Комментарий к Глава 12. Приём ada = папа
roch-neth = жеребёнок
pen-neth =дитя
cenithach = ты будешь кричать
Coelio nin, ascar, cenithach! = Поверь мне, дикарь, ты будешь кричать!
====== Глава 13. Боль и наслаждение ======
Оказавшись снаружи, Глорфиндел грубо толкнул Анэстеля к перилам — хрупкий юноша оказался в ловушке между холодным металлом и разгорячённым телом взбешённого воина Первой Эпохи.
— Всё ещё не боишься, pen-neth? — мрачно прошипел ему на ухо Глорфиндел. — А следовало бы… За твою дерзость я выпорю тебя так, что твои вопли услышит весь дворец. Молчишь? Что ж, посмотрим, на сколько тебя хватит, малыш Синда…
Разъярённый мужчина схватил Анэстеля за тунику, — тонкая ткань затрещала по швам — юноша охнул, когда холодный ветер коснулся его кожи. Но Глорфиндел ещё не закончил: с неприкрытым раздражением он развязал завязки на штанах перепуганного насмерть мальчишки и грубо сдёрнул их с него, обнажая белоснежные ягодицы.
— Такая красивая бледная кожа… Интересно, как она будет выглядеть, когда я разукрашу её красными рубцами, — промурлыкал воин мальчишке на ушко, наслаждаясь тем, как тот содрогнулся от ужаса. — А теперь наклонись вперёд и сожми перила. Попробуешь сбежать или дёрнуться, выпорю так, что месяц сидеть не сможешь.
Сгорая от стыда и едва сдерживая рыдания, Анэстель подчинился.
«Он собирается наказать меня прямо здесь, где любой желающий может на это полюбоваться… Им достаточно просто выйти на балкон, чтобы насладиться моим унижением. Все, кто сейчас прогуливаются в саду, тоже это увидят. Не говоря уже о том, что все гости в банкетном зале, услышат мои крики. Нет, проклятый Нолдо! Я не стану кричать. Я не доставлю тебе удовольствие, которое ты так страстно желаешь. Я буду храбрым! Я не навлеку позор на свой народ… На свою семью… Снова… Я не буду кричать!».
И всё же…
Когда на Анэстеля обрушился первый удар, он чуть не завизжал от боли. Это было безумно больно, хуже, чем всё, что ему доводилось испытать за его короткую жизнь! Как будто языки пламени прикасались к коже, выжигая на ней клеймо .
«Больно, так больно…».
Второй удар убедил его в том, что сдерживать рыдания он не сможет, как бы сильно ни старался. Юный эльф так крепко вцепился в перила, что холодный металл впечатался в нежную кожу, оставив на ней красные полосы. Удары сыпались на юношу без остановки — языки пламени кружились в безумном танце, обжигая кожу и выводя на ней замысловатые узоры… Где-то на задворках сознания промелькнула мысль: — «Интересно, а Глорфинделу было так же больно, когда он сражался с балрогом, сгорая в его пламени?». Но когда легендарный убийца слуги Моргота стал хлестать его ремнём наотмашь, все мысли вмиг испарились.
Глорфиндел мрачно улыбался. Тонкий кожаный ремешок скользнул между пальцев мужчины, а затем снова с оттяжкой опустился на бледные ягодицы парнишки. Воин с наслаждением впитывал звуки, что были для него слаще любой музыки, — сдавленные отчаянные рыдания. Он был зол, он был в ярости. И всё же нужно отдать мальчишке должное. Смелость юного Синда вызывала восхищение — ему было очень больно, но упрямец стиснул зубки и молчал.
«Значит молчишь, roch-neth… Хорошо. Это не надолго. Я заставлю тебя кричать!».
Ремень снова разрезал воздух и обрушился на ягодицы с удвоенной силой.
— Cano! — приказал строгий голос, в котором уже отчётливо проскальзывали нотки раздражения. — Cano an nin!
Но мальчишка бы на редкость упрямым созданием…
Лишь когда тренированная рука ударила в полную силу, Анэстель сдался… Пронзительный отчаянный вопль разрезал тишину ночи, вторя звукам музыки, доносившейся из зала. Как только юноша смирился с наказанием и закричал, ремень тут же упал на землю — неконтролируемая ярость, что двигала рукой Глорфиндела, испарилась столь же внезапно, как и появилась.
— Достаточно с тебя, дикарь? Ты усвоил урок? — нежно спросил Глорфиндел, стирая слёзы с дрожавших щёк мальчишки. Не в силах стоять на ногах, юноша беспомощно повис на мужчине и разрыдался. — Тише, roch-neth, — успокаивал его Глорфиндел. — Я больше не злюсь на тебя, всё закончилось.
