Дворец как будто сошёл с ума — повсюду сновали слуги, доносились встревоженные крики и ржание лошадей. Глорфиндел запретил Леголасу болтаться по дворцу без сопровождения, и потому юноша мог лишь томиться в неведении и терпеливо дожидаться своего лорда в его покоях. Наконец, за ним явился слуга — Глорфиндел приказал ему спуститься в Зал Огня. Леголас одновременно вздохнул с облегчением и содрогнулся от ужаса.

«По крайней мере, Глорфиндел жив… Но что же тогда стало с моим братом?!».

Леголас со всех ног кинулся в Зал Огня, который использовали лишь по большим праздникам и для официальных приёмов, и растерялся — казалось, будто здесь собрался весь Имладрис. Заприметив среди толпы золотую гриву, Леголас бросился к Глорфинделу и уткнулся в широкую грудь, вдохнув знакомый запах пота, мокрой травы, терпкой древесной коры и раскалённого металла.

— Мой лорд! Вы ранены? Что случилось?!

Глорфиндел рассмеялся и обнял растерянного мальчишку за плечи:

— Волновался за меня, малыш? Не бойся, со мной всё в порядке. Я не ранен. Разве что спину ломит от того, что пришлось спать всё это время на сырой земле, да листья в волосах запутались.

— Я вас отмою и расчешу вам волосы, чтобы вы и дальше могли с гордостью носить ваше имя*, — улыбнулся Леголас и прильнул к груди воина. Он безумно скучал по нему все эти четыре дня. Без Глорфиндела он чувствовал себя совершенно потерянным, словно лист, упавший на промозглую землю осенней порой.

— Так это правда! — прошипел знакомый голос. Леголас обернулся и увидел, что в паре шагов от него два воина Нолдор изо всех сил пытаются сдержать его разъярённого старшего брата. — Я не хотел верить слухам! Но ты… Как ты посмел! Грязная шлюшка! — Келейдур выплюнул обвинения ему в лицо.

Без особого труда раскидав по сторонам воинов, он в считанные секунды оказался возле младшего брата и влепил ему пощёчину от всей души. Леголас рухнул на пол, как подкошенный. Юноша даже понять не успел, что произошло, а Глорфиндел уже скрутил его прыткого брата, как барана.

— Тронешь его хоть пальцем, и в тот же миг распрощаешься с жизнью, — прошипел Глорфиндел, в ответ Келейдур наградил его презрительной усмешкой.

— Эта маленькая шлюшка так хорошо раздвигает ножки, что ты готов защищать его от его же семьи, мерзкий Нолдо?

— Я не шлюха! — взвился Леголас. — Келейдур, за что ты ненавидишь меня? Что я тебе сделал? Ты же мой брат!

— Ты больше не брат мне, мелкий гадёныш! Ты больше не часть нашей семьи! Подстилка! Трахайся со своим Нолдо, переспи хоть со всей семейкой Передила* и со всем их поганым войском — мне плевать! Ты больше не принц Эрин Гален, ты перестал им быть в ту секунду, как позволил этому грязному Нолдо прикоснуться к себе, дрянь!

— Но я не позволял… Он изнасиловал меня… — еле слышно пролепетал Леголас.

— И я должен поверить в эту наглую ложь? Если бы он тебя изнасиловал, ты бы умер, маленький лгунишка! Ты липнешь к нему, как мартовская кошка во время течки, я сам это видел! Если этот подонок изнасиловал тебя, то почему я, твой старший брат, впервые об этом слышу?! Почему ты не рассказал об этом отцу?! — прорычал Келейдур.

— Потому что не мог! Он бы убил моего эльфёнка! Он бы сравнял Имладрис с землёй! — прокричал Леголас, пытаясь вырваться из мёртвой хватки Глорфиндела, чтобы добраться до брата. — Что мне оставалось делать?! Он изгнал меня, приставил меч к горлу и грозился убить! Если бы дело было лишь во мне, я бы заполз под какой-нибудь куст и тихо сдох бы там… Но я не мог позволить моему эльфёнку умереть, Кел! И я бы умер, брат, если бы Глорфиндел не принял меня! Мне… некуда было идти!

— О да! Я вижу, чем ты расплачиваешься с ним за великодушие! Валар, ты просто отвратителен! Посмотри на себя, Леголас! Ты славишь дом Элронда, носишь ублюдка Глорфиндела под сердцем, липнешь к нему, как шлюшка из борделя! Отцу следовало бы убить тебя тогда! Перерезать горло и дело с концом! По крайней мере, ты не опозорил бы Эрин Гален и нашу семью на всю Арду!..

