.

Келейдур вздохнул и нежно погладил младшего братишку по волосам.

— Это странно… и удивительно… и неправильно… Лас, мне очень жаль, что тебе пришлось пройти через всё это. Мне так жаль, малыш. Если бы я только мог повернуть время вспять.

— Ты ничего не смог бы сделать. Глорфиндел — лучший воин во всём Средиземье, Кел. Он бы тебя убил. И всё равно изнасиловал бы меня. И… ada… Король потерял бы двух сыновей. Это просто случилось, Кел. Ни ты, ни я этого уже не изменим. Надеюсь, мой эльфёнок сможет понять, на что мне пришлось пойти ради него. Надеюсь, он сможет простить меня и не будет презирать за слабость, когда вырастет… — печально вздохнул Леголас и, посмотрев брату в глаза, взмолился:

— Кел, ты ведь знаешь, что наш дядя умер, когда… Я очень боюсь, что не смогу быть с моим сыном рядом, чтобы заботиться о нём. Келейдур, я не хочу, чтобы мой эльфёнок рос без семьи. Так же, как я. Это очень тяжело, когда у тебя нет родителей. Я знаю, что мне уже ничего хорошего в этой жизни не светит, сам виноват. Но хотя бы забери малыша… Пожалуйста, Кел!

— Лас… — хрипло прошептал Кел, обнял младшего братишку и нежно поцеловал в лоб. — Элронд — лучший целитель в Средиземье, а твой Нолдо носится с тобой, как с писаной торбой… Ты — слишком ценный трофей, чтобы они позволили тебе умереть, глупый. Валар, как же я ненавижу этого подонка, будь он проклят! — зарычал Келейдур, как раненый зверь. Неконтролируемая ярость досталась ему в наследство от Трандуила. — Я не могу забрать даже тебя, не говоря уже о малыше, Лас. Глорфиндел не позволит забрать его сына, а отец… Трандуил не признает эльфёнка, зачатого от Нолдо, — Келейдур тяжело вздохнул и закрыл глаза. Что сказать мальчишке, обречённому жить в кошмаре наяву? Что сказать эльфёнку, которого ты собственноручно приговорил к смерти… или жизни, что была ещё страшнее смерти? — Валар, я НИЧЕГО не могу сделать! Прости, Листик…

— Всё в порядке. Я понимаю, Кел, — обречённо вздохнул юный Синда. Тишина пролегла между братьями каменной стеной. — Тогда… ты не мог бы просто побыть со мной рядом, пожалуйста. Ты пахнешь домом, а я… Я больше не ни чувствую запаха травы, ни тепла солнца, ни шёпота ветра, ни вкуса еды… Иногда я пытаюсь вспомнить, как пахнет дома, и не могу. Притворись моим старшим братом на одну единственную ночь, а наследным принцем Эрин Гален, который меня ненавидит и презирает, будешь завтра.

— Эльфёнок… — выдохнул Келейдур, едва сдерживая слёзы.

— Пожалуйста, Кел. Даже у приговорённых на смерть есть последнее желание. Я хочу в последний раз побыть со своей семьёй. А ты — единственная семья, которая у меня была. А теперь и тебя нет, — с тихим вздохом прошептал Леголас, потёр кулачками глаза и сладко зевнул. Совсем, как в детстве. Юный принц вымученно улыбнулся брату и добавил:

 — Не переживай. Я никому не расскажу, а Трандуила здесь нет. Я унесу этот секрет с собой в могилу.

— Лас…

— Спи! Ты ведь наверное очень устал, Кел. Засыпай, а я присмотрю за тобой.

— Это я присмотрю за тобой, дурачок. За вами обоими, — грустно улыбнулся Келейдур и добавил про себя: — «Будь проклята эта война!».

В ту ночь маленький принц и его эльфёнок уснули, убаюканные нежными и тёплыми прикосновениями родной руки и успокаивающим голосом брата, который что-то шептал на таком древнем Синдарине, который даже Леголас не знал. И в первый раз за очень долгое время юный принц уснул беспробудным сном и спокойно проспал до утра. Во сне ему привиделся Великий Лес и белоснежный дворец Лесного Короля. Кажется, ему даже приснился его Ada. Вот только он не был грозным и строгим, как обычно. Отец почему-то сидел в кресле у камина, сгорбившись как древний старик, какой-то осунувшийся и измождённый, и шептал ровно те же слова, что и его старший сын, который гладил позор семьи по волосам.