— Простите. Мне жаль, — рыдал Анэстель на широкой груди мужчины, повторяя эти слова, как мантру, пока воин нежно гладил его по спине. Когда рыдания стихли и сменились жалобными всхлипываниями, Глорфиндел подался вперёд, чтобы юноша смог почувствовать, как он возбуждён.
— Чувствуешь, как я хочу тебя? — промурлыкал мужчина. — Ты так красиво страдаешь, что даже я не могу устоять!
Анэстель задрожал, как листочек на ветру, но не отстранился.
— Тогда возьмите меня, мой лорд, — хрипло прошептал блондин.
— Я это обязательно сделаю, малыш… Но не сейчас, позже. А сейчас я хочу почувствовать твой ротик на моём члене. Я знаю, ты никогда не делал этого раньше, но ты ведь хочешь доставить мне удовольствие, мой дикарь? — Глорфиндел нежно, но беспрекословно отлепил пальцы юноши от своей туники, и заставил его опуститься на колени.
— Да, мой лорд, — тихо ответил юный эльф. Дрожащими пальчиками он развязывал завязки на штанах статного воина, желая лишь того, чтобы Глорфиндел был нежен с ним, ласкал его, сжимал в объятиях и больше никогда не злился на него…
Справившись с завязками, Анэстель на минуту замешкался и, зажмурившись, прижался щекой к бедру мужчины, вдыхая его запах. Запах возбуждения и желания. А затем робко поцеловал огромный член у основания. Глорфиндел тихо застонал, и этот гортанный эротичный звук придал юноше уверенности — Анэстель проложил дорожку губами и языком к головке члена, с которой стекали маленькие капельки жемчужной смазки.
— Да, очень хорошо… — задыхаясь, стонал Глорфиндел, и Анэстель почувствовал невероятную гордость от того, что может доставить удовольствие этому сильному опытному мужчине. Он обхватил губами головку толстого члена и начал сосать её, с удивлением отметив её горьковато-терпкий вкус. В порыве страсти Глорфиндел намотал белоснежные волосы мальчишки на кулак и притянул ближе, заставляя того принять горячую плоть глубже. Но, учитывая впечатляющие размеры достоинства Глорфиндела, Анэстель был на это просто не способен, поэтому он продолжил ласкать головку члена, массируя ствол руками.
Мужчина томно застонал — у Анэстеля не было опыта в таких ласках, но его рот был горячим и нежным. К тому же, воин был готов кончить ещё тогда, когда ремень впервые коснулся белоснежной кожи мальчишки. Честно говоря, во время порки он еле сдерживался, но когда Анэстель снова принялся дразнить головку его члена своим маленьким дерзким язычком, Глорфиндел сдался. Впившись пальцами в белоснежные волосы, он разрядился в нежный ротик с громким рыком.
Анэстель же изумлённо взвизгнул, почувствовав, как огромный член в его горле, казалось, стал ещё больше, а затем начал пульсировать и извергаться горячей лавой. Юноша попытался проглотить её, но спермы было так много, что он поперхнулся и инстинктивно отстранился, отчего пара капелек жемчужно-белой жидкости упала с дрожавших губ на мраморный пол. Сильные руки снова схватили его за волосы и ткнули носом в пол, как нашкодившего щенка, приказывая убрать за собой.
И юноша подчинился. Он облизывал холодные каменные плиты, пока на них не осталось и следа их бурного акта животной страсти.
— Очень хорошо… — довольно промурлыкал Глорфиндел. — Завтра я покажу тебе, как это делать правильно. Но для новичка ты неплохо справился.
Глорфиндел встал на колено и обнял мальчишку, а тот прильнул к широкой груди, выпрашивая ласку. Нежно улыбнувшись, Глорфиндел дотронулся до его возбуждённого члена:
— Тебе понравилось то, что я заставил тебя сделать?
Юноша, зажмурившись и подавшись навстречу жестокой руке, выдохнул:
— Да, мой лорд.
— Почему?
— Потому что я доставил вам удовольствие, мой лорд…
— Да, это так. Ты доставил мне ни с чем не сравнимое удовольствие мой дикарь, — расплылся в улыбке Глорфиндел, жестокая рука выпустила сгоравший от желания член. — U-delithach. Не заслужил, — приказал строгий голос, убирая непослушную влажную прядку за ухо. — Я вернусь к гостям, а ты останешься здесь и будешь ждать моего возвращения.