— Не смей называть моего сына ублюдком, Келейдур! — прорычал Леголас. — Он и мой сын тоже! И твой племянник! Я буду защищать его до последней капли крови, я перетрахаю всех Нолдор до единого, только чтобы он жил.

Юный принц жалобно всхлипнул и вытер заплаканные глаза рукавом поношенной и слишком большой для него туники.

— Прости меня, пожалуйста, что опозорил тебя, всех вас… Я испугался, что Ada прикажет убить эльфёнка Нолдо, и потому солгал. Это же эльфёнок, Кел, он ни в чём не виноват…

— Я никогда не прощу тебя и не признаю это отродье своим племянником! Так же, как и отец! Как ты можешь защищать ублюдка от Нолдо, который, как ты утверждаешь, тебя изнасиловал?! Ты в своём уме, Леголас?! — прорычал Келейдур.

Синие глаза стали холодными, как лёд. Глубоко вздохнув, наследный принц огласил приговор. На мгновение Леголасу даже показалось, что он слышит не голос Келейдура, а холодный, отстранённый, лишённый всяких эмоций голос Трандуила.

— Мы забудем о тебе! Твой народ и семья больше никогда не произнесут твоё имя и имя твоего выродка вслух! До тех пор, пока наследник из рода Тингола сидит на троне Эрин Гален, ты не переступишь границ Великого Леса! Ты больше не существуешь для своего народа и семьи! Ты умер для нас в тот миг, когда раздвинул ноги перед Глорфинделом! Мы изгоняем тебя, мы отрекаемся от тебя, мы проклинаем тебя. Ты больше не принц, не сын Трандуила, не брат мне и Галурону, у тебя больше нет семьи и нет народа. Теперь ты сам по себе, Леголас. Теперь ты пустое место. Теперь ты лишь то, чем заслушаешь быть, — подстилкой Нолдо.

В Зале Огня воцарилась гробовая тишина. Никогда прежде никого не приговаривали к столь суровому и страшному наказанию. И на то была причина — это было даже хуже, чем быть приговорённым к смерти. Леголаса не просто изгнали — его лишили семьи, имени, прошлого и будущего, племени, дома… Всего. Он перестал существовать. Как будто кто-то всемогущий взял ластик и стёр саму его личность.

Юный принц открыл было рот, чтобы сказать что-то в своё оправдание, но не смог произнести ни слова. Он чувствовал себя так, как будто слова Келейдура пронзили ему сердце. Он чувствовал себя так, как будто уже был мёртв… У него не осталось ничего, ни единой надежды… Презрение, ненависть и унижение — это всё, на что он мог рассчитывать впредь. И то же самое ждало и его малыша.

Леголас принял приговор Короля с поразительной стойкостью и спокойствием. Юный принц не проронил ни единой слезинки. Не у каждого взрослого воина хватило бы стойкости принять такой жестокий приговор с таким мужеством и достоинством.

Младший принц понял низко склонённую голову, положил ладонь на круглый животик, словно защищая малыша от этих ужасных слов, и хрипло прошептал, без капли страха глядя брату прямо в глаза:

— Можете забыть моё имя. Можете вычеркнуть упоминание обо мне из всех летописей Эрин Гален. Можете забыть о самом факте моего существования. Можете ненавидеть меня и моего сына до скончания веков. Можешь даже убить меня, если тебе так хочется, Келейдур… Но знаешь, Кел, я не стану любить тебя от этого меньше. И я не отказался бы от тебя, даже если бы ты продал душу самому Морготу.

Не дожидаясь ответа, Леголас невидящими глазами посмотрел на своего лорда:

— Я хочу уйти. Позвольте мне уйти, мой лорд.

— Я отведу тебя, — вздохнул Глорфиндел и бросил на наследного принца Эрин Гален испепеляющий взгляд. — А когда я вернусь, нам предстоит серьёзный разговор, принц Келейдур.

Леголас так и не увидел слёзы, застывшие в глазах старшего брата, который всё ещё помнил, как рассказывал этому непоседливому мальчишке сказки на ночь, как катал его на плечах по дворцу, как втайне от отца учил его стрелять из лука… Эльфёнку, который даже не достиг совершеннолетия и которому он только что вынес самый страшный приговор за всю историю Арды. Смерть была бы милосерднее.

Комментарий к Глава 18. Приговор, страшнее смерти *Глорфиндел – златовласый в переводе с Синдарина